Почему в российских больницах становится больше врачей-мигрантов, а наши медики не спешат идти работать по специальности? Профессор Владислав Шафалинов считает, что виноваты не только низкие зарплаты, но и та бюрократическая система, которая просто не даёт заниматься врачам своими прямыми обязанностями. А именно — лечением людей.
Наиболее частая проблема, с которой сталкиваются все врачи, — это выгорание. Поработает человек год-два участковым терапевтом в городской больнице — и всё, дальше уже сил нет. Кончаются силы ещё и в связи с тем, что многие берут полторы ставки. Потому что когда встаёт вопрос, как прокормить семью, особо не задумываешься.
Но вопросы рано или поздно возникают у всех. И люди выбирают не ту профессию, которой учились долгие годы. А идут туда, где достойнее зарплаты и меньше нервов. Либо же уходят в частную медицину, которую наши граждане не всегда могут себе позволить. Но в лечении люди всё равно очень нуждаются. А нехватка специалистов в бесплатной медицине становится катастрофичной.
В результате в районные и городские поликлиники чаще стали брать на работу врачей-мигрантов. Хорошо это или плохо? Может быть, кто-то из них и неплохой специалист, кто же спорит? Не проверишь — не узнаешь. Но как-то вызывает опасения то, что иногда встречаешь доктора, который толком-то и не говорит по-русски. О каком лечении может быть разговор, если врач и пациент не понимают друг друга? Это с одной стороны.
Есть и другая проблема. Не все из врачей-мигрантов, как выяснилось, учились в медвузе. Если гражданство российское покупают, почему нельзя купить диплом того же хирурга, например?
И это не шутки. Потому что, напомним, речь идёт о жизни наших граждан. Ведущая "Первого русского" Диана Сорокина поговорила с профессором доктором медицинских наук Владиславом Шафалиновым на эту тему в программе "Вакцина правды".
Доктор не говорит по-русски
Диана Сорокина: Владислав Анатольевич, мы сегодня поговорим о врачах-мигрантах. Точной статистики о том, сколько в России таких врачей, нет. Наверное, это невозможно посчитать. Но, скорее всего, немало. Почему в нашей медицине работают мигранты?
Владислав Шафалинов: Ну, это не плохо и не хорошо. Если это высококвалифицированный специалист или просто хороший врач с хорошим образованием, то, безусловно, надо радоваться. Потому что специалист высокого уровня потом становится, может быть, кандидатом наук, доктором наук, доцентом, профессором, известным в нашем городе, или в каком-то другом, или на всю Россию. Но речь про другое.
Недавно ко мне пришёл пациент. У меня бывает один-два бесплатных приёма в неделю. Парень прошёл обследование в районной поликлинике. Не буду говорить, в какой и как звали доктора. Но явно мигрант, судя по имени, фамилии и отчеству. И это не одна из российских республик. Я прочитал заключение УЗИ. Но осмыслить это с точки зрения русского языка было невозможно. Невозможно понять, что он написал. И это плохо.
Если человек плохо учился в детском саду, в школе, ты никак из него врача не сделаешь. Это некая пирамидка, которую ты нанизываешь. Далее он поступает в вуз. А в медицинском вузе вы представляете, какой уровень информации. Плюс надо иметь фундаментальные знания во всех областях. Основное — это естествознание. Человек должен знать всё о природе вещей. Это невозможно без базовых знаний.
В советское время на душу населения у нас приходилось больше всего врачей в мире. Вузы выпускали специалистов, которых хватало, чтобы обеспечить медициной всё население.
Россия и Япония примерно одинаковы по количеству населения. Один из старших товарищей — российский академик врач-уролог Олег Аполихин рассказывал, что у них при этом в стране 800 урологов, а у нас в России — 11 тысяч. Я не спрашиваю о том, где лучше уровень оказания радиологической помощи. Я просто говорю, что при правильном подходе могло бы хватить… Хорошо, допустим, у нас большая страна. Но 11 тысяч и 800 человек — очевидная же несоразмерность!
Получается, мы выпускаем специалистов больше, чем нужно. Но люди по каким-то причинам не работают по профессии. Поэтому я считаю, что надо сделать саму профессию более интересной и притягательной для наших врачей. Тогда не понадобится брать откуда-то врачей-мигрантов. Которые не всегда хорошо обучены.
Идут туда, где платят
— А куда делись наши врачи?
— Кто пошёл в фармацевтический бизнес, кто куда. Где больше платят. Не секрет, что врачи получают не много. В Москве доплаты всегда были. Но всё равно. Это небольшие зарплаты, на которые очень условно можно прокормить семью. Плюс медицина, извините, омээсная.
ФОТО: ЦАРЬГРАД
Врачу на приём отводится 12-15 минут. Из них 8-10 минут он заполняет медицинскую документацию для страховой компании. Чтобы поликлинику потом не оштрафовали за что-то неправильно написанное. Поэтому эту историю надо менять системно.
— В нашей стране существует проблема с кадрами в медицине?
— Да, как ни странно. Даже при таком количестве врачей проблема с кадрами существует. Никто не хочет идти работать за 25, 30, 40 тысяч рублей. Это действительно проблема.
— А врачи-мигранты — это правильное и верное решение этой проблемы?
— Я думаю, это неправильное решение, но это рынок. Когда ты не находишь никого в поликлинику. Я общаюсь с молодыми врачами, вчерашними студентами. Многие выгорают за год-два. Не в реанимации, не в отделении интенсивной терапии, где действительно тяжёлая работа, поскольку пациенты после тяжёлых травм. Обычный участковый врач — педиатр или терапевт. И молодёжь выгорает за год-два от такой нагрузки.
Имея небольшой оклад, они пытаются работать на полторы ставки, брать участки побольше. И бегают как сумасшедшие. Естественно, устают. А потом говорят: да зачем мне это нужно? Я лучше пойду медицинским представителем в компанию или буду продавать медицинские изделия, или в фармкомпанию пойду. Больше денег и меньше проблем.
ОМС — распил бюджета
— Что может способствовать повышению зарплат медработников, чтобы не возникало потребности во врачах-мигрантах?
— Крамольную вещь скажу, которую я уже много раз говорил. Если мы никак не можем реформировать систему ОМС, давайте её просто убьём. А на её месте построим нормальную медицину. Потому что не бывает бесплатной медицины. Это налоги, это огромные бюджеты, измеряемые триллионами. Но куда они деваются? Что реально доходит до поликлиник? Сколько оседает в страховых компаниях? Это всегда был секрет. Как это делили — руководители прекрасно знают.
Что с этим делать? Если нельзя исправить эту нездоровую ситуацию, то её надо просто убить.
За каждой страховой компанией стоят крупные финансовые группы, которые внимательно отслеживают, допустим, моё интервью. И если оно начнёт расходиться, кто-то донесёт до какого-то руководителя, что эта система крайне неэффективна. Конечно, туда побегут заинтересованные люди, которые имеют гораздо большие должности и звания, чем я. Будут убеждать в том, что это нужно оставить по такой-то причине… А по той причине, что это кому-то выгодно! И мы это прекрасно понимаем.
Без диплома, со скальпелем
— Давайте вернёмся к мигрантам. Вот, с профессиональной подготовкой мы разобрались, что есть высококвалифицированные и не очень. А что касается подхода — ответственно ли они подходят к своей работе?
— Кто их знает? Всё от совести человека зависит. Я, например, прочитал то, что прочитал. Может быть, он ответственный человек. Тот, кто УЗИ делал. Но не владеет русским языком. Либо не может смысловые конструкции построить таким образом, чтобы коллеге было понятно, что он хотел сказать.
Я не могу ему позвонить и сказать: "Старик, а что ты имел в виду? Этот лимфоузел два сантиметра — он справа или слева? Потому что там непонятно".
И потом он пишет, что "пациент предъявляет жалобы на боли в угло-челюстной области", но пишет "подчелюстные лимфоузлы". Либо анатомию недоучил, либо не понял, на что пациент пожаловался. Либо действительно посмотрел подчелюстные вместо угло-челюстных. Это серьёзные вещи, поскольку касается жизни и здоровья пациента.
— А помимо того, какие ещё опасности могут поджидать наших пациентов?
— Расскажу историю. Ко мне в клинику лет пять назад устроился врач. Без фамилий. Принёс два диплома медицинского института. Один, по-моему, из Тулы. А второй — немецкий. Мол, он и там и там получил образование. Я взял его на работу хирургом. С документами всё было в порядке.
После первого хирургического осмотра пациента я прочитал его заключение и спросил: "Почему вы пациенту перед операцией по язвенной болезни желудка в анамнезе не назначили гастроскопию?". Он сказал: "Я думал, ему не надо. Он давно не жаловался".
После того как он закрыл дверь, я поручил своему заму позвонить в то образовательное учреждение, где он учился. Хотел уточнить, оканчивал ли он его. Но без разрешения самого доктора они не могли сообщить нам никакие данные. А как я у него буду спрашивать? Можно я уточню, вы там учились или не учились?
Но у меня на руках был его немецкий диплом. Я позвонил своему другу-профессору в Кёльн. Он немец русского происхождения. Я спросил: не может ли он уточнить, учился ли такой-то во Франкфурте? Он попросил прислать документ. Потом перезвонил и сказал, что диплом выписан на немецком языке, но с орфографическими ошибками. Далее он позвонил во Франкфурт. А через пять минут сообщил о том, что "шеф артс-клиники уже едет в полицию писать заявление".
Я этого товарища благополучно уволил и сообщил в Росздравнадзор, что, с моей точки зрения, надо проверить его диплом.
Не буду называть ни московскую городскую больницу, где он работал пять лет, ни персоналии этого человека. Дело прошло, им занималось МВД. Но сам факт. Как так мог человек? Мы потом позвонили в эту больницу, сообщили. Просто чтобы знали, кто у них работал в нейрохирургическом отделении (!) пять лет.
Своих учить надо
— А легко ли сейчас купить диплом о медицинском образовании?
— Купить — не знаю. А подделать можно всё что угодно.
— Тогда ключевой вопрос: нужны ли нашей российской медицине врачи-мигранты?
— Я считаю, что надо воспитывать своих хороших врачей. Был случай, когда сын моего друга не сдал госэкзамен в одном из московских вузов. И я хочу обратиться ко всем ректорам вузов и деканам: если вы на госэкзамене ставите два балла своему студенту — вы ставите два балла себе.
Вы за шесть лет его не научили. Нужно было раньше отчислять за неумение учиться и незнание. А на госэкзамене ставить два балла человеку, который окончил и прошёл всё обучение, — это вы расписываетесь в собственной профнепригодности…
— Владислав Анатольевич, спасибо вам за интересную беседу.
Заглавное фото: NIKOLAY TITOV/GLOBALLOOKPRESS
