Коронавирус преподносит нам один сюрприз за другим. Сейчас, например, стало ясно, что, даже переболев легко, мы рискуем получить смертельные последствия из-за психической нестабильности. К тому же нет ясности не только с системой лечения, но и с организацией реабилитации. Эти и другие проблемы обсуждаем в эфире "Первого русского".
В России пройден пик заболеваемости "омикроном", впервые с 14 января от ковида за сутки вылечились больше людей, чем заболели. В Санкт-Петербурге достигнут 100% иммунитет от коронавируса. Однако на фоне таких оптимистичных новостей на первый план выходят проблемы системы здравоохранения.
Причиной катастрафической ситуации стала, конечно, проведённая "оптимизация", а пандемия ещё больше осложнила ситуацию. В стране поднялась волна возмущений медиков. Так, в конце января текущего года медсёстры роддома в Коломне объявили голодовку, протестуя против, как они считают, рабских условий труда. В любой момент может начаться акция протестов фельдшеров скорой помощи в Подмосковье: люди устали работать в невыносимых условиях.
А в Башкирии сотрудники отделения скорой помощи Ишимбайской районной больницы 4 февраля объявили итальянскую забастовку. Медики заявили, что им надоело получать мизерную зарплату, недостойную их ответственной и трудной работы. Беспокоят их и катастрофическая нехватка кадров скорой помощи, и огромные переработки.
Когда даже шприцов не хватает
В беседе с Царьградом фельдшер скорой помощи из Ишимбая Альбина Абдраханова рассказала о причинах забастовки и о том, что администрация больницы уже уволила трёх человек из-за невыхода на работу и потери доверия. Среди уволенных оказалась и сама Альбина. По её словам, она с коллегами обратилась в прокуратуру и Госинспекцию труда, было вынесено решение восстановить фельдшеров на работе, однако главврач заявил, что для него эти решения носят рекомендательный характер, поэтому он ждёт вердикта суда.
После нас уволились ещё три человека. И вчера подано ещё два заявления. И если до этого была серьёзная нехватка персонала, то сейчас она уже катастрофическая. Но в отчётах регионального Минздрава и нашей ЦРБ всё хорошо, потому что они пригнали огромную армию студентов последних курсов, которые, отучившись 36 часов по ковиду, теперь работают медсёстрами и медбратьями. Но они не могут выезжать одни. Им нужны фельдшеры, им нужны врачи. В итоге выезжать всё равно некому. Сегодня, например, выезжает в город и в район от пяти машин. И это на 85 тысяч жителей.
– рассказала Альбина.
По её словам, большая часть жителей медиков поддерживают, несмотря на то что на большое число вызовов скорая приезжает с задержкой.
Что касается студентов, которые пришли работать, то они пока довольны – трудоустроены ребята официально, проезд оплачивается, им привозят готовую горячую пищу. То есть это их практика, которая ещё и оплачивается.
Альбина и её коллеги уже подали иски в суд, в ближайшее время пройдёт первое заседание.
Что касается медикаментов, то у нас ощущается их нехватка. Был момент вскоре после Нового года, когда даже двухкубовых шприцов не было или катетеров для внутривенных инъекций. С нами делились коллеги,
– рассказала она.
Ситуацию, сложившуюся в отечественном здравоохранении, в программе "Вакцина правды" ведущая Елена Афонина обсудила с юристом, экспертом по качеству оказания медицинской помощи, кандидатом медицинских наук Иваном Печереем, доктором медицинских наук Дмитрием Еделевым и председателем независимого профсоюза работников скорой помощи Дмитрием Беляковым.
Елена Афонина: Дмитрий, кому как не вам знать о проблемах скорой помощи. То, о чём мы слышим – это ситуация, которая сложилась за эти ковидные месяцы, или это хроническое заболевание для скорой помощи?
Дмитрий Беляков: Нет, ковид это просто проявил, а накапливается это всё с момента начала оптимизации нашей медицины, в том числе и скорой помощи.
– Какие сейчас функции выполняет скорая помощь?
Д.Б.: Иногда она выполняет свои обязанности, то есть выезжает на автоаварии, на загрудинные боли, на потери сознания. Но это – процентов 5 вызовов, не больше. В 95% случаев она выезжает на поликлинические и социальные вызовы – разбудить пьяного на лавочке, бомжику помочь, приехать ночью поговорить с бабушкой, измерить давление, а сейчас, в связи с ковидом, бывают вызовы к детям – посмотреть, нет ли у него ковида, иногда в три часа ночи.
– Нехватка кадров и нехватка медикаментов, лекарств – это общая проблема?
Д.Б.: У нас тоже достаточно серьёзная нехватка кадров, хотя, конечно, не такая значительная, чем чуть дальше от Подмосковья. Тем не менее около 50% бригад у нас тоже работают в одиночестве. Ощущается также нехватка лекарств и запчастей к медоборудованию. Нередко старшие фельдшеры или заведующий закупают это на свои деньги.
В Москве пока всё тихо, но там скорая помощь держится на высоких зарплатах, люди приезжают в столицу работать на скорую помощь, тем самым оголяя регионы. Но в Москве нагрузки просто запредельные, и их предлагает само руководство здравоохранения.
– А что такое запредельные нагрузки?
Д.Б.: Это когда медики работают по одному человеку в бригаде, работают на полторы ставки. Многие, приехав в Москву, набирают кредитов, а потом работают на двух скорых – в Москве, и в Подмосковье, чтобы всё выплатить. Бывает, бригада выезжает на смену в 9 утра и мотается без заезда на базу до пересменки водителя. А у них смена 12 часов.
– Если человек работает больше, чем он может физически вынести, какую помощь он может оказать? Он может адекватно оценить, что происходит с теми, к кому его вызывали?
Д.Б.: Уставший врач – это такая же опасность, как и уставший водитель.
"Почему виноватыми оказались медики, я понять не могу"
– Какие новые нагрузки или новые условия работы скорой помощи за это время появились?
Д.Б.: Стало больше писанины, теперь медики отчитываются за каждую ампулу, а за полученные наркотические препараты приходится расписываться чуть ли не в 8 разных журналах. Если бригада приехала на аварию или какое-то ЧП, то медики должны сами оповещать несколько соответствующих служб.
Скорой помощи приходится нередко работать вместо поликлиник, потому что и в Москве, и в Подмосковье поликлиническая служба почти полностью развалена. Многие люди от безысходности, не дождавшись врача из амбулатории, вызывают скорую. И теперь это почти узаконили. А в Подмосковье скорая помощь должна развозить таблетки больным ковидом. На каком основании – неизвестно.
А ещё пациенты, к которым мы приезжаем, теперь должны подписывать согласие на осмотр: по закону, приехав на вызов, мы сначала должны больному объяснить, зачем мы приехали, что мы с ним будем делать, как смотреть его, выслушать его вопросы, ответить и только потом, получив подпись, уже оказывать помощь. Это нонсенс, но уже давно это всё происходит.
– О том, что врачи загружены отчётностью, что информацию, внесённую в компьютер, им приходится дублировать в бумажных документах, говорил на днях ещё и глава Совета по правам человека при президенте Валерий Фадеев. Но тут понятно, не медики эти правила устанавливают. Но почему мы слышим постоянно о нехватке персонала?
Дмитрий Еделев: Здесь есть две проблемы. Первая – низкие зарплаты. Вот что такое 20-24 тысячи рублей, за которые предлагают работать фельдшерам в Ставропольском крае? У них работа – как минимум сутки через двое круглосуточных дежурств, на выездах они нередко принимают многие медицинские решения за врачей. Это работа с ковидом и так далее.
Но если фельдшер не идёт работать на скорую помощь, а идёт на обычный рынок, будет торговать носками, у него зарплата будет в 2-3 раза выше.
А вторая проблема – это бесправие. Я хочу напомнить, что вот этих врачей назвали предателями, забастовщиками, а на самом деле они сделали то, что принято во всём мире. Они говорят: мы будем выполнять то, что должны выполнять. У нас есть функциональные обязанности, мы не будем за пределами функциональных обязанностей развозить таблетки, катать взад-вперёд пациентов из одной больницы в другую и многое другое. За это их уволили.
А где профсоюз? Представитель профсоюза сидит в машине и рассказывает какие-то сказки. А во всём мире, если произошло такое, профсоюз выходит и говорит: прокурор, иди сюда, следователь, иди сюда, глава региона, иди сюда. У профсоюза огромные права, предоставленные нашим государством в рамках международных договоров, в рамках нашего законодательства.
– На это нам ответят: ситуация экстремальная, давайте потерпим, потом, когда ковид закончится, всем будет счастье. Иван Олегович, почему в Башкортостане сложилась такая ситуация со скорой помощью? Почему медики оказались виноваты в том, что они отказались работать в этих невыносимых условиях?
Иван Печерей: Почему виноватыми оказались медики, я понять не могу. На мой взгляд, образ врача и вообще человека, который оказывает медицинскую помощь, несколько не соответствует той действительности, которая есть. Люди ждут помощи, они понимают, что врач должен приехать и их спасти. Остальное людей не волнует.
Все эти проблемы, о которых рассказывают фельдшеры в Башкортостане, не волнуют простого пациента. Он вызвал скорую, она должна приехать за 20 минут по закону. Если скорая опаздывает на 5-10-15 минут, сумма в судах составит 10 тысяч рублей. Я говорю вам это как юрист, потому что лично вёл такие дела. И это требование пациента, который считает, что он прав. И, наверное, он прав. А что делать медицинским работникам, когда работать очень тяжело и поэтому они бастуют? Я не говорю, что невозможно, я говорю, что очень тяжело.
– Но мы понимаем, что нагрузка действительно колоссальная, на скорую помощь возложены функции, которых никогда у неё раньше не было. Но это же не изменяет привычки людей вызывать скорую по любому поводу. Я сейчас не говорю о реально тяжело больных, о тех, кому нужна именно неотложная помощь. Но не будем списывать со счетов и тех, кто просто вызывает скорую помощь только потому, что давление поднялось. Приезжает скорая, оказывает минимальную возможную в этой ситуации услугу. Медицина у нас теперь услуга.
И.П.: Медицина – это помощь. И скорая помощь не может не приехать, если её вызывают. Это закон, это организация здравоохранения в нашей стране. Как бы мы к этому ни относились, это так.
Второй момент, скорая помощь – это экстренная служба, которая не назначает лечения. А пациент сталкивается с тем, что в поликлинике тоже нехватка кадров. И кто приедет? Скорая приедет всегда.
И пациент пытается возложить на скорую все свои проблемы и недуги, чтобы его полечили. А скорая помощь лечением не занимается, таков закон. Врачи скорой могут помочь только в ситуации, которую они видят, сделать укол, чтобы снять патологию или подъём давления, и всё.
– Но врачи скорой приезжают с пустыми руками – мы об этом слышали.
И.П.: Если вы говорите о том, что было сказано лидером профсоюза, то с этим утверждением я категорически не согласен. У меня есть данные по Москве и Московской области, и они не подтверждают заявлений о каком-то дефиците лекарственных препаратов или запчастей. Это не соответствует действительности.
"У нас каждый – сам за себя"
– О лекарственных препаратах поговорим чуть позже. Но что делать с нехваткой кадров? Ведь действительно дефицит медицинских кадров есть, причём ощущают его даже там, где есть профильные вузы.
Ладно, нехватка кадров в поликлиническом звене, как нам объясняют, может быть восполнена телефонными или онлайн-услугами, которые мы сейчас получаем, – позвони по определённому номеру, расскажи о своём здоровье, тебе дистанционно оформят больничный. Но лечиться мы чем будем? Нам эти лекарства должны выдавать или уже не должны выдавать бесплатно? На дом принесут или за ними идти надо?
Д.Е.: Выдача больничного дистанционно наше российское ноу-хау. Никто, пожалуй, во всяком случае, в Америке, Италии, Франции больничный вам по телефону не выдаст. Это связано с проблемами медицинских кадров. Но здесь ещё есть маленькая проблема. В некоторых регионах до 30% медицинских работников сами заболели ковидом. Это может быть связано с тем, что они работают с коронавирусными больными без достаточной защиты.
Когда человек заболел ковидом и находится на домашней изоляции, то ему должны доставить домой лекарства. Но у нас сегодня нет единого реестра по России, что должны принести. К примеру, в Израиле на сайте Минздрава такой список есть, и человек знает, что ему принесут столько-то еды, чтобы он никуда не выходил. Ему принесут необходимые лекарства, в течение 3-4 часов к нему явится парамедик, который положит коробочку у порога и уйдёт.
В России этого нет, у нас каждый – сам за себя. Каждый регион имеет свои реестры, более того, каждый район имеет свои реестры. Я буквально вчера мониторил ситуацию по Москве, так в разных округах разные списки лекарственных препаратов, которые доставляются. Потому что что есть, то и несут.
– Но есть же алгоритм лечения. Он обновляется постоянно.
И.П.: Когда речь идёт об обеспечении лекарственными препаратами, первая опция – это их закупка, которая, согласно распоряжению правительства России, была отдана на откуп регионам. То есть регионы сами должны взаимодействовать с поставщиками и запрашивать необходимое количество препаратов в зависимости от эпидемиологической ситуации, которая складывается в регионе. Но для этого надо рассчитать, увидеть, какие тенденции просматриваются.
Пандемия – такая штука, мы и не знаем, какая цифра заражённых будет у нас в городе или области, да и во всё мире, когда мы проснёмся завтра утром. То есть сделать точные прогнозы очень тяжело. Поэтому может быть, что препаратов необходимых не хватает – спрогнозировать процесс заболеваемости сложно, как и составить единый реестр для такого скученного города, как Москва, или районного центра, где живут несколько тысяч человек, и вирус, соответственно, распространяется меньше.
А перебои с лекарствами ещё объясняются тем, что закупаются они по госконтрактам.
– Но речь даже не о перебоях с лекарствами. Те люди, которые столкнулись с ковидом, не понимают, то ли им самим в аптеку идти, то ли ждать, когда лекарства домой принесут. Потому что немало случаев, когда человек позвонил, у него определили ковид, выдали больничный, а на другой день чуть ли не в 7 часов утра уже пришёл медработник и принёс лекарства. В то же время многие ковидом переболели, а к ним никто не пришёл и ничего не принёс. На что должны рассчитывать люди, чего добиваться?
И.П.: У граждан есть право на получение бесплатных препаратов, но есть определённые трудности с реализацией этого права. Однако, как показывает моя юридическая практика, а я представляю интересы медицинских организаций и врачей, реализовать право вполне можно, и люди это делают. Они добиваются того, что им положено, в крайнем случае через суды. Но суды последняя инстанция.
Добиться того, чтобы тебе принесли препарат, можно простыми способами. Можно обратиться в инстанции, в страховые медицинские организации, в саму медицинскую организацию. Для этого не надо выходить из дома. Лекарство могут принести волонтёры либо родственники и положить под дверь. Просто надо быть настойчивее.
Д.Е.: Но нередко у тех, что защищает свои права, сильная слабость, первые сутки им даже трудно до стакана воды дотянуться. И как человек в таком состоянии сможет сделать 25 звонков, чтобы дозвониться до Минздрава?
И.П.: Вы говорите о средней и тяжёлой форме течения заболевания. Это госпитализация.
Д.Е.: Тут я с вами не соглашусь. Слабости среди симптомов, при которых госпитализируют, нет в методических рекомендациях. Есть температура, сатурация.
И.П.: Согласен, слабости там нет. Но, судя по вашему описанию, там будет и всё остальное.
Д.Е.: Нет, при "омикроне" основной симптом – это слабость. Может даже температуры не быть.
И.П.: Так и омикрон в целом переносится гораздо легче, чем дельта. И такие случаи сильной слабости, чтобы трубку не взять, если и есть, то они единичны.
– Насколько я понимаю, у нас есть определённые показания для госпитализации, среди которых высокая температура?
Д.Е.: Да, это показание для госпитализации.
– Но сейчас у большинства заболевших температура немного выше 37 градусов. Поэтому в поликлиниках и говорят: приходите с невысокой температурой, мы вас обследуем на предмет выявления коронавирусной инфекции. Раньше эти больные вызывали скорую помощь и ждали, когда она приедет, чтобы понять, "омикрон" у них или нет. А раз невысокая температура, то госпитализации они не дождутся. А слабость – это действительно серьёзная проблема, с которой сталкиваются те, кто заболел "омикроном". Этот период растягивается на длительное время, и люди не понимают, отболели они или ещё нет.
И.П.: Если пациент что-то не понимает, он имеет право на получение разъяснений, и они будут ему даны. Во многих регионах есть горячие линии, куда можно позвонить и получить нужную информацию.
– А как людям получить те лекарства, которые они должны постоянно принимать по жизненным показаниям, особенно это касается граждан пожилого возраста. Ведь для этого им надо идти к врачу за рецептом, а если у них в этот момент ещё и ковид? И человек идёт на свой страх и риск в поликлинику, заражая ещё и других людей.
Д.Е.: А что делать, если у человека сахарный диабет второго типа, и у него заканчиваются препараты. Если он не пойдёт их выписать, а у него декомпенсация сахарного диабета плюс ковид? Тогда его, простите за чёрный медицинский юмор, можно даже в реанимацию не возить. Поэтому человек встаёт и идёт за рецептом.
– Неужели за почти два года эту схему нельзя было наладить и отработать? Ведь эти же проблемы возникли не вчера, не сегодня. И тут никакие нервы не выдержат. Кстати, стало известно, что у нас хотят включить приём психиатра в диспансеризацию для переболевших ковидом. Это решение не возникло на пустом месте. Согласно опросу ВЦИОМ, 79% людей, переболевших ковидом, отмечают у себя симптомы неврологических и когнитивных нарушений. А за последний месяц продажи нейролептиков выросли на 35%, антидепрессантов – на 45%. Мы что, психами становимся?
И.П.: Да, такая проблема есть, её отмечают практикующие психиатры. Более того, ковид даёт такую симптоматику, что некоторые препараты начинают хуже работать.
Д.Е.: Есть и другая проблема. У нас до сих пор не раскрывается статистика постковидных психоневрологических и психиатрических нарушений. Судя по публикациям, примерно у трети переболевших наблюдается жёсткий депрессивный синдром. У 18% – фобический синдром. Общаясь с врачами, я узнал о том, что у нас большое количество постковидных самоубийств молодых людей из-за ночных страхов, постоянных депрессий, фобий, страха потерять работу. Таких людей надо выявлять и работать с ними. Иначе мы потеряем будущее нашей нации.
