Журналист Марина Соколовская смогла разыскать 121 выходца из России и стран СНГ, которые уехали в Америку в поисках лучшей жизни и пропали без вести. Из них 89 оказались мертвы. Как случайный разговор в соцсетях превратил журналиста в частного сыщика, чем грозит одиноким людям переезд в США и почему в Америке можно пропасть без вести даже при наличии документов, Марина Соколовская рассказала в интервью RT.
Марина Соколовская, журналист и блогер, уже несколько лет живёт и работает в США. Она никогда не занималась розыском людей и не работала с архивами. Все изменилось апрельским вечером 2013 года, когда она, пролистывая ленту на сайте «Одноклассники», наткнулась на статус двоюродной сестры пропавшего в США Владимира Кондратенко из Гомеля.
«Друзья, обратите внимание!!!! Это мой брат Владимир Кондратенко. В 2002 году он пропал без вести в Америке, в г. Бруклине. Ставьте побольше «классов», может, кто-нибудь его узнает. Передача «Жди меня» нам пока не помогла найти его. После службы в Афганистане у него были провалы в памяти», — было написано в обращении.
Мать пропавшего Лидия Арсентьевна трижды подавала заявку в передачу «Жди меня», но безуспешно. Как найти сына в далёкой Америке, женщина не представляла. Узнав об этой истории, Соколовская и предложила близким поспрашивать у людей в Бруклине о судьбе Кондратенко. Однако в итоге её желание помочь вылилось в настоящий розыск пропавшего без вести.
Через четыре года поисков журналистка выяснила, что Кондратенко погиб. Однако больше всего Соколовскую поразило, что никто из властей США не связался с близкими в Белоруссии несмотря на то, что Кондратенко жил в Америке легально и у полиции были все его документы и контакты.
После этого на Соколовскую обрушился целый поток обращений от жителей России и стран СНГ, которые потеряли в США своих близких. В результате журналистка выяснила судьбу 121 пропавшего без вести, 89 из которых оказались мертвы. Сейчас она готовит к выходу документальный фильм об этих людях и их судьбах.
— Вы писали о 121 пропавшем без вести, 89 из которых оказались мертвы. Объявление о поисках первого пропавшего, Владимира Кондратенко, попалось вам на глаза случайно. А откуда брались данные об остальных? Есть ли какой-то список пропавших и разыскиваемых граждан России и СНГ?
— Возможно, такие списки на уровне посольства или Министерства иностранных дел существуют. Но я никогда их и в глаза не видела. Я действовала от обратного: когда находила какого-то выходца из СНГ мёртвым или, например, в приюте, то начинала искать его родственника и обнаруживала, что человек давно числится пропавшим без вести.
Также искала своих героев на сайте программы «Жди меня». Например, так: нашла погибшего, которого звали Сидор Сидоров. После этого давала в соцсетях объявления такого плана: установлена судьба С. Сидорова, ищу его родных. Потому что 98% родных тех, кто погиб в США, не оповещены об этом. Это моя личная статистика, конечно, но другой, боюсь, нет.
Кроме того, я проверяла разные форумы, где ищут пропавших без вести, открыла страницу в Facebook — поиск людей, пропавших без вести в США, — и там принимала заявки. В общем, очень разнообразную работу вела в этом направлении.
© LOIC VENANCE / AFP
— Как реагировали на ваши розыски американские чиновники? Они готовы помогать или наоборот?
— Отношение было очень доброжелательным. Более того, когда я рассказывала какие-то отдельные истории, американцы очень сочувствовали. И даже более того — они перечисляли деньги на наш проект. На каком-то этапе мы собирали средства — я потратила на съёмки фильма и поиски все свои сбережения, потом влезла в долги и в итоге поняла, что без краудфандинга не вытяну, работу придётся приостановить. Тогда я кинула клич, мы собрали небольшую сумму, её хватило на оплату работы операторов. Так вот примерно 50% от этой суммы дали американцы.
— Есть ли риск нарушить законы США, занимаясь подобной разыскной деятельностью?
— Мне кажется, нет. Я, конечно, не могу быть уверенной в этом на 100%, потому что живу в стране, где, по сути, 50 разных государств и я не знаю законы всех штатов. Но то, что делала я, уж точно никак не нарушало законы штата Нью-Йорк.
Хотя у нас достаточно мягкие законы. Я искала героев и в Калифорнии тоже. И вот там был момент, скажем так, нестыковки. Когда я обзванивала больницы Нью-Йорка, то, по закону, могла получить больше информации, чем в больницах Калифорнии.
В Калифорнии действует специальная поправка, из-за неё я до сих пор не могу связаться с одним из своих героев. Он жив, но не выходит на связь с родными уже шесть лет. Я планирую скоро полететь в Калифорнию — там я начну снимать новый документальный фильм об одном украинском учёном. И попытаюсь ещё раз найти этого героя. Не думаю, что придётся нарушить для этого какие-то законы. Мне, кстати, особо и не дадут этого сделать. Американцы достаточно законопослушны, а нарушать в одиночку тяжело.
— От чего же всё-таки умер Владимир Кондратенко? Устанавливают ли в США причину смерти, проводят ли вскрытие?
— Вскрытие, конечно же, было проведено. Причина смерти установлена. Но я не считаю, что могу называть её, это информация только для родных.
— А если говорить о 89 умерших, что чаще всего является причиной смерти этих людей? Насильственные действия или несчастный случай?
— Разное.
Один из наших героев был убит, и его убийством до сих пор занимается ФБР, хотя с того момента прошло уже семь лет. Одна героиня умерла на второй день после шунтирования. Двое были зверски убиты — забиты битами, преступление до сих пор не раскрыто.
Но сложно назвать наиболее частые причины, каких-то закономерностей тут просто нет.
— Можно ли выделить какие-то регионы и города США, где пропавших больше всего?
— Безусловно. Это те города, куда в основном стремятся русскоязычные. На первом месте город Нью-Йорк, а с ним и штат Нью-Йорк. Город очень лоялен по отношению к приезжим, в том числе нелегалам. За ним, по моим собственным наблюдениям, идёт штат Нью-Джерси, просто он географически совсем рядом с Нью-Йорком. Есть в этом списке города Калифорнии, не на последнем месте Флорида, точнее — Майами. И тоже потому, что там большая русскоязычная община.
— Среди 32 человек, найденных вами среди живых, были те, кто стал вести асоциальный образ жизни, и те, кто не хотел поддерживать связь с друзьями и близкими осознанно. Как люди из обеих групп реагировали на то, что вы обнаружили их?
— Эти группы людей надо разделить, развести по разным концам. Потому что бездомные в массе своей агрессивны. К ним не рекомендуется ходить в одиночку, особенно если ты женщина. И вообще надо очень осторожно обращаться. Многие из них говорили мне: «Да, меня ищут». Или: «Да, про меня думают, что я умер, а я живой». Но всё это не на камеру. На камеру даже за деньги (я предлагала им деньги за съёмки) они отказывались назвать свою фамилию и имя. А снимать эти разговоры исподтишка мне показалось подлым. В нашем фильме достаточно много бездомных, но узнают ли их родные? Не думаю.
Что же касается тех, кто просто не хочет общаться, там разные ситуации. Потому и реакция была разная — от агрессии до слез и просьб: «Просто скажите им, что я умер, и не звоните мне больше».
— Предлагали ли вы им возобновить контакт с близкими? Пытались ли помочь встать на ноги и социализироваться или вернуться домой?
— А я не должна была этого делать, потому что это работа конкретных людей. В американских приютах есть социальные работники. Их задача — возвращать бездомных домой. Но они с ней (к примеру, в том же Нью-Йорке) не справляются. И не потому, что плохо работают, а потому что люди, которые сознательно ушли жить на улицу или в приют, — это люди с совсем другой ментальностью, с другим представлением о жизни. Зачем им куда-то ехать? А вдруг там заставят работать? А будет ли там жильё? А тут у тебя всегда чистая постель, 24 часа медсестра на посту, кусок мыла, горячая вода. Это, по сути, жизнь без забот.
Вид на Манхэттен, Нью-Йорк Reuters
— Есть ли способ для обычного человека разыскать близкого в США без добровольного помощника вроде вас? Реагируют ли на просьбы о помощи местные службы или наши дипломатические работники?
— Я долго не могла выстроить алгоритм поисков. Но когда он определился, всё пошло достаточно легко. Если человек не говорит по-английски, шансов найти своего пропавшего родственника в США у него крайне мало. Можно и нужно написать заявление в полицию. А как помогают дипломатические службы, я не знаю. Я просила об интервью посольство РФ в США, я просила об интервью МИД РФ. Я просила сверить их списки пропавших без вести с моими списками найденных. Мне не ответили.
Я могу лишь гадать, бывало ли так: американское ведомство сообщало посольству какой-то страны СНГ, что гражданин их страны найден мёртвым, и при этом посольство не донесло эту информацию до родных. По моим впечатлениям, по тем данным, что у меня есть, я думаю, бывало. И не раз. В фильме я об этом не говорю, потому что это всего лишь мои предположения. Правда, повторюсь, основанные на информации, которую я получила за то время, что работала в этом направлении.
Кстати, помимо полиции неплохо работают и волонтёрские организации, которых сотни. Родственники могут обратиться и туда. В целом, если человек не живёт в США и вдруг решил поискать там родственника, это очень сложно. Но с оговоркой: это очень сложно, когда речь о действительно пропавшем без вести, о том, кто уехал, например, в период с начала 1990-х до сегодняшнего дня. Совсем другое дело — искать тех родных, которые эмигрировали после 1917-го или 1945 года. В США отличные онлайн-архивы. Да, многие из них платные, да, тут тоже нужен определённый навык, но это всё-таки намного легче.
— Что вообще представляет собой процедура розыска человека в США? Делают ли власти что-то без заявления о пропаже со стороны родственников? Достаточно ли заявления от друзей и знакомых?
— Заявить о пропаже человека в США очень легко. Да, это могут сделать друзья и знакомые. Проблема как раз в том, что часто друзья боятся. Например, человек нелегально находится в США и круг его общения — такие же нелегалы, как он сам. И они боятся пойти в полицию. А зря.
А без заявления сделать что-то невозможно. Потому часто и не ищут. Вот у того же Володи Кондратенко — дочка была маленькой, жена была бывшей, мама далеко, работодатель просто нанял другого. Никто не заявил о том, что он пропал. А полиция не могла об этом догадаться.
— Вы пишете: «Этим по закону должны заниматься сотрудники Управления главного судмедэксперта». Почему же они этого не делали? Разговаривали ли вы с кем-то из них и объясняли ли они вам свою позицию? Предусмотрено ли какое-нибудь наказание за подобную халатность?
— Да, я разговаривала. Я задавала вопросы по конкретным ситуациям: вот молодой парень найден мёртвым семь лет назад, маме об этом не сообщили. Я спрашиваю почему. А в ответ в Управлении главного судмедэксперта меня спрашивают, сообщили ли мы в посольство страны, откуда прибыл этот молодой человек, о том, что гражданин их страны мёртв. И тут мне нечего сказать, потому что я обратилась в посольство с таким же вопросом, но мне не ответили.
Вообще, в ходе съёмок я обратилась в пять разных посольств — и все они торжественно промолчали. Должна ли я расценивать их молчание как признание вины и того, что они тоже халтурно отнеслись к своей работе?
Вот, например, случай с парнем, которого нашли мёртвым в сентябре 2010 года и потом просто похоронили в братской могиле. У него в деле есть пометка, кому конкретно звонили. Я не могу получить это дело сейчас. Мне нужна или доверенность от его мамы, или она сама тут. Я решила, что найду денег и привезу его маму сюда. И сниму с ней продолжение здесь. Вот он уезжает, молодой и красивый, и, прожив в стране восемь лет, исчезает навсегда. Вот проходит семь лет. Я его нахожу. Нахожу её, привожу. И мы забираем его домой. И вот когда его мама будет здесь, мы с ней и узнаем, звонили в то злосчастное посольство или нет.
Как вышло, что в случае с Владимиром не позвонили никому, я не знаю. Сотрудники Управления главного судмедэксперта ответили, что это было тогда-то и тогда-то, они тогда ещё здесь не работали, это не их зона ответственности.
На самом деле, случаев, когда не сообщают, в какой-то момент стало так много, что на мэрию Нью-Йорка начали подавать в суд. И в последние три-четыре года что-то явно изменилось. Мэрия устала платить миллионы долларов за такие истории.
Ведь дошло до того, что не оповещали о смерти известных людей. Так, знаменитого спортсмена похоронили в братской могиле, не сказав родным ни слова. Хотя я понимаю власти: в день они имеют дело с тремя или даже пятью неопознанными трупами. Это физически тяжело — найти всех родных и оповестить, ведь много нелегалов, и ты попробуй сначала найди, кого оповестить.
— Как я понимаю, во многом проблема пропажи людей в США связана с тем, что не у всех получается адаптироваться и вписаться в местное сообщество. Как человек, который сам эмигрировал, можете дать общие советы для тех, кто переехал в США, как избежать десоциализации, проблем с законом? Как не стать пропавшим без вести?
— Я бы несколько иначе сформулировала и сказала бы о тех, кто в зоне риска. Далеко не все, кто переезжает в США, автоматически попадают в эту зону. В ней прежде всего оказываются нелегалы и одинокие люди. Про нелегалов я уже сказала: пропал человек, а друзья боятся об этом заявить. Или представьте, что тот нелегал пересёк границу США, перейдя через пустыню, что его отпечатков пальцев нет в базе. И вот он найден мёртвым, без документов. Кого оповещать? В таком случае в США снимают об этом человеке ролик из серии «Кто я? Помогите мне вернуться домой!».
В похожей ситуации — те, кто эмигрировал в одиночку. Тут всего один совет: будьте уверены, что есть человек, который, если вы вдруг не придёте домой ночевать без предупреждения, начнёт вас искать. Тот же Володя Кондратенко был легальным. Но его никто не хватился, когда он не пришёл ночевать домой. Никто не начал его искать. С мамой он тогда связывался через письма и звонки. Компьютера не было, жил один, соседям было всё равно. Что произошло в итоге, мы знаем.
