«Мультикультурализм», «деколонизация», «антирасизм» — эти слова в последнее время стали чрезвычайно популярны в западных странах, особенно среди интеллигенции и социально активных прослоек населения. Их стали употреблять на фоне так называемых BLM-протестов, начавшихся в США и прокатившимся по большинству стран евроатлантического сообщества после гибели во время полицейского задержания темнокожего преступника Джорджа Перри Флойда.
Общественные активисты, действующие при организационной и материальной поддержке либеральных финансовых воротил вроде Джорджа Сороса, как известно, призывали белых жителей США, Великобритании и других стран покаяться за притеснения, которым их предки подвергали представителей «цветных» народов. «Активисты» не мелочились и записывали в «угнетателей» даже выходцев из стран Восточной и Центральной Европы, прапрадеды которых, по очевидным причинам, не могли иметь никакого отношения ни к работорговле, ни к колониализму.
Движение «Black Lives Matter» («Жизни черных важны») очень быстро скатилось до подобия деструктивного культа со своими извращенными ритуалами. BLM-активисты, а также действующие под их видом пранкеры и хулиганы, ставили людей с европейской внешностью на улице на колени, заставляли целовать себе обувь и предлагали светлокожим девушкам вступать в интимные отношения в знак искупления за «белые привилегии».
Либеральные элиты использовали сложившуюся ситуацию и тактически, и стратегически. В краткосрочной перспективе — для дискредитации консерваторов-республиканцев (между ними и «убийцами» темнокожих проводили параллели), а также — для мобилизации демократического электората.
Это стало мощной предвыборной технологией, предопределившей, в значительной мере, победу Джо Байдена на выборах.
Что же касается стратегического эффекта, то на фоне активизации BLM на Западе резко ускорились разноплановые социальные трансформации, направленные на разрушение традиционного уклада жизни в самых разных сферах. Речь идет о сносе памятников военачальникам Конфедерации и другим деятелям XIX века, переименовании топонимов и различных учреждений (включая смену названий военных баз), внесении изменений в образовательные программы (в частности, внедрении «критической расовой теории»). Повсеместно (от советов директоров акционерных компаний до университетов) появились квоты для меньшинств. Из учебников и образовательных курсов исчезли обширные блоки, связанные с европейской историей и литературой. Список подобных трансформаций можно продолжать еще долго.
Все это происходит под лозунгами восстановления исторической справедливости и защиты разнообразия. По словам либеральных активистов, власти «демократических» государств должны покончить с колониальным наследием и создать выходцам из разных стран условия для свободного развития их культур. В теории это звучит разумно и справедливо. Но как же тогда получилось, что на практике во многих государствах термины вроде «деколонизации» и «мультикультурализма» стали чуть ли не ругательными?
Проблема в том, что все «добрые» и «нужные» начинания свелись к бессмысленной внешней атрибутике, совершенно не согласующимися с местными устоями.
Так, в скандинавских странах при приеме африканских беженцев фактически легализовали многоженство. Отец семейства через некоторое время после переезда забирает с собой детей, а дети — согласно принципу воссоединения семей — своих матерей. Вот только с истинной защитой культурных особенностей это не имеет ничего общего. Будучи оторванными от системы связей в рамках своих общин, от свойственного им социального ландшафта, от общественной иерархии, эти люди, чаще всего, не остаются самими собой, а превращаются в люмпенизированных представителей того общества, в которое они перебрались — просто полигамных. Большинство мигрантов не являются носителями неких «сакральных знаний». И даже если они буду формально соблюдать некие ритуалы, это станет для них занятием сугубо формальным и пустым.
Вне традиционной социальной среды обитания такой переселенец физически не может оставаться участником свойственной ему изначально системы межличностных связей. Бельгийцы, шведы или американцы реагируют на обращения переехавших к ним представителей племени дарод или хавийе так, как они с детства привыкли реагировать на обращения своих соотечественников. И, несмотря на все пафосные заявления о «мультикультурализме», на бытовом уровне пастуху из племени дарод придется адаптироваться к новой системе коммуникаций, хотя освоить ее у взрослых людей шансов практически нет.
Если мигрантов из определенной страны достаточно много, они создают специфические культурные анклавы (вроде знаменитых в прошлом американских «чайна-таунов»), в которых вполне реально жить в привычной социокультурной среде.
Но с учетом определенных рисков, которые несут такого рода анклавы, западные государства с подобными явлениями долгое время боролись. И сегодня полноценных цивилизационных «островков» на их территории практически не осталось.
Марсельские банды, состоящие из молодых арабов, это либо культурный гибрид, либо маргинальная часть западного общества, но уж точно не гармоничная часть исламского мира.
И уж, тем более, «черные кварталы» американских городов не имеют никакого отношения к традиционной культуре Субсахарской Африки. Их жители разговаривают по-английски, ходят в протестантские церкви (если вообще ходят), смотрят голливудскую кинопродукцию и в своей массе не имеют ничего общего, кроме генов, с жителями западноафриканских джунглей.
Как либеральные активисты представляют себе на практике их «деколонизацию»? Отпустить на историческую родину? Вряд ли те сами захотят уехать. Они — американцы (канадцы, гаитяне и т.п.), со своей собственной, пусть и не самой комфортной нишей в обществе соответствующих государств. Так что же, объявить их коренным населением и дать им некие права на этом основании? Но коренное население в Америке и так есть. Это индейцы, у которых своих проблем предостаточно.
Проблемы темнокожего населения Америки уходят своими корнями в историю, никакой «деколонизацией» их, конечно, не решить. Реалии жизни обычного темнокожего ребенка — это отвратительная школа в дешевом районе, качество образования в которой закрывает перед ним двери любого приличного колледжа.
Это парни из местной банды, отбирающие у него деньги на завтрак. Это навязчивые предложения «крутых» одноклассников попробовать наркотики. Это отсутствие денег на переезд у родителей. Все эти проблемы — актуальны и носят исключительно социально-экономический характер. И, понятно, решать их нужно не «продвигая повестки в соцсетях», и не выпуская брошюры о борьбе с расизмом, а выделяя деньги из бюджета США и принимая конкретные поправки к законам.
Но финансово-промышленные элиты Запада (как и подконтрольные им власти) в реальности ничего подобного не предпринимают. Вместо этого «деколонизационная» повестка используется для нанесения ударов по «консервативному» варианту западной культуры: христианству, традиционной семье и многим другим ценностям.
Светлокожему человеку, голосующему за республиканцев («Альтернативу для Германии», «Национальное объединение» и т.д.), хотят объяснить, что у него нет прав носить крестик, наряжать ёлки, протестовать против посещения детьми уроков «секс-просвета» и много-много чего другого. Потому что у него «белые привилегии», которые нужно «деколонизовать».
И здесь стоит особо остановиться на проблеме «мультикультурализма». Само определение, в принципе, замечательно. Что плохого в том, что каждому народу предоставляют право на собственные ценности? Ничего! Но…
Представим себе, условный М. приходит в американскую/немецкую/финскую школу и говорит, что вера (и, соответственно, культура) не позволяют ему разрешать детям слушать о «прелестях» однополых браков на уроках. Найдет ли он понимание? Будут ли уважать власти этой страны его культурные особенности?
А недавно президент США Джо Байден издал специальный указ № 14075, согласно которому власти и дипломаты Соединенных Штатов должны будут продвигать по всему миру идею проведения «гендерных переходов» детей и бороться с любыми попытками врачей лечить «трансгендерность». Причем официальный Вашингтон объявляет войну не только радикальным методам лечения, вроде «электрического шока», но даже обычным «терапевтическим беседам».
Любопытно, как это все «согласуется» с политикой «мультикультурализма»? Да, собственно никак. Либеральные элиты защищают одно единственное «разнообразие» — так называемое гендерное. Под лозунги о «деколонизации» и «мультикультурализме» официальный Вашингтон и его союзники агрессивно продвигают по всему миру либерально-глобалистскую повестку и наиболее пошло-примитивную версию масскульта в худших традициях тоталитаризма.
Западная цивилизация, по сути дела, существует сегодня в трех базовых формах: католической, пуританской и «прогрессистской» (последнюю часто еще называют мондиалистской или глобалистской). Но от того, что «прогрессисты» конфликтуют сегодня с консерваторами, они не перестают быть выразителями интересов евроатлантического сообщества — причем наиболее агрессивными, нетерпимыми и навязчивыми.
Если западные консерваторы традиционно навязывали свою волю другим народам силой, то «прогрессисты» — сторонники абсолютного тоталитаризма, не терпящие ничьего мнения, отличающегося от их собственного.
В плане нетерпимости они уже давно превзошли средневековых инквизиторов. Только вместо костров и раскаленных клещей, они практикуют моральные пытки — публичную травлю, унижения в соцсетях, создание ученым и общественным деятелям репутации клоунов. Все это работает не хуже «испанского сапога»…
Причем ведОмы эти неоинквизиторы далеко не только либеральным идеализмом, но и вещами более приземленными. В наши дни разница в доходах жителей 20 богатейших и беднейших государств составляет примерно 37 раз. И все это в первую очередь — именно из-за политики неоколониализма. Западные (так называемые развитые) страны делают все, что в их силах, чтобы получать по максимально низким ценам ресурсы Третьего мира, и не допускать его научно-технического развития. В то же самое время, свою продукцию — от автомобилей и до компьютерных программ — представители западного бизнеса продают по максимально завышенным ценам.
И, конечно, они совсем не хотят, чтобы реальная «деколонизация» произошла. Если жители Африки, Латинской Америки и Азии получат доступ ко всем современным технологиям и договорятся между собой о достойной цене на исчерпаемые ресурсы, то уровень их жизни по факту будет выше западного.
Поэтому вместо настоящей «деколонизации» западные элиты выдумывают новые методы контроля над иностранными государствами, от которых они зависят в плане ресурсов. «Дивный новый мир» с тотальным контролем и отсутствием традиционной морали — это не чья-то блажь, а высокоэффективный механизм тоталитарного контроля над обществом. А еще — самая страшная угроза, с которой человечество сталкивалось в своей истории.
Святослав Князев
