В России продолжится обсуждение так называемого законопроекта о домашнем насилии, который, вероятно, закрепит нормы, касающиеся «бытового», а не «семейного» насилия. Схожие положения уже давно действуют в странах Запада. Как выглядит ювенальная юстиция там и почему система действует, когда не нужно, и бездействует, когда без неё не обойтись?
Ювенальная юстиция сегодня становится уже слишком сложным понятием для того, чтобы отнести её исключительно к сфере права, социальной сфере или одному из институтов демократического общества. Об этом явлении уже многое сказано, включая громкие и страшные истории разлучения родителей с детьми, бесчеловечность социальных служб и органов опеки.
Слышны и противоположные заявления — о необходимости защищать детей от насилия в семье, обеспечить им нормальное воспитание в ситуации, когда родители не в состоянии сделать это самостоятельно. Ребёнок всегда должен иметь право на нормальную жизнь.
Однако лучшим доказательством существования проблем является наличие споров, данные мировой социальной статистики, непрекращающиеся обсуждения ювенальной юстиции во многих странах. Для понимания того, как трансформируется сейчас «ювеналка», достаточно посмотреть на западную практику. Ту самую, которую представители прогрессивных зарубежных демократий уже многократно пытались привить и России — стране «отсталой» в сфере защиты прав человека.
На Западе с ювенальной юстицией много проблем. Это и не могло быть иначе в силу того, как меняются сами западные общества. И сейчас, когда современная Россия пытается органично и со своими правками привить ряд западных норм, настало время присмотреться получше к правовым аспектам западной ювенальной юстиции. Для того чтобы не повторять чужих ошибок и решить, насколько нашей стране необходимо вживлять своему обществу то, что уже начинает органически отторгаться в других странах.
К истории вопроса
Ювенальная юстиция как некий свод специализированных правил уходит корнями вообще в древние цивилизации. В римском праве, например, за прегрешения своих детей изначально должен был отвечать pater familias — глава семьи. И лишь потом, с появлением отдельных прав членов семьи, ростом их независимости от главы рода, за ними признавалась и отдельная ответственность.
В более или менее современном толковании ювенальная юстиция закрепляется в правовых канонах начиная с XIX-XX веков. И процесс этот был вызван необходимостью регламентировать отношение судебной и пенитенциарной систем к преступлениям, совершаемым несовершеннолетними.
Так как логика законодателей прошлого пошла по пути признания ответственности детей за правонарушения и выделения под эти нужды отдельных правовых ниш, то следствием этого стала и разработка системы защиты прав несовершеннолетних. Западные сообщества признавали за детьми не только определённую ответственность за нарушение закона, но и необходимость их защиты.
В итоге произошёл своеобразный раскол понятия о ювенальной юстиции надвое — на правовую основу для признания за несовершеннолетними отдельной ответственности, отличной от норм традиционного уголовного права, и на собственно систему по защите детей. Первопроходцами в данном вопросе выступили США, которые уже в конце XIX века создали первый детский суд. Согласно разработанным тогда нормам, к несовершеннолетним не применялось понятие «преступник», оно было заменено на «виновный». Основой тут заявлялась забота о детях-правонарушителях, которые в силу возраста и жизненного опыта ещё могут встать на путь исправления.
Далее, уже в XX веке, ювенальная юстиция стала активно развиваться в Великобритании, которая в 1908 году приняла соответствующие законы. Не сильно отстала и Франция, она заимствовала нормы у США и учредила первый ювенальный суд в 1914 году.
Ювенальная юстиция в США
США на сегодняшний день имеют хорошо проработанную систему ювенальной юстиции, которая формировалась десятилетиями. Основным органом является Служба защиты детей (Child Protective Services, CPS), деятельность которой регламентируется целым рядом федеральных законов. Среди них — Закон о недопущении жестокого обращения с детьми (Child Abuse Prevention and Treatment Act, CAPTA), Закон о многонациональном размещении (Multi-Ethnic Placement Act, MEPA), Закон об усыновлении и безопасных семьях (Adoption and Safe Families Act, ASFA) и ряд других. Эти три основных закона являются базовыми для американской ювенальной системы. Остановимся на них немного подробнее.
Закон о недопущении жестокого обращения с детьми определяет минимальные признаки «жестокого обращения», устанавливает финансовые механизмы для программ, направленных на профилактику нарушения прав детей, утверждает ряд структур ювенальной юстиции (например, Национальный центр по вопросам жестокого обращения с детьми), а также регламентирует процесс сбора, хранения и обмена информацией о жестоком обращении.
Закон об усыновлении — краеугольный закон американской ювенальной юстиции. Именно он внёс поправки в Закон 1980 года о помощи в усыновлении и защите детей. Дело в том, что многие штаты толковали закон 1980 года как содержащий нормы в защиту прав биологических родителей. Современный Закон об усыновлении ставит крест на проводимой ранее политике воссоединения детей с их биологическими родителями (внимание!) независимо от предшествовавшего насилия. На первом месте теперь — права, интересы, здоровье ребёнка, а не целостность семьи. Поэтому ASFA называют самым радикальным ювенальным законом в США за последние два десятилетия.
Закон о многонациональном размещении требует от органов опеки и социальных служб подбирать изъятым детям разнообразные семьи с точки зрения этнического состава и прочих признаков.
Как это работает?
Не будем подробно останавливаться на нормах этих законов и разбирать их. Для понимания того, как они работают, более наглядными будут примеры. Семья в США может попасть под контроль со стороны социальных служб по анонимному заявлению. Его может подать сосед, недоброжелатель или случайный прохожий. Как правило, в таких случаях американские суды становятся на сторону ювеналов, и адвокат родителей может добиться лишь сделки с правосудием, которая означает, что за семьёй начинается слежка в течение года.
Среди мер контроля — обыски соцработниками в любое время дня и ночи вне зависимости от того, содержались ли в обращении претензии к квартире или дому; проверка родителей на наркотики, предусматривающая сбор анализов (включая анализ мочи) в присутствии социального работника, при этом не имеет значения, были ли в изначальном заявлении подозрения на наркоманию; обследования психиатрами и психологами вне зависимости от того, вызывало или нет вопросы психическое здоровье родителей как показатель их способности ухаживать за детьми; соцработники имеют доступ ко всем конфиденциальным медицинским данным, медкартам и финансовым документам семьи.
Одна из первых проблем состоит в том, что почти с каждой семьёй подобное может случиться из-за банального доноса на якобы ненадлежащее исполнение родителями своих обязанностей. Например, если ребёнок дошкольного возраста играет один во дворе дома, или соседи увидели, что он сидит один дома, или же в детском саду на теле ребёнка увидели ушибы. Сотрудники Департамента защиты семьи (орган CPS) должны реагировать на такие заявления в течение пяти дней. Родителей приглашают на профилактическую беседу и рассказывают о недопустимости насилия или принуждения ребёнка к чему-либо (труду, урокам или зарядке).
У ребёнка тоже есть серьёзные права. Он может пожаловаться ювеналам на родителей, причём не только на подзатыльник, но и на «некомфортные условия», «эмоциональное насилие» — ссоры или недостаточное материальное обеспечение. Если суд установит, что у ребёнка нет того, что есть у сверстников, то ювеналы попросту могут найти ему новую семью, которая будет обеспечивать все потребности.
Именно эти нормы проявляются наиболее сурово в американской ювенальной системе. Никто не мешает ребёнку «стучать» на родителей или даже шантажировать их тем, что если ему что-то не купят, то он позвонит в социальную службу. Откуда ребёнок о ней узнает? Законодательство предусмотрело образовательные программы в школах, где детям рассказывают о том, куда звонить, если «папа кричит или бьёт» или в семье дела плохи, как считает ребёнок.
В школах также есть обмудсмены по защите прав детей, собирающие доносы на родителей. Нередки и наряды сотрудников социальных служб, которые обязаны вмешаться, если дети разбушевались. При этом, даже если они избивают педагога, он не имеет права отвечать им силой, а обязан позвать полицейских.
В США известны случаи, когда детей забирали у родителей из-за того, что сочли семью «неблагополучной» — в холодильнике не было достаточного запаса продуктов, дома находилась сломанная мебель или давно не было уборки. Это уже повод для наблюдения за семьёй и даже изъятия ребёнка.
К чему это приводит?
В американском сегменте интернета есть много историй о том, каким совершенно вопиющим образом работают ювеналы. Например, если врач-педиатр увидит синяк у ребёнка и анонимно заявит об этом соцработникам, то те затаскают родителей по судам, будут мучить «потерпевшего» вопросами: «Как тебя били? Какие предметы использовали? Угрожали ли убить?», а увещевания матери или отца о случайном характере травмы не убедят ювеналов отстать от семьи, это будет возможно только после тщательной проверки.
Не стоит даже говорить о том, что будет, если ребёнок заявит сам (из вредности или недостаточного понимания), что на него подняли руку. Он рискует больше никогда не увидеть своих биологических родителей, которым будет запрещено даже приближаться к своему ребёнку, и от которых потребуют развода (от матери, если отец будет признан «агрессором», и наоборот).
В ряде случаев причиной изъятия детей становится отказ родителей от прививок или лечения ребёнка определёнными препаратами, предписанными антибиотиками или с помощью инъекций сильнодействующих препаратов. В Техасе, например, несколько лет назад у мамы забрали больную раком 12-летнюю дочь, так как родители отказывались от лучевой терапии.
Известны случаи, когда соцработники делали вывод о «недостаточной заботе» родителей о своих детях, когда те не отпускали их на уроки «сексуального просвещения» в школах, и видели в этом повод для изъятия из семьи. По Закону об усыновлении такие дети могут больше не увидеть своих родителей, а по Закону о размещении — попасть в однополую семью с «родителем 1» и «родителем 2». И то не сразу, а через детский дом, где нередко также можно столкнуться с насилием.
В США известна история полицейского, 7-летний сын которого по совету соседей, уставших от шума, пожаловался ювеналам на ссоры родителей. Состоялся суд, ребёнка изъяли и поместили в приют. Затем его усыновили, а биологический отец так и не смог узнать адреса или имён приёмных родителей до тех пор, пока ему не сообщили о гибели ребёнка в ДТП, хотя перед этим он пытался использовать все свои связи, чтобы хотя бы издали посмотреть на сына.
В 2013 году американские соцработники изъяли пятимесячного сына у русской семьи Анны и Алексея Николаевых, живущих в Калифорнии. Поводом стал отказ родителей от услуг госпиталя без оформления выписки ребёнка из этого медучреждения. Врачи заявили о нарушении прав ребёнка, и его забрали. Вернуть сына Николаевым помогло только личное вмешательство занимавшего тогда пост уполномоченного по защите детей при президенте России Павла Астахова, тогда как сама система не предполагала обратного процесса в ситуации, когда факт «нарушения прав» таким нелепым образом был «доказан».
Ребёнок и родители — жертвы. Кому это выгодно?
Ещё в 2007 году в США вышел ошеломляющий доклад сенатора от штата Джорджия Нэнси Шеффер под названием «Коррупционный бизнес службы защиты детей». В нём законодатель писала о выстроенной коррупционной схеме в американской ювенальной системе. Система не только не помогает детям и не защищает их, а просто работает как «кормушка» для соцработников.
«Родители с невысоким уровнем дохода часто становятся жертвами, когда у них забирают детей, потому что у них нет возможности нанимать адвокатов и бороться с системой. Быть бедным не означает, что вы не являетесь хорошим родителем, или что вы не любите своего ребёнка, или что ваш ребёнок должен быть изъят и помещён к незнакомцам», — пишет она.
Шеффер отмечает, что все родители способны совершать ошибки, и что ошибка не означает, что дети навсегда должны быть изъяты из своего родного дома, где ребёнок чаще всего по-настоящему находится в любви и безопасности. Кроме этого, ювенальная система превратилась в бизнес, посредством которого обогащаются врачи, адвокаты, юристы, сотрудники соцслужб, банки и многие другие интересанты.
«Социальные работники занимаются мошенничеством. Они подделывают улики и пытаются всеми силами ограничить родительские права, а обвинения против них игнорируются», — сказано в докладе.
Сенатор отметила, что системе выгодно лишать родителей прав на их детей, так как ювенальная юстиция в США — это бизнес по торговле детьми. За каждого усыновлённого ребёнка выплачивается бонус в размере 4 тыс. долларов, а за ребёнка с особыми «параметрами» — дополнительно 2 тыс. долларов. При этом финансирование продолжается до тех пор, пока ребёнок не изъят у родителей. Когда его переводят из одной приёмной семьи в другую, снова выделяются деньги. Большие бонусы выплачиваются и тогда, когда ребёнка помещают в психиатрическую лечебницу. Соцработникам поэтому выгодно изымать как можно больше детей, чтобы у клиентов — приёмных семей — был большой выбор.
Шеффер также заявила, что в большинстве известных ей случаев усыновления изъятых детей в приёмных семьях они подвергались сексуальному насилию, тогда как это было бы невозможно, если бы они остались дома с родными матерью и отцом. По самой общей статистике, в США ежегодно изымаются из семей сотни тысяч детей, которые сначала подвергаются насилию в детских домах, а затем сталкиваются с ним в приёмных семьях. Шеффер заметила, что глава департамента по усыновлению в её округе был ранее осуждён за растление детей.
«Органы опеки ставят развод родителей необходимым условием для того, чтобы они могли видеться с изъятым у них ребёнком. Большинство родителей разводятся, но продолжают жить вместе. Это антисемейная политика, но родители сделают всё, чтобы их дети были с ними», — заявляет сенатор.
Девочка в заточении
В связи с вопросом о ювенальной юстиции в США, попытками проанализировать эту систему и каким-либо образом транслировать нормы по защите детей в российское законодательство невозможно обойти стороной ситуацию, которая сегодня обсуждается едва ли не более активно, чем законопроект о «домашнем насилии».
Как стало известно в начале декабря, в Москве в перинатальном медицинском центре (ПМЦ) «Мать и дитя» живёт пятилетняя девочка, которая всю свою жизнь с момента рождения провела в этой клинике, куда её определили родители как «неизлечимо больную». Российские органы опеки, Следственный комитет, ряд чиновников и правозащитников бьют тревогу, так как врачи заявляют, что девочка полностью здорова. Родители попросту отказываются забирать ребёнка из медицинского центра, оплачивают её пребывание там, а также услуги нянь.
Психологи говорят, что за пять лет в психике ребёнка уже произошли серьёзные изменения, ведь кроме клиники в своей жизни девочка ничего не видела, она не общается со сверстниками, не знает, как выглядит море и большой город, как выглядит метро вживую, а не на картинках, а самым большим её путешествием была прогулка до ворот медицинского центра и обратно. Девочку лишь изредка навещали по отдельности родители и дедушка, встречи с ними длились недолго.
Камнем преткновения стала позиция матери, которая наотрез отказывается забирать девочку, а отец заявляет, что «не лезет в эти дела», и оплачивает пребывание ребёнка в клинике, которое обходится в сумму около 1 млн рублей в месяц.
Ситуация в данный момент накалена до предела — фактических оснований лишать мать и отца родительских прав нет, ведь они проявляют заботу о ребёнке. А норм о необходимости обеспечения полноты жизни для ребёнка в России не существует.
В 2019 году было проведено несколько независимых экспертиз состояния здоровья девочки, и они не установили у неё наличия серьёзных заболеваний или отклонений. Позднее врачи медицинского центра, родители девочки, представители Следственного комитета и других органов провели совещание, которое окончилось скандалом: мать ребёнка кричала, что не будет забирать дочь, и обвинила власти во вмешательстве в частную жизнь семьи. Эта история уже вызвала большой ажиотаж, и на сегодняшний день точка в ней так и не поставлена. Известно, что мать девочки легла в одну из московских больниц, о её состоянии сведений нет. Отец перестал выходить на связь и подал судебный иск к медицинскому центру, а также по неизвестной причине — к матери ребёнка. Он требует компенсации истраченных средств.
По сведениям «Медузы», ребёнка готовы усыновить бабушка и дедушка с одной из сторон, однако мать девочки с ними поссорилась и не допускает их к ребёнку. Тем временем девочка продолжает жить в изоляции, врачи выражают опасения в связи с очевидными проблемами в будущей социальной адаптации ребёнка.
Накануне бывший старший помощник председателя Следственного комитета России, генерал-майор юстиции Игорь Комиссаров рассказал «Коммерсанту», что около года назад СК возбуждал уголовное дело о незаконном лишении свободы и неисполнении обязанностей в отношении несовершеннолетней (статьи 127 и 156 УК). Однако по невыясненным причинам оно было закрыто.
Ситуацию пытается решить президент фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская, которая надеялась на положительный исход дела ещё в начале года, однако потом решила прибегнуть к помощи журналистов, чтобы дать делу огласку.
10 декабря департамент соцзащиты Москвы сообщил, что органы опеки будут через суд добиваться ограничения родительских прав отца и матери девочки. Чиновники отметили, что ПМЦ с весны 2019 года судится с родителями, добиваясь, чтобы они забрали девочку, суд встал на сторону врачей, но родители всё равно её не забрали.
Таким образом, налицо ситуация, когда лишение родительских прав было бы благом для ребёнка. Кроме этого, можно сказать, что в то время, пока в тех же США есть бизнес на детях, и ювеналы разрушают нормальные семьи, в России представители органов опеки бездействуют как раз тогда, когда они очень нужны. Причина в том, что девочка живёт не только в «золотой клетке» — отдельной палате с полным обеспечением и двумя круглосуточными нянями. Девочка живёт в состоянии правового вакуума, который не подпускает к решению вопроса никого, включая её ближайших родственников, не согласных с решением матери.
В целом же очевидно, что России не нужны уродливые западные формы ювенальной юстиции, которая существует практически в буквальном смысле как бизнес «на костях» детей и их родителей. Однако интересы детей в ряде случаев по-настоящему нуждаются в защите, и нередко это для них вопрос жизни и смерти. По этой причине нашей стране нет смысла идти по проторённой Западом дороге, копировать органы, нормы и отдельные части этой системы. России необходимы дополнения в ряд законов наряду с Семейным кодексом для решения сложных ситуаций и недопущения злоупотребления правами ни детей, ни их родителей.
Кучер Егор
Фото: Amanda Wayne / Shutterstock.com
