Являются ли норвежские органы опеки частью международного заговора, который направлен на разрушение семейных ценностей? В Чехии это утверждение стало предметом общественных дебатов в последние годы.
Джон Фэрсет (John Færseth)
Прага — Для большинства норвежцев чешская столица — синоним романтического Карлова моста, готических башен, барочных особняков, дворцов Старого города и великолепного пива в кафе и ресторанах. У большинства чехов, на первый взгляд, о Норвегии тоже сложилось благоприятное впечатление. Насколько им позволяют их знания о стране, они представляют Норвегию стабильной и зажиточной, а также популярной у отпускников страной с морем и горами.
Вместе с тем норвежцам, покидающим туристические кварталы, все чаще приходится сталкиваться с неприятными вопросами. Иногда на них просто-напросто возлагают ответственность за то, что многие чехи считают норвежской политикой.
«Когда я столкнулась с этим впервые, меня это страшно задело», — рассказывает Малин, живущая в Праге с 2012 года, она не хочет, чтобы в этой статье имя ее называлось полностью.
«У меня тогда был чешский бойфренд, я уже не помню, как мы об этом заговорили, но он вдруг сказал, что нет ничего удивительного в том, что Норвегия вынуждена отбирать иностранных детей, — ведь в стране настолько распространен инцест и инбридинг, что для спасения генного материала просто необходима свежая кровь», — рассказывает она.
«Мой парень был совершенно убежден в том, что именно так и обстоят дела, и я была просто в шоке. Вполне интеллигентный парень думал, что в Норвегии настолько распространен инцест, что норвежские власти совершенно сознательно крадут детей!»
Норвегия — похитительница детей
Ингвар Бренна (Yngvar Brenna) работает переводчиком. И тоже живет в Чехии уже несколько лет. Он ведет блог на чешском языке о жизни в Норвегии, по этой причине его несколько раз приглашали на радио и телевидение, чтобы он прокомментировал новости с родины.
«Даже сегодня я, по правде говоря, не вполне понимаю, что произошло», — признается Бренна.
«Но я хорошо помню одно радиоинтервью, в котором меня почти вынудили взять на себя личную ответственность за позицию и решения Барневернет (Норвежская государственная социальная служба помощи и поддержки детей и подростков, — прим. перев.). В другой раз журналист поинтересовался, насколько велик шанс матери вернуть своих детей, и как детям живется, о чем я, разумеется, не имел ни малейшего понятия».
Многое объясняется одним делом 2011 года, когда двух детей чешских родителей забрали у матери по подозрению в том, что она их бьет. Несмотря на серьезные обвинения, против родителей никогда не было выдвинуто никакого официального обвинения, в отношении их не был вынесен приговор, а мальчики до сих пор продолжают жить у своих норвежских приемных родителей. Дело рассматривалось как губернской комиссией по опеке и социальным вопросам, так и судом, а сейчас поговаривают о том, чтобы направить его в Суд по правам человека в Страсбург.
Дело это привлекло к себе большое внимание в чешских газетах, в частности в таблоиде Blesk, одной из самых читаемых газет в Чехии. Здесь деятельность Барневернет уже несколько лет описывается как «киднеппинг» и «психологический террор», а сама служба характеризуется как «государство в государстве», которое может действовать независимо от законов, если ему это удобно.
В последние годы в чешской столице также неоднократно проводились демонстрации.
Проблемный президент
Постепенно к делу подключились и некоторые чешские политики — включая президента страны.
«За короткое время обрушилась настоящая лавина обвинений», — продолжает Бренна, которому пришлось углубиться в детали, чтобы быть в состоянии отвечать на многочисленные вопросы чешских журналистов. Какие критерии лежат в основе деятельности Барневернет? Насколько квалифицированы сотрудники службы?
Он продолжает: «Очень быстро создалось впечатление, что служба опеки чаще вмешивается, если речь идет о семьях иностранцев, нежели когда речь идет о норвежцах, причем вмешивается она в дела семей из каких-то определенных стран. Другие ссылались на активное использование службой субподрядчиков и частных фирм и считали, что эта система — где-то на грани торговли людьми. И вообще: говорилось очень много странного, но самым худшим было высказывание президента, который считал, что Барневернет — продолжение программы "Лебенсборн"!»
Президент Чехии Милош Земан пришел к власти в 2013 году. Его президентство вполне вписывается в ту же модель, что мы видим в соседних с Чехией Польше и Венгрии. Он был избран благодаря популистским идеям, делавшим ставку на таящуюся в народе враждебность по отношению к иностранцам и скепсис ко всему иностранному, особенно ЕС.
Эти настроения очень сильны во многих местах в Центральной Европе. Что же касается Чехии, то его объясняют «оборонительным национализмом», причины возникновения которого — в том, что стране долго пришлось защищать себя от иностранного господства — Вены, Берлина и Москвы.
Достаточно примечательно то, что Земан пытался заклеймить своего соперника Карела Шварценберга как представителя немецких интересов.
Как президент он создал себе эдакий народный имидж, неудачно шутя по поводу трезвенников, тех, кто не курит и вегетарианцев, и — что более неприятно — мусульман и беженцев. И это несмотря на то, что Чехия, в основном, была избавлена от миграционного кризиса. Дело в том, что большинство мигрантов хотело ехать дальше — в Германию и Скандинавию. И сейчас ситуация такова, что в Чехии по-прежнему проживает лишь несколько тысяч мусульман.
Земан лично подключился к дебатам о норвежской Барневернет. В 2015 году он даже заявил, что присутствие норвежского посла на праздновании Национального дня в пражском дворце было нежелательно. Сравнивая норвежскую политику с нацистской программой «Лебенсборн», когда детей с «арийской внешностью» во время войны вывозили из оккупированных стран для компенсации потерь населения, он также способствовал созданию атмосферы вседозволенности при обсуждении этой темы.
Норвежские связи
Если посмотреть фотографии, сделанные во время демонстраций, а также на кадры, на которых запечатлены эти демонстрации, сразу же обращаешь внимание на то, что там есть и норвежцы. И далеко не все они живут в Чехии. В последние годы мы стали свидетелями того, что в Норвегии тоже появилось движение против Барневернет, оно хотя и не особенно мощное, но зато его всегда очень хорошо видно.
Движение это во многом должно быть благодарно Facebook: благодаря ему стало гораздо легче находить единомышленников и организовываться, потому что движение это стало гораздо более заметным, чем было бы при отсутствии социальных медиа.
Группы в Facebook, которые движение собирает, рассказывают много душераздирающих историй. Они рассказываются теми людьми, у которых либо отобрали детей или внуков, либо их в свое время самих отобрали у родителей. Похоже также, что большинство принимает участие в соцсетях, чтобы попросить совета или поддержать друг друга морально.
Вместе с тем здесь тоже можно найти такие же серьезные обвинения, что и в Чехии. Норвежская политика сравнивается с политикой авторитарных государств, появляются утверждения, что мы имеем дело с организованной торговлей детьми. Есть также много примеров, когда в соцсетях размешались фотографии и имена сотрудников Барневернет с пожеланиями, чтобы они тоже подверглись насилию.
На Facebook можно, в частности, найти ряд фотографий двух ведущих активистов — представителей противников Барневернет — депутата Европарламента Томаса Здеховски (Tomas Zdechovsky) и активистку Йорданку Йираскову (Jordanka Jiraskova) — вместе с руководителями норвежских активистов.
Именно Йираскова, активный член правой партии Svobodni, дольше всех была наиболее заметна в акциях, проводимых в Чехии: это касалось как участия в демонстрациях, так и высказываний в СМИ. Йирасова, в частности, отзывалась о норвежской службе опеки, как о фашистской и социалистической, и обвиняла ее в том, что она отбирает детей у родителей с помощью жульничества и обмана — чтобы потом «промывать детям мозги».
Национализм и теории заговора
Чешскую озлобленность по отношению к норвежской Барневернет объясняли более традиционной культурой, нежели норвежская, у чехов семья — это святое, а естественное место ребенка — рядом с матерью.
«В Чехии разрешается наказывать детей физически, и многим становится очень не по себе только от одной мысли, что государство будет вмешиваться в дела семьи», — объясняет чешская журналистка Саша Ухлова (Saša Uhlova).
Она добавляет, что случаи, когда детей забирают у родителей в Чехии, вовсе не являются чем-то неслыханным, хотя детей в таких случаях часто помещают в детские учреждения, пребывание в которых может иметь последствия для их развития.
Ухлова считает, что страх перед вмешательством государства в семейную жизнь смешан с национализмом и теориями заговора.
«Многие из тех, кто против вмешательства государства в дела семьи, считают, что будет вполне уместно, если государство будет вмешиваться в мусульманские семьи, они также часто выступают за то, чтобы запретить женщинам и девочкам носить платки на голове», — говорит Ухлова. — Так или иначе, но политикам, которые оказались в это втянуты, удалось найти эффективную смесь страха перед ЕС — а мало кто из чехов знает, что Норвегия туда не входит, — и поддержки лобби, которые пытаются влиять на нашу семейную политику».
Йорданка Йираскова, например, привлекла к себе большое внимание год тому назад, когда она «забронировала» большое количество мест для слушателей для себя и своих единомышленников в связи с делом о праве носить хиджаб. Так она помешала тем, кто поддерживал это право, получить доступ в зал, чтобы присутствовать на заседаниях.
Саша Ухлова ссылается также и на получающую все большее распространение теорию заговора, согласно которой существуют какие-то международные силы, которые хотят помещать детей в семейные детские дома, чтобы сделать их легкой добычей педофилов — или «гомосексуалистов», так это часто именуется в чешской блогосфере.
Женщина с коляской в Норвегии © flickr.com, Asbjørn Floden
«Страх перед таким заговором тесно связан с ненавистью к ЕС и боязнью массовой иммиграции. Это две вещи связаны друг с другом», — говорит Ухлова.
«Есть также люди, занимающие более либеральные позиции, но критически относящиеся к норвежской Барневернет. Но когда журналисты вплотную занялись этой темой, их активность несколько снизилась. Исключение составляют те, кому нравится президент, и кто негативно относится к ЕС и беженцам. Они своего мнения почти не изменили», — рассказывает она.
Связи с Россией
Помимо традиционных СМИ, в Чехии довольно распространено и то, что можно назвать альтернативными СМИ — сайты в интернете, странички в Facebook и блоги. Может быть, каждый из них по отдельности и не имеет очень много читателей, но вместе они представляют с собой силу достаточно большую, чтобы с ней приходилось считаться.
Исследования, на которые ссылается аналитический центр Center for Political Capital, показывают, что в 2016 году 25% чехов доверяли этим альтернативным источникам информации больше, чем газетам и телевидению.
Для содержания материалов в этих СМИ в большой степени характерен протест против иммиграции и страх перед исламом — нередко приправленный «страшилками» про Швецию, где смуглые иностранцы грабят и насилуют всех и вся, продвижение разных форм альтернативной медицины, а также теории заговора, часто обращенные против США, НАТО и ЕС. В этих СМИ чрезвычайно популярен и президент Земан.
В качестве мишени появляется также и норвежская Барневернет, во многих случаях тон здесь — гораздо жестче, чем в таблоидах. Утверждается, например, что норвежские власти регулярно предоставляют детей для совокупления и занятия онанизмом для телевидения, что ломает их психику. Чешское правительство обвиняют в том, что оно слабо и не в состоянии защитить своих собственных граждан от норвежской Барневернет.
Статья на сайте Svobodne Noviny, опубликованная в декабре 2015 года, обвиняет, например, Барневернет в том, что она — часть крупной сети, ставящей перед собой цель разложить нуклеарную семью как институт, продвинуть образ жизни гомосексуалистов и лесбиянок и нормализовать изнасилования и педофилию. Следует заметить, что автор статьи — Нела Лискова (Nela Liskova) — та самая женщина, которая в сентябре 2016 года открыла в городе Острава на севере Чехии «Консульство Донецкой Народной Республики» и которая несколько раз посещала контролируемые сепаратистами районы на востоке Украины.
Руководящий орган ультраправых
Михал Дорд (Michal Dord) — активист, борющийся за реформу чешской службы опеки. Дорд начал интересоваться теориями заговора в 2014 году, когда все время стал сталкиваться с тем, что дискуссии о норвежской Барневернет отвлекали на себя внимание в ущерб реформе, проведения которой он добивался. Даже министр социального развития вынужден был тратить много времени на то, чтобы комментировать эти дискуссии вместо того, чтобы говорить о реформах. Дорд постарался вникнуть в то, что лежало в основе дискуссий, и обнаружил, что теории заговора были важны для того, чтобы вовлечь в них многих политиков.
Особо Дорд ссылается на одного консервативного христианского политика, который неоднократно участвовал в демонстрациях.
«Когда я взглянул на это поближе, оказалось, что она несколько раз высказывалась на разных сайтах — не в мейнстримовских СМИ — и ссылалась на теории заговора, на то, что в Норвегии происходит нечто ужасное, и на то, что существуют планы подрыва христианских ценностей и семьи как института», — говорит Дорд.
Дорд обнаружил, что след от этих представлений тянется в Россию и в среду вокруг газеты «Завтра». «Завтра» защищает православный и империалистический ультранационализм, газету характеризовали как руководящий орган крайне правых в бывшем СССР.
Среди прежних авторов газеты находим, в частности, Игоря Гиркина, или Стрелкова, сыгравшего важную роль в создании «Донецкой Народной Республики». Если газета в течение долгого времени критически относилась к Путину как к продолжателю «либерального» и «антинародного» режима Ельцина, то после аннексии Крыма она приняла президента в свои объятия.
«Завтра» много лет отстаивала утверждения о том, что в Норвегии происходит жестокое обращение с детьми, причем на организованном уровне. Ничего удивительного нет и в том, что газета долго утверждала, что Барневернет — часть «гомосексуального заговора», организованного норвежскими властями. По словам Михала Дорда, важным источником подобных утверждений стала Ирина Бергсет, россиянка, ранее бывшая замужем за норвежцем. Она, например, в течение длительного времени утверждала, что групповые изнасилования в Норвегии — дело обычное, и детей даже могут одевать как Владимира Путина, а потом насиловать. Если поискать в Google, то обнаружится, что ее имя постоянно всплывает в этой связи.
Та же Бергсет называется в качестве контактного лица от России на сайте Stopbarnevernet.com, зарегистрированного на имя — да! — Йорданки Йирасковой.
Новый мир
Ингвар Бренна, переводчик, ставший экспертом в чешских СМИ, считает, что простым чехам сложно понять, что проблематика Барневернет не представляет собой большого интереса для самих норвежцев.
«Я попытался объяснить, что так часто бывает в делах, в которых Норвегия принимает участие, например, в вопросах об использовании военной силы за границей. То, что мы за всем этим особо пристально не следим, объясняется тем, что мы хорошо живем, — может быть, даже слишком хорошо», — говорит он.
«Многим к тому же трудно понять, что дети не могут вернуться домой в Чехию и жить, например, у своих бабушек и дедушек. Но даже те, кто особенно жестко нападали на Норвегию, признавали позднее, что вполне возможно, они чего-то не знают про семью, о которой шла речь», — продолжает он.
Независимо от того, что думают о деятельности Барневернет, это слово скоро будет одним из самых известных норвежских заимствований во многих языках. Когда культурные отличия и правила конфиденциальности, придуманные не для того, чтобы решить проблемы, возникающие при столкновении с напористыми международными СМИ, встречаются с теориями заговора, национализмом и российской пропагандой, результат получается воистину взрывоопасный — как для тех, кто хотел бы изменить чешскую социальную политику, так и для обычных норвежцев в Праге.
