Суть проекта благотворительного фонда «Солнечный город» в том, что жители Новосибирска могут «попробовать себя в роли временных приемных родителей, которые при хорошем раскладе ненадолго принимают к себе ребенка, пока его мама решает свои проблемы, а потом передают его либо обратно в кровную, либо в постоянную приемную семью». «В Новосибирске небольшое «пособие» фостерным семьям — 10 тыс. рублей на оборудование места для ребенка в доме, его питание и содержание — будет выплачивать «Солнечный город», — поясняет Аксенова.
Оформляется «фостерная семья» как временная опека. По закону эта форма используется, «когда необходимо немедленно назначить опекуна... в том числе при отобрании ребенка у родителей или лиц, их заменяющих, и нецелесообразности помещения ребенка в организацию». Партнёры «Солнечного города» — муниципальный центр «Созвездие» (обучение фостеров) и негосударственный центр «Вместе» (помощь семьям).
В изложении Аксёновой «фостерная семья» выглядит в первую очередь как замена дому ребёнка для временного помещения детей самими родителями, которые находятся в трудной жизненной ситуации. Хотя другое его использование, связанное с принятием отобранных у семьи детей, тоже вовсе не скрывается. Попробую объяснить, что эта затея означает, на чисто конкретном современном языке.
1. Наличие рынка привилегированных родителей («приёмных семей») порождает спрос на чужих детей. Регулятором рынка является опека, играющая в связке с домом ребёнка (ДР). Максимальный спрос — на маленьких детей, которых в детдомах уже почти нет. Поэтому спрос давит на обычные семьи, для чего реализуются полузаконные и незаконные схемы, облегчающие добычу ребёнка. То есть если родитель «не такой, как надо», система профилактики «закрывает» ребёнка (а не родителя), а потом смотрит, не отдать ли его «замещающим родителям» — людям с лицензией на содержание ребёнка.
Это делается в том числе через развитие «раннего выявления неблагополучия» (вслушайтесь в бесстыдность этого термина), за которым следует добровольно-принудительное помещение ребёнка в приют. Дальше всё идёт по схеме, опубликованной ИА REGNUM. Факты, на которых она выявлена, собраны по материалам разных дел, в том числе как раз Ленинского района.
В материалах фигурирует и негосударственный центр «Вместе», который, когда родители ещё спокойны, что заберут своего ребёнка, пишет заключения примерно такого типа: «Родителей мы давно не видели, работу по возвращению ребёнка в семью считаем нецелесообразной»! Порочность этой схемы (кроме того, что она незаконна!) не в том, что ребёнок содержится в государственном ДР, а не в частной «фостерной семье». А в том, что она нацелена на невозврат детей и убивает родительское право — ребёнка не отдают родной маме, хотя она не лишена прав.
Очевидно, фостерные группы займут в этой криминальной схеме место приюта. О будущем использовании и фостерных групп Аксёнова пишет: «Если наши органы социальной защиты станут работать на раннее выявление семейного неблагополучия, то фостеры могут стать спасательным кругом».
2. «Солнечный город» ищет позицию на этом рынке. Самая выгодная — место, куда помещают детей. У кого дети, тот и общается с «приёмными». А потом работает и на смежном рынке — рынке их обслуживания и сопровождения. Поэтому она пишет: «Мы заинтересованы в том, чтобы дети оказывались у них [у фостеров], а не в детдомах». Поэтому она сообщает паническое отношение к конкуренту: ни в коем случае не в дом ребёнка! Потому что... Дальше — сплошной блеф. Объяснение: «Там у ребёнка нет «одного взрослого»!» критики не выдерживает: сделайте группы с постоянным воспитателем — и всё. Но при этом в ДР под рукой есть все специалисты, чтобы помочь ребёнку, пережившему травму разлуки. А не просто волонтёры, прошедшие собеседование в «Созвездии».
3. «Фостерный», по идее, — это временный и профессиональный. Который сидит на зарплате и не будет плакать о разлуке с ребёнком, как воспитатель в детсаду или в доме ребёнка. И поэтому фостерный — это не семейный. Употребление словосочетания «фостерная семья» как и «приёмная семья» — подлый рекламный ход, бьющий не только по детдомам, но и по институтам родной семьи и усыновления. То есть по всем бескорыстным формам устройства детей. Потому что бытовая похожесть на семью — совсем не главное, а главное — отношения. Назовите это «воспитательной группой», выставьте профессиональные квалификационные требования, разместите эту группу рядом со специалистами — и никто бы не возразил. Но это и был бы ДР, только без недостатков, которые безосновательно объявили неисправимыми.
4. Этот «фостерный приют» — не просто домашний детский сад, а место реабилитации семьи. Первые два месяца Аксёнова обещает пытаться делать то, с чем ДР не справляется за четыре: «У нас всего два месяца, чтобы выяснить, как обстоят дела в его кровной семье». Почему, кстати, два, а не все шесть, по закону отпущенные временной опеке? А главное, какой ей интерес справляться, если смежная собственная ниша — замещающие семьи?
Это как работа с отказницами: ещё в апреле «Солнечный город» вёл проект «Птенец.ру», посвящённый помощи замещающим семьям и работе с отказницами.
Упражнение. Подумайте, какая связь между развитием замещающих семей и работой с отказницами. В каком результате второй работы заинтересован тот, кто ведёт первую?
А как будет, вероятнее всего, на самом деле — я проиллюстрировал цитатой (не дословной) из Центра «Вместе» в п.1.
5. В итоге, это работает, как ломбард: «Сдайте детей в мой прекрасный приют, а я заодно посмотрю, можно ли вашу семью реабилитировать. Если я скажу, что нельзя — ребёнка вам не верну, отдам более благополучным родителям».
6. А в супермаркетах мы слышим объявления: подааайте на детей, оставшихся без попечения родителей...
Вместо конституционной обязанности по защите семьи система государственной опеки разворачивается в сторону отобрания детей из трудно живущих семей в пользу богатых опекунов, считает эксперт общественной организации защиты семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» (РВС).
