Местное ТВ Нижнего Тагила выпустило сюжет о похищении органами полиции и опеки пятилетней девочки. Ребенок был доставлен как безнадзорный в полицию вместе с бабушкой 17 февраля 2017 года и до сих пор находится в приюте.
Поводом для приезда полиции послужил звонок от анонимного "доброжелателя".
Несмотря на то,что мать девочки не ограничена и не лишена родительских прав, ей только недавно разрешили общение в дочерью по 20 минут в день. На встречах девочка спрашивает, кто же ее мать?Ребенку подбирают приемных родителей при живой любящей матери.А недавно кто-то позвонил и "в шутку" сообщил, что девочка умерла.
Анастасия Драничникова: При живой матери девочке нашли приемных родителей. У каждого из нас наверняка есть дома дети.
Голос за кадром: А Ваши дети дома? Если нет, позвоните им срочно! Ювенальная юстиция работает и в Вашем городе.
Ведущая: Ювенальная юстиция вовсю шагает по просторам нашей необъятной Родины. Начав свой путь с мегаполисов, она дошла и до средних городов. На минувшей неделе наша съемочная группа выезжала в город Нижний Тагил, танкоград, оборонную столицу России. Несмотря на свой статус, город явно напоминает населенный пункт из фильма «Левиафан». Нет, здесь не так мрачно: здесь и дороги лучше, и дома красивее. Но беда может приключиться с каждым жителем. Прямо у подъезда украли девочку. Мать уже два месяца обивает пороги чиновников, а те ссылаются на инструкции. Кстати, поведение чиновников наши корреспонденты испытали на своей шкуре.
Анастасия Драничникова: При живой матери девочке нашли приемных родителей. У каждого из нас наверняка есть дома дети, и никто не застрахован от противоправных действий органов опеки.
Голос за кадром: Знакомьтесь, это Анастасия Драничникова, коренная тагильчанка, у нее забрали дочку.
Анастасия Драничникова: 16 февраля нынешнего года моя дочь Лавелина Арина пяти лет и моя мама, то есть бабушка Арины, были доставлены в органы ПДН. Изъяли их с улицы в паре метров, наверное, от подъезда дома буквально. Посадили в машину, ничего не объясняя, повезли в участок ПДН. Я стояла рядом с машиной, но почему-то меня не посадили никуда, не пригласили никуда, сказали, все, мол, типа того, что отвалите.
Голос за кадром: И действительно, женщине ничего не оставалось, как только «отвалить», веди сопротивление сотрудникам органов внутренних дел чревато уголовной статьей. Да и пока еще представить трудно, чтобы у родителей забирали их детей. Ну, не привык еще наш народ к эдакой прогрессивной «европейской штучке», ювенальной юстиции. И потому Анастасия, ничуть не сомневаясь, что недоразумение должно разрешиться в самое ближайшее время, пошла в полицию, но не тут-то было.
Анастасия Драничникова: Начинается какая-то психологическая такая атака, что свободно разговаривать и общаться с данными лицами просто не было возможности: сразу начинается очень большое психологическое давление. Застаю свою бабушку в состоянии буквально аффекта в этот момент просто. Ну, события, наверное, там развивались час. Мы просидели в верхней одежде, нам задавали бессмысленные вопросы абсолютно, ничего не касающиеся, такие психологические, как бы. Никто не представился, не разъяснили ситуацию, почему бабушку доставили с ребенком. Как мне объяснили, что ребенок безнадзорный, мы его нашли. Но почему там оказалась бабушка вместе с моей дочерью, если ребенок, как выражаются органы ПДН, Красная , 10а, участка 18 города Нижний Тагил, почему тогда ребенок в это время оказался с бабушкой в участке, если они ее нашли как безнадзорного ребенка?
Голос за кадром: Впрочем, у полицейских совсем другое мнение.
Регина Макарова: К нам обратилась гражданка, которая сообщила о том, что девочка в возрасте около пяти лет находится во дворе без присмотра со стороны взрослых. Время суток уже было темное, на улице зима. Естественно, сотрудники полиции приехали по адресу и доставили ребенка сюда, в отдел полиции, потому что, действительно, ребенок находился без законных представителей.
Голос за кадром: Что это за такая таинственная гражданка, которая вызвала полицию, пока неизвестно, хотя не исключено, что это был кто-то из сотрудников опеки: здесь работает очень много «гражданок» и их реакция на визит нашей съемочной группы сразу же наталкивает на такие мысли. Государственные служащие, которые почему-то предпочли остаться инкогнито, не только вставали живым щитом, держа оборону дочки от матери, но и допускали рукоприкладство в отношении журналистов. А вы пойдете в рукопашную с оператором, если вы добросовестный чиновник и вам нечего скрывать? Впрочем, все точки над «i» не смогли расставить даже прибывшие на место сотрудники полиции и Росгвардии, поэтому, естественно, что мы пошли к вышестоящему руководству.
Лариса Пануш: Уважаемые коллеги, мы готовы с вами работать, мы готовы с вами поговорить, но разрешение на съемку нужно производить у нашего вышестоящего руководства.
Корреспондент: А какое Ваше вышестоящее руководство?
Лариса Пануш: Министерство социальной политики.
Голос за кадром: Дайте нам, пожалуйста, справочку, пожалуйста, то, что Вам нужно разрешение.
Корреспондент: Каким федеральным законом регламентировано Ваше разрешение на съемку? Пожалуйста, объясните мне как журналисту, коллега. Вы федеральный закон… У нас ведь федеральный закон о средствах массовой информации, по указанию которого мы имеем право снимать в любом госоргане, независимо от того, какие вы там разрешения себе придумали. Ни один еще чиновник, который просил разрешение на съемку, не смог назвать такого федерального закона, значит, его просто не существует.
Голос за кадром: Что это за такой таинственный документ под названием «Разрешение на съемку»? Его существование не только не предусмотрено ни одним федеральным законом, но и противоречит всем действующим нормативным актам. И почему-то требуют его только лишь в органах опеки. Кстати, где-то мы такое уже видели. Да, точно, тоже управление опеки, но только в Екатеринбурге, в Чкаловском районе, хотя и первая и вторая конторы – подразделения одного и того же министерства, министерства социальной политики Свердловской области, а значит нарушение федерального законодательства практикуется не в конкретном приюте или районном ювенальном управлении, а уже на уровне правительства региона. Впрочем, мы отправили министру Злоказову запрос с требованием объяснить происходящее. А пока Нижний Тагил живет совей жизнью, люди ходят в театр, чиновники городской администрации уже потушили свет в своих кабинетах и ушли домой, сотрудники «ювеналки», словно красноармейцы в Великую Отечественную, встают живым щитом и выдерживают многочасовые сражения с одной лишь целью – защитить детей от их же собственных родителей. А зачем? Да просто, чтобы поддерживать новомодный, и, кстати, увы, недешевый тренд усыновления.
Анастасия Драничникова: А ребенок в реабилитационном центре у меня находится с первого числа третьего месяца, то есть с первого марта по настоящий момент она находится там. Причем девочка мне успевает за тот короткий период времени, когда мне удавалось иметь какой-либо с ней контакт, спрашивает: «Так ты моя мама или те другие люди мои папа и мама?» Я говорю: «Ну, конечно, доченька, я твоя мама» То есть я так понимаю, что у нее уже имеют место быть приемные, что ее пытаются знакомить с какими-то родителями.
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
