Ювенальная история в Мытищах получила неожиданное продолжение. Психоневрологический диспансер (ПНД) вообразил себя судом и признал недействительной доверенность, выданную дееспособной гражданкой представителям общественной организации.
Но сперва напомню вкратце предысторию вопроса. В 2017 году мытищинская опека “убедила” несовершеннолетнюю мать, страдающую лёгкой формой слабоумия и её родственников (психически здоровых) передать новорожденного ребёнка в Дом малютки, рассказав, что ребёночек, якобы, "слабенький". Последующие попытки забрать его оттуда ни к чему не привели. Сказать, что такая история дурно пахнет, мало. Невольно приходят на ум параллели с нацистской Германией, где умственно неполноценным отказывали в праве иметь детей.
Но я отвлёкся. При поддержке других органов, включая комиссию по делам несовершеннолетних (КДН) и ПНД ребёнка незаконно удерживали в Доме малютки до тех пор, пока не прошёл суд, который ограничил мать в родительских правах. С этого момента ситуация обрела законный статус, но справедливостью в ней и не пахнет.
Напомню, что одним из главных способов наказания за совершённое преступление является изоляция человека от общества. Причём современные способы изоляции - это не обязательно тюрьма. Множество осуждённых отбывают наказание в колониях-поселениях, где они вполне свободно общаются не только с другими заключёнными, но и с свободными людьми, могут иметь довольно разнообразный досуг. И тем не менее, это наказание - и серьёзное.
Младенец не воспринимает мир в отрыве от своей матери. Доказано, что даже новорожденный малыш уверенно узнаёт свою мать, отличает её от всех других людей и чувствует себя совершенно комфортно лишь с ней. Только к 2 годам, примерно, малыш осознаёт себя как самостоятельную личность. Это осознание выливается в личностный кризис, носящий неформальное название "я сам" и хорошо знакомый родителям.
Поэтому разлучение ребёнка с матерью - травма для маленького человечка гораздо более тяжёлая и непоправимая, чем заключение взрослого человека в одиночную камеру. Потому что взрослый человек хотя бы осознаёт, за что он там находится и знает, когда наступит конец наказанию. Ребёнок всего этого не знает, он просто чувствует страшную потерю и никакое внимание взрослых не в состоянии полностью залечить эту травму.
Такое разлучение может привести (и обычно приводит) как к проблемам с психикой (включая задержку развития, различные неврозы), так и соматические нарушения, из которых частыми являются грыжи (от долгого безутешного плача, практически - крика) и разнообразные инфекции как последствия общего снижения иммунитета.
Поэтому закон, признавая возможность такого разлучения, допускает это только в случае непосредственной опасности жизни и здоровью. Ни опекой, ни КДН, ни диспансером не была обоснована эта опасность, которую якобы представляет для ребёнка мать. Не содержится этого обоснования и в материалах суда, там содержится максимально размытая формулировка, что суд принимает решение "учитывая в совокупности все представленные по делу доказательства".
В результате вот уже более полутора лет мать с ребёнком видятся на редких свиданиях в Доме малютки (он находится довольно далеко от родного дома малыша). При этом все службы - опека, Дом ребёнка, КДН и ПНД выступают единым фронтом против семьи, всячески нарушая их права.
В частности, мы столкнулись с невозможностью ознакомиться ни с делом ребёнка, ни с медицинскими документами на него. Чиновники включают один из самых любимых своих инструментов - волокиту. Несмотря на то, что документы выдать не составляет никакого труда, они требуют письменного обращения, отвечая на него, разумеется, не на следующий день. К тому же, в нарушение законодательства, Дом ребёнка вместо того, чтобы согласовать вопрос предоставления документов с Министерством образования области, неявно послал туда нас, сообщив, что без такого согласования действовать не может.
При этом от мамы требовали согласия на помещение ребёнка в стационар для какого-то обследования, а отказ дать согласие цинично назвали "жестоким обращением по отношению к ребёнку"! Нам до сих пор непонятно, почему они так поступают. Единственное предположение состоит в том, что ювеналам есть что скрывать и они надеются протянуть время пока они не смогут добиться лишения матери родительских прав. А это, в свою очередь, возможно, необходимо для того, чтобы "сбыть" ребёнка в приёмную семью.
Наши предположения основаны на том, с какой поспешностью, ещё до вступления в силу решения суда, мытищинская опека опубликовала досье на ребёнка на сайте поиска усыновителей. А о том, что у ребёнка, за время пребывания в приюте появился целый букет заболеваний (в целом, характерный для разлучённых с матерью младенцев) мы знаем из материалов суда. Это при том, что малыш родился с достаточно высокими показателями здоровья (9 баллов по шкале Апгар) и поступил в Дом ребёнка в целом здоровый. Удивление вызывает только поставленный на 3-й неделе диагноз "задержка развития". Через полгода пребывания в приюте ребёнок обзавёлся пахово-мошоночной грыжей, расстройствами поведения и сна, инфекцией ротовой полости...
Мы обратились в прокуратуру по поводу невыдачи нам документов. Ответ прокуратуры был "ни вашим, ни нашим". Проведя расследование, прокурор написал, что "информация о нарушениях не подтвердилась" и рекомендовал повторно обратиться в учреждение. И вот, при повторном обращении, юрист Дома ребёнка представил нам копию этого странного документа, в котором главврач психоневрологического диспансера объявляет мытищинскому управлению опеки, что наши доверенности, якобы, недействительны. И поэтому, дескать, Дом ребёнка не может принимать у нас документы.
Напомним, что любой дееспособный гражданин может доверить другому дееспособному гражданину представлять его интересы в различных учреждениях. Такая доверенность заверяется нотариусом, что и было сделано в нашем случае. Признать же человека недееспособным может только суд, в который, кстати, могут обратиться не только родственники гражданина, но и представители ПНД! Могут ли врачи ПНД этого не знать? Не могут. А значит они сознательно идут на нарушение закона. Что заставляет их так рисковать? Только ли безнаказанность или дело идёт о чём-то более серьёзном?
Мы постараемся найти ответ на этот вопрос: в настоящее время направлена жалоба в прокуратуру и есть надежда, что уж такое явное нарушение законодательства не позволит остаться прокуратуре безучастной. Хотя нас есть в этом и некоторые сомнения, так как прокуратура - часть выстроенной ювенальной системы. Представитель прокуратуры входит в состав КДН и выступал на судах, причем на апелляционном процессе прокурор прямо заявил, что мать опасна для ребёнка в силу своего заболевания, никак не обосновав этого заявления и переплюнув в этом даже суд первой инстанции.
Пока же вырисовывается достаточно неприятная картина. То самое межведомственное взаимодействие, которое вдруг “отнимается” когда речь идёт о предоставлении документов родственникам волшебным образом начинает работать, когда что-то нужно самим чиновникам. Да как работать! Создается впечатление не просто межведомственного взаимодействия, а настоящей круговой поруки, при которой чиновники из разных ведомств готовы покрывать безобразия друг друга даже с риском для себя. И полное безразличие к страданиям малыша и его родственников. Пока шла тяжба, прабабушка, мечтавшая о возвращении малыша в семью, ложившаяся спать и встававшая, глядя на фотографии дорогого ей ребёнка, покинула этот мир так и не дождавшись, когда в доме снова зазвучит детский смех.
Владимир Васильев
