Первая ласточка советской авиапромышленности

О том, что в истории отечественной авиации существовала такая машина, сегодня вспомнят разве что записные знатоки самолетов Страны Советов — очень уж давно она встала на крыло, да и особыми летными качествами не отличалась. И тем не менее до 1930 года это был самый массовый советский самолет, и первый в ряду таких же массовых. Речь идет о биплане Р-1, или «Разведчик-1», созданном усилиями двух знаменитых авиаконструкторов — Дмитрия Григоровича и Николая Поликарпова. Первые два экземпляра этих машин, носивших названия «Московский большевик» и «Имени газеты "Известия ВЦИК"», представители Общества друзей воздушного флота передали представителям Рабоче-крестьянского красного флота (РККВФ) 29 июня 1923 года на Центральном аэродроме Москвы на Ходынке.

Если не закрывать глаза на выверты истории, то отсчет судьбы Р-1 нужно начинать с 1916 года, когда английский авиаконструктор Джеффри де Хэвилленд спроектировал многоцелевой биплан «Дэ Хэвилленд-4». Машина оказалась очень удачной, выпускалась не только в Англии, но и по лицензии в других странах. В том числе должен был этот самолет выпускаться и в Российской империи, но чертежи и спецификации прибыли из Великобритании на московский завод «Дукс» только в августе 1917-го, и по понятным причинам производство запустить не успели. Однако 50 самолетов Россия успела приобрести до этого, и они с успехом выполняли задачи на фронте. Чуть позже, в том же 1917-м, де Хэвилленд разработал более совершенную модификацию — «Де Хэвилленд-9». В Россию они попали в составе английского экспедиционного корпуса сил Антанты, а также в качестве военной помощи Белой армии, а после ее разгрома, соответственно, стали трофеями РККА.

Но общее число «Де Хэвиллендов-9», перешедших на службу в Красную армию, было невелико. Между тем стране срочно требовались многочисленные военно-воздушные силы, которые надо было обеспечить матчастью. Не спасало ситуацию и буквально штучное производство этих машин на бывшем заводе «Дукс» — нынешнем Госавиазаводе №1 (ГАЗ-1), который получил заказ на их выпуск в конце сентября 1918 года. Даже с учетом этих самолетов общий парк «Дэ Хэвилендов», которые могли выполнять задачи и легкого бомбардировщика, и штурмовика, и корпусного и дальнего разведчика, все равно был невелик. Отчасти ситуацию спасали закупки за рубежом, начавшиеся в 1922 году, но и они обеспечивали слишком небольшой приток.

Так что нет ничего удивительного в том, что первой задачей новообразованного в мае 1922 года конструкторского отдела ГАЗ-1 стала работа по приведению в порядок чертежей и подготовка к производству модифицированного варианта «Де Хэвилленд-9». Но руководитель отдела Николай Поликарпов — тот самый, который через четыре года создаст легендарный биплан У-2, — посчитал, что простым копированием английской машины дело не решить, нужно создавать собственный самолет на ее основе. Как писал конструктор по поводу «англичанина», «самолет создан в спешке военного времени, имеет многочисленные конструктивные недостатки, строился из английских материалов и не подходит для постройки на русских заводах». И в этом было много истины, прежде всего в том, что касалось материалов. Да и конструктивные недостатки действительно имели место, пусть и небольшие, но их и вправду можно и нужно было устранить, если уж конструкторский отдел брался за доводку самолета.

Рассмотрев предложения конструкторского отдела Госавиазавода №1, военные в январе 1923 года дали заказ на постройку первой партии доработанных машин, получивших индекс Р-1. В феврале началась сборка пробного самолета, в апреле его выкатили на аэродром, в мае облетали. К этому времени вовсю шла работа над следующими самолетами: у завода хватало задела деталей и элементов для постройки, хотя их и требовалось «подстругивать» под новую отечественную модификацию. За это отвечал технический директор ГАЗ-1  Дмитрий Григорович, знаменитый создатель первых в мире «летающих лодок», гидропланов.

Его стараниями и стараниями Поликарпова, который вместе с коллегами из конструкторского отдела оперативно решал множество возникающих по ходу строительства самолетов проблем, две первые машины были готовы к концу июня 1923 года. И 29 июня состоялась их торжественная — совершенно в духе советских традиций того времени — передача представителям красного Воздушного флота. Также по традиции того времени самолеты получили собственные имена.

Но от первых переданных самолетов до по-настоящему серийных машин было еще далеко. Только 1 июня следующего, 1924 года в войска передали — на том же Центральном аэродроме и так же торжественно, как и первые два, — еще 19 машин. Причем каждая из них носила собственное имя, зачастую довольно вычурное. В тот день Первой разведывательной эскадрилье имени Ленина передали самолеты с такими бортовыми надписями: «Красный Воронеж — Ильичу», «Самарец — Ильичу», «Сибирский рабочий», «Красный сормович», «Донской рабочий», «Продработник», «Московский коммунальник», «Кизлы-Бухара», «Красное Черноморье», «Дзержинский-1», «Земляк Ильича», «Красная сибирячка», «Имени товарища Семашко», «Комсомолец Сибири», «Нижегородский рабочий», «Картыген», «Красный владимирец», «Грозный» и «Красный северокавказец». Надписи на самолетах наносились по требованию Общества друзей воздушного флота, которое занималось активным сбором пожертвований на строительство машин, и чаще всего отражали, где и кем именно собраны деньги на тот или иной конкретный самолет.

Освоение новых Р-1 в войсках шло непросто. Поначалу ГАЗ-1, а затем и подключившийся к выпуску нового самолета таганрогский ГАЗ-10 сдавали войскам машины без вооружения: на них просто нечего было ставить. Курсовые пулеметы требовали синхронизатора, чтобы стрелять через вращающийся винт, а его еще нужно было создать, а затем испытать, довести до ума и поставить на поток. Это отняло существенное время, и только в конце лета 1924-го самолеты начали сдавать с вооружением. А для тех, что были отправлены в войска раньше, заводы поставляли монтажные комплекты курсовых пулеметов, которые устанавливали на уже летающие машины под руководством заводских техников.

По ходу производства то и дело возникали проблемы, появлялись новые модификации и элементы конструкции, отрабатывались рекламации военных и исследовались причины ЧП и катастроф… Одним словом, Р-1 волей-неволей стал своего рода общероссийским экспериментальным самолетом, на котором зарождающаяся отечественная авиапромышленность «накачивала мускулы» и «тренировала удары». Но это не помешало «первому» стать самым массовым самолетом своего времени.

Р-1 выполнял в войсках функции легкого бомбардировщика, корпусного (ближнего) и армейского (дальнего) разведчиков, самолета — корректировщика артогня, пробовался в роли «боевика», то есть штурмовика и т.д. По мере того как авиазаводы сдавали военным новые машины, самолеты первых серий понемногу передавались в летные школы — на смену еще раньше отправившимся туда ветеранам «Де Хэвилленд» 4-й и 9-й моделей всех вариантов сборки. В итоге к декабрю 1928 года Р-1 были укомплектованы уже 85 учебных авиаотрядов. Пик насыщения отечественных ВВС этими самолетами пришелся на 1931–1932 годы, и тогда же они начали понемногу сходить со сцены, уступая место своему «наследнику», самолету Р-5 конструкции того же Поликарпова. К концу 1934 года их практически полностью вывели из боевых частей, а в 1935-м в военно-воздушных силах не осталось ни одного Р-1. В гражданской авиации, куда некоторое количество этих самолетов передали в конце 1920-х, их эксплуатировали еще меньше: последние упоминания о гражданских Р-1 относятся к 1932 году.

Но какой бы «опытной», экспериментальной ни была эта машина, какими бы детскими болезнями ни страдала, какие бы нарекания ни вызывала у эксплуатантов, свою роль в становлении отечественной авиации Р-1 сыграл, и существенную. Помимо того, что он стал первой советской массовой моделью, он совершил и первые сверхдальние перелеты — предтечи знаменитых трансарктических и транссибирских перелетов 1930-х. 10 июля 1925 года группа из шести самолетов, в том числе четырех Р-1, отправилась в полет по маршруту Москва — Улан-Батор — Пекин, а в итоге две машины Поликарпова, участвовавшие в акции, долетели аж до Японии! 14 июля 1926 года Р-1 с бортовой надписью R-ROST «Искра» за один день совершил перелет Москва — Ростов-на-Дону — Баку — Тегеран, а пять дней спустя Р-1 с надписью R-RINT «Красная звезда» за день преодолел маршрут Москва — Харьков — Севастополь — Анкара, причем последний отрезок полета проходил над Черным морем и был длиной более 290 км — существенное по тем временам достижение.

… И пусть сегодня детальную историю Р-1 помнят разве что истовые любители авиации, а на просторах нашей страны, да и за ее пределами (ведь этот самолет стал первой экспортной машиной и поставлялся в Афганистан, Иран и Китай) не найти ни одного памятника ему, тем не менее вся отечественная авиапромышленность стала таким памятником, навсегда увековечив своего массового «первенца», открывшего дорогу в небо тысячам пилотов и заложившего основу легендарной советской авиации.

Источник: www.rusplt.ru