Целый оркестр, лежащий в кармане; звуки песен, сыгранных десятки лет назад; музыканты со всего земного шара, добраться до которых можно одним касанием экрана, — люди так свыклись с чудом звукозаписи, что уже перестали его замечать. Мы живем в мире исполнившейся мечты новаторов, творивших не так уж давно: первый компакт-диск появился в 1980 г., первый фонограф — в 1877 г. Но человечество и до того пыталось убрать музыканта из музыки, чтобы сделать ее доступнее, и потому создало самоиграющие инструменты. Иными словами — научило механизм играть на скрипке вместо себя.
В начале были часы. В XIV в. изобретение спускового механизма изменило облик средневековой Европы, распространив по многим ее городам часовые башни. Это было технологическое чудо, пусть сейчас оно и может показаться простым: анкерная шестерня то приходила в движение, то останавливалась в такт колебаниям маятника, позволяя отсчитывать секунды времени с куда большей точностью, чем это делали водяные механизмы.
Но привычного для нас «тик-так» обыватели той эпохи пока еще не слышали. Для них время звучало как звон колоколов, отмечающих наступление каждого нового часа, а перед тем внимание жителей города привлекали один или два предупреждающих удара. Со временем эти «предупреждения» стали усложняться, обращаясь в мелодии, и теперь, с появлением анкерного спуска, стало возможным создание курантов. Их внутреннее устройство напоминало гигантскую шкатулку с цилиндровым валом, зубцы которого дергали за веревки колоколов.
В течение века технология, использующаяся в колокольнях, развивалась и оттачивалась. Самой заинтересованной в подобных машинах страной оказалась Бельгия: там в 1556 г. в городке Мехелен, которому русский язык обязан выражением «малиновый звон», был построен первый карильон. В сущности это те же куранты, но с расширенным функционалом, клавиатурой и стандартизированным набором колоколов.
Все это сделало жизнь церковных звонарей проще — но доступнее музыка пока еще не стала. Кроме колоколов существовали десятки инструментов, не подвергшихся автоматизации. А потребность в ней была: работы композиторов того времени были уже настолько сложны, что исполнять их могли только профессиональные музыканты, которых, в свою очередь, было так мало, что их услуги могли позволить себе лишь состоятельные люди. Да и тем хотелось иметь возможность слушать музыку в любой момент, по желанию, не дожидаясь специального человека и не тратя на него деньги.
Эту проблему к концу XVI в. решил мастер из Аугсбурга по имени Самуил Бидерман, начав производство механического спинета — разновидности клавесина. Принцип действия этого автомата был почти таким же, как и у карильона: деревянный вал с вбитыми в него медными штифтами вращался и зацеплял «прыгуны» игрового механизма, которые отщипывали струны. Звучание инструмента оставляло желать лучшего, цена была высокой, но он играл! И делал это сам по себе.
Теперь вельможи со всей Европы могли слушать музыку, не обучаясь игре на инструментах и не нанимая оркестра (если, конечно, им хватало средств на покупку дорогой механической игрушки). В течение следующих двух веков механические спинеты, органы и цитры стали захватывать дома богатых горожан, становясь все сложнее и вычурнее. Примерно в тот же период стали появляться первые примитивные шарманки — музыка постепенно становилась доступнее.
В результате к концу XVIII в. международный технологический гений создал множество сложнейших музыкальных автоматонов. Их украшали механические птицы и танцоры, двигавшиеся в такт мелодии, а на дисках и валах были записаны произведения Баха, Бетховена, Гайдна. У Моцарта даже было специально созданное для автомата сочинение: «Фантазия фа минор для механического органа». Композиторы признали существование самоиграющих автоматов.
А потом наступил XIX в., ознаменовавшийся созданием и массовым распространением швейцарской шкатулки. Эти 100 лет можно назвать периодом расцвета механических музыкальных инструментов. Они стали приобретать самые причудливые и сложные формы, а технология извлечения звука достигла той стадии, когда механизмы уже могли играть практически на любом инструменте, а не только на ударных и щипковых. Появились уличные органы, исполнявшие музыку для простого слушателя, шарманки стали чем-то привычным и знакомым обывателю.
Металлические барабаны и диски со штифтами заменили перфорированные карты — теперь владелец механизма мог подготовить несколько мелодий и исполнять их одну за другой. А к началу XX в. человеку наконец удалось научить автомат играть на скрипке. Чтобы добиться этого, немецкий инженер Людвиг Хупфельд использовал кольцо-смычок, к которому машина «подносила» скрипки.
А потом… автоматоны для проигрывания музыки перестали быть кому-либо нужны. После 1877 г., когда изобретатель Томас Эдисон представил свой фонограф и технологию звукозаписи, грампластинки медленно, но верно начали вытеснять механические музыкальные инструменты. Они становились карнавальной диковинкой, их выпускали все меньше и меньше, пока, наконец, потребность в машинах, умеющих играть музыку, не отпала окончательно. Сейчас, в XXI в., память об этих механизмах еще сохраняют музеи и маленькие сувенирные шкатулки, а новые автоматоны почти не появляются. Но, к счастью, именно «почти».
Источники:
Зимин П.Н. История фортепиано и его предшественников. М.: Музыка, 1968.
Bowers Q.D. Encyclopedia of Automatic Musical Instruments. New York: Vestal Press, 1974.
Механические музыкальные и занимательные автоматы / сост. М.А. Нурок, Г.А. Галустян. М., 2002.
Никита Ланской
