А.Г. Дугин «Гиперборейская теория»
Доходит уже второе десятилетие, как в жизнь русских людей властно вторглась астрология. И то сказать, в смутное, неустойчивое время хочется знать, что же будет завтра, хочется почерпнуть уверенности – хотя бы в незыблемом ходе небесных светил. Вакханалия дешевого оккультизма девяностых, правда, уже позади, однако и сейчас в редкой газете не встретишь «астрологический прогноз на неделю», и редкий гражданин России не знает, кто он – Телец или Козерог, «Крыса», «Обезьяна» или «Свинья».Однако, возникает вопрос, отчего же до сих пор русские люди в естественном интересе к своей судьбе вынуждены пробавляться импортными пророчествами? Почему нам, русским, славянам, нужно читать свою судьбу по гороскопам «классической» астрологии, происходящей из семитского Междуречья, или по череде зверей, почитавшихся за покровителей того или иного года китайцами, людьми, строго говоря, совершенно другой культуры, цивилизации, расы?
Между тем на прилавках с эзотерической литературой властвуют все те же халдейские Раки и Скорпионы, и Драконы с Тиграми из Поднебесной. Редко мелькнет «Древесный зодиак друидов» или «Ведическая астрология» - это, конечно, уже ближе, но все-таки… все-таки хочется чего-то по-настоящему своего. А его нет, увы. Истребление всего, связанного с «нечестивым язычеством», оказалось на Руси столь успешным, что даже по древнерусским спискам «отреченных книг» мелькают лишь одни, явно переводные, «Мартолои», «Остромии» да «Звездочтецы». Как будто пращуры и впрямь жили «звериным обычаем», не думая о завтрашнем дне, не поднимая головы к небу.
Тем не менее напал я на след славянского Зодиака именно в связи с «отреченными книгами». Напал, можно сказать, совершенно случайно. Тогда, в первой половине девяностых, я усердно «копал» поднятую и «раскрученную» Александром Беловым, создателем славяно-горицкой борьбы, тему воинской магии русов и славян, в том числе, конечно, тему оборотничества. И во время поисков данных о славянских оборотнях в литературе – тогда, кстати, очень и очень скудной – наткнулся на упоминание о загадочной книге «Чаровник». Книга также относилась к числу «отреченных» - то есть осуждаемых православной церковью.
Итак, «Чаровник, въ немъ же 12 главизнъ, въ нихъ же суть двоенадесять опрометныхъ лицъ звериныхъ и птичiихъ: тело свое хранитъ мертво, и летает орломъ и ястребомъ и ворономъ и дятлемъ и совою, рыщутъ лютымъ зверемъ и вепремъ дикимъ, волкомъ, летаютъ змiемъ, рыщутъ рысiю и медведемъ». Кроме этого заголовка, от книги ничего не сохранилось.
Тогда меня не слишком заинтересовало это сообщение. К боевому применению этот вид оборотничества имеет косвенное отношение, хотя, в северных сагах и сохранилось упоминание о подобном – так, в саге о Хрольфе Краки его воин, Бьярни Медвежонок, во время битвы спал в палате конунга, а в это время огромный белый медведь крушил врагов Хрольфа. Стоило одному из друзей разбудить Бьярни – как медведь исчез.
Подобный же способ оборотничества описан и в скандинавской саге об Инглингах. «Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей». Но в славянском фольклоре таких примеров немного. И вообще, список «опрометных лиц» выглядит очень странно. Где «гнедой тур», которым оборачивался в былинах Волх всё Славьич и – по заклятью колдуньи Маринки – Добрыня? Где сокол, которым прилетал к возлюбленной витязь Финист из сказок, которым перекидывался тот же Волх-Вольга? Где третий лик Волха – щука? Где, наконец, любимица славянских ведьм-вещиц, стрекотунья сорока?
Напротив, не встречаются в преданиях колдуны, перекидывающиеся в дятла, не слишком известны славянским легендам рыси-оборотни. Короче говоря, странный перечень вызывал больше вопросов, и вообще, меня в ту пору гораздо больше занимали славянские подобия другим проявлениям колдовства Одина – «Один мог сделать так, что… его воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешенные собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками».
Странный перечень «опрометных лиц» припомнился мне, когда я чуть позже прочел в книге Роберта Грейвса «Древняя Греция», что легенды об оборотничестве иногда связаны с животными – календарными символами, и с ритауальными шествиями ряженых на новый год, олицетворявших те или иные времена года, месяцы и т.д.. Тут и подумалось – а не в том ли и разгадка перечня зверей и птиц из «Чаровника»? Двенадцать «лиц звериных и птичьих» - не обозначают ли двенадцати месяцев? Очень похоже на то.
Проще всего оказалось отождествить с месяцами «лютого зверя» и волка. Лютым, лютнем в ряде славянских языков (украинском, белорусском, польском и др.) называли февраль. Сам «лютый зверь» - достаточно загадочный персонаж русского фольклора – А. Афанасьев видел в нем волка, Б.А. Рыбаков – рысь, но сам список «Чаровника» эти толкования опровергает: и рысь, и волк названы в нем отдельно.
Советский биолог Н.В. Шарлемань высказал экзотическую версию, что под «лютым зверем» надо понимать… реликтового пещерного льва, сохранившегося в южнорусских землях до Средневековья. Эту идею горячо поддержал зоолог Игорь Акимушкин. Однако историк В.В. Мавродин указал, что климат древней Руси мало подходил для львов, сторонящихся лесных пространств – зато отлично подходил для леопардов, которые живут в схожих условиях на русском Дальнем Востоке, где казаки и землепроходцы называли их в XVII-XIX столетиях… «лютым зверем».
В «Азбуковнике» - русской энциклопедии XVI века «лютым зверем» назван именно леопард. Изображения леопарда в Восточной Европе встречаются на скифских украшениях и на фресках Софии Киевской – что любопытно, рядом изображена охота на сидящую на дереве белку. Очевидно, с точки зрения художника, это были животные, водящиеся в одном климате. С волком все тоже ясно – волчьим месяцем, влченцем, welcze meszactzwo назывался у славянских народов декабрь. Ближайшие сородичи славян, латыши, называли первый месяц зимы так же – wilku mehnesis, волчий месяц. А у некоторых германских племен, соседствовавших со славянами, было даже поверье, запрещавшее называть волка в этот месяц – услышит и придет.
«Лютого зверя» и волка разделяет в списке «Чаровника» всего одна позиция – как один месяц разделяет декабрь и февраль. Между «лютым» и волком находится вепрь, между февралем и декабрем – январь. А праздники Нового Года, с которых начинается январь, у многих народов связаны с символикой кабана или свиньи. В том числе и у русских – вспомним колядку «свинья на дубу гнездо свила», или новогоднюю песню:
Едет Овсень, едет!
На чем ему ехать?
На сивенькой свинке,
А чем погоняти?
Живым поросенком!
В других песнях на «свинке золотой щетинке» приезжал в гости к славянам сам Новый Года. Жертвоприношение свиней, украшение кабаньей головой центра стола было хорошо известно русским, украинцам, саксонцам, скандинавам и англосаксам.
Все, казалось бы, складывается – только звери-символы месяцев перечислены в обратном порядке. Остается распределить по оставшимися незанятыми девяти месяцам в том же обратном порядке прочих зверей и птиц «Чаровника». Но… но неприятную неожиданность преподносит еще один персонаж отреченной книги, чей календарный «адрес» не вызывает особых сомнений.
Медведь в календарной символике славян и индоевропейцев соотносится с мартом – месяцем, в котором в Белоруссии играют медвежий праздник – комоедицы, месяцем, в Древней Греции носившем имя «артемисиона» - медвежьего. Между тем в перечне медведь довольно далеко от того, кому должен бы быть ближайшим соседом – «лютого зверя». Очевидно, перечень «опрометных лиц» уже изрядно пострадал от рук переписчиков, распределивших их по группам: отдельно птиц, отдельно «наземных» зверей – волка, «лютого», вепря, отдельно – летучего змея, отдельно же – зверей-древолазов, рысь с медведем.
Поэтому восстанавливать звериные символы оставшихся девяти месяцев придется «на ощупь», почти наугад – по отдельным свидетельствам, по индоевропейским параллелям, а где и вовсе умозрительно. Так, скажем, 14 сентября русский народный календарь отмечал странный, по меньшей мере, «праздник» - змеиный день. Уж не был ли летучий змей символом именно этого месяца? А орел – исконный символ громовых Богов, Зевса, Юпитера, Тора, наконец, нашего Перуна – не покровительствовал ли грозовому июлю, в котором славяне и русы праздновали Перунов день (самое раннее упоминание – у Льва Диакона под 971 годом)?
У наших соседей и родичей – скандинавов – ворон символизировал апрель. Он вполне мог отождествляться с ним и на Руси, где в нем на расчищенные пашни слетались вороны и вороны, грачи и галки – в общем, все те, кого наука объединяет в семейство «врановых», а русский народ, согласно Владимиру Далю – в понятие «воронья». «Мертвое тело» логичнее всего отнести к последнему месяцу осени – месяцу, когда поминали мертвых, когда наши соседи и сородичи кельты чествовали вырезанную из тыквы мертвую голову на празднике Самхайн или Хеллоуинн. Сова по своей ночной природе уместнее всего в «сумерках года» между змеем и «мертвым телом».
Дятел, по преданию, принесший людям огонь – наилучший покровитель для месяца купальских огней, кресеня-июля. Остаются только рысь и ястреб – и май с августом. На литовском деревянном календаре, по сообщению Ариеля Голана, май и апрель обозначены птицами. Вспоминается также кельтское имя «Гвалхмай» - майский ястреб. Рыси, таким образом, достается август.
Получается достаточно четкая картина круговорота Солнечной силы в Природе – волк, обитатель побережий и низин Вепрь, затем – лесной охотник, предпочитающий высокие сухие места – Лютый. Потом Медведь, покидающий подземную берлогу, перепархивающий по вешней пашне Ворон, и взмывающий ввысь Ястреб. Затем скачущий по древесным стволам Дятел, парящий в высоте Орел, и вновь возвращение на деревья – к Рыси. Летящий в небе Змей сменяется Совой, в поисках добычи бреющим полетом проходящей над луговым разнотравьем, а там уже спускают в подземную могилу Мертвое Тело. И все начинается сызнова.
В 1995 году моя реконструкция «славянского Зодиака» была вчерне готова. Я поделился этим исследованием с рядом знакомых, в том числе со Светобором (А. Елькиным) из Зуевки, и со старейшиной Калужской славянской общины В. С. Казаковым, тогда еще лишь приступавшим к созданию Союза Славянских Общин. Некоторое время спустя я обнаружил свой «Звериный круг» в изданиях ССО – в частности, в «Славянском обрядовом питании», без указания автора разработки.
Это несколько странно – учитывая то обостренное внимание к вопросам интеллектуальной собственности, которое в последнее время проявляет сам Вадим Станиславович. Сам я не сторонник копирайта, и не обижаюсь на распространение моих разработок ССО – скорее, мне следовало бы чувствовать радость. Но вопрос именно в том, чтоб читатель, стремящийся к познанию истоков славянства, знал, что это – не непосредственное наследие Предков, сохраненное неким волховским родом в глухом углу, и не дарованное Богами откровение.
Это всего лишь разработка одного конкретного человека. Она еще во многом несовершенна – две трети отождествлений обоснованы крайне слабо. Возможно, многое еще придется пересмотреть. Много остается неясного – насколько древен звериный круг «Чаровника», как широко он был распространен, и были ли его «лица птичии и звериные» созвездиями, как символы халдейского Зодиака, или просто календарными символами, без привязки к небесным телам, как Белые Лошади и Огненные Собаки Поднебесной. И – самое, наверное, занимательное – какими узами они связаны с теми, кто родился под их сенью?
Нам многое еще предстоит сделать, чтобы вернуть себе утраченное в недоброй памяти 988 году. Но – тако ведаю! – дорогу осилит идущий. Я же буду благодарен за любые дельные замечания, которые помогут мне увериться в правильности находок – или же, напротив, увидеть допущенную ошибку.
Ну и… я тоже человек, мне хочется верить в чудо – а вдруг где-то лежит, дожидаясь своего часа, уцелевший список загадочного «Чаровника»?
Писано Озаром Вороном, Радарем Вещего Велеса
