От Фонда президентских грантов пришла рассылка «Коллеги! 1 сентября стартовал приём заявок на первый конкурс президентских грантов 2021 года». Приглашают участвовать в онлайн мероприятиях Фонда по подготовке заявки.
Центр геополитических экспертиз, директором которого является автор этих строк, когда-то участвовал в конкурсах, и даже получал гранты на проект «Северный Кавказ: русский фактор». Но было это до 2016 года. В 2016 году кое-где поменялось руководство, и после этого как отрезало. Из восьми поданных заявок ни одного попадания, хотя качество заявок с каждым разом лишь улучшалось. То есть, если до 2016 года Администрация Президента, ранее выступавшая заказчиком проекта, была заинтересована в северо-кавказской тематике, в опросах, исследованиях, замерах настроений в средах, аналитике и изготовлении ежегодного итогового доклада, то после 2016 потеряло к этой теме всякий интерес. Ну что ж, дело хозяйское, нет, так нет.
Скорее, хотелось бы оценить общий подход государства к распределению грантов. И здесь самое время сослаться на американский опыт, ибо именно США – источник и рассадник НКО по всему миру, именно американцы очень ловко и эффективно научились оперировать НКО, с их помощью разрушая государства, захватывая власть, расшатывая действующие режимы и реализуя цветные революции, ставя под свой стратегический контроль государства и народы. И всё как бы не сами, через прокси, через третьи руки, что позволяет обвинить их лишь косвенно.
Так вот в Америке грант – это способ профинансировать исполнение заказа государства на аутсорсинге. То есть так, чтобы задача была выполнена, а к самому государству при этом претензий никаких. И если что-то пошло не так – «а причём здесь мы? Это не государство, это какое-то там НКО, мы не при делах». К тому же понятно, что государство не может поспеть везде и сделать всё, что необходимо, с помощью одних лишь государственных структур.
Есть задачи исследовательского характера, они передаются институтам, исследовательским центрам, аналитическим структурам, то есть НКО, специализирующимся на интеллектуальной деятельности. Есть задачи по социологическим замерам, по сбору информации. А есть НКО, занимающиеся реализацией деликатных специальных операций, их ещё называют частными военными компаниями.
Иными словами, есть у государства интерес на Северном Кавказе - исследования, замеры общественного мнения, аналитика – оно находит соответствующее тематическое НКО, под имеющиеся, реально существующие задачи и потребности – и выделяет ему соответствующий грант на реализацию этих задач. Взамен получает результат.
Надо, например, расшатать идеологическую стройность советского общества посредством осуществления «Операции - рок». ЦРУ разрабатывает методику, готовит методичку, находит исполнителя/исполнителей, выделяет грант. И вот уже общественная активистка Джоанна Стингрей летит в СССР, втирается в неформальную тусовку Ленинграда, знакомится с молодыми музыкантами. Но не просто знакомится, подкидывает деньжат на записи альбомов, организует выезды за рубеж. Появляется пластинка «Красная волна», публикуются интервью, проходят концерты. Откуда деньги? Грант от ЦРУ, Госдепа, других тематических фондов. Ну и необходимое прикрытие, разумеется.
То есть иными словами, сначала определяется потребность, по ней ставится задача, разрабатываются проекты и методики, готовятся методички, выделяются средства, объявляется тендер, находятся исполнители и им уже распределяются гранты на реализацию поставленных, необходимых государству задач.
А что у нас? Всё с ног на голову, как много в каких сферах, скажем, в партийном строительстве. Партии у нас создаются не снизу вверх, когда сначала возникает идеологическая платформа, а затем уже под неё собираются люди, платят взносы, принимают пожертвования, продвигая свою идею в массы, в медиа, участвуя в выборах, попадая в парламенты, а затем, как результат, формируя правительства и получая высшую власть в государстве; у нас всё наоборот, сверху вниз: сначала власть формирует заказ, спускает деньги, а затем все начинают бегать, создавая партии. Электоральный цикл заканчивается, деньги выключают, партии самораспускаются, всем спасибо, все свободны. Или не распускаются, а проходят в парламент, но здесь они должны государству, и полностью зависимы, ведь это оно создало их и профинансировало.
То же и с грантами. Государство сначала выделяет средства, достаточно крупные, от двух на каждый конкурс, до 6-8, а то и больше миллиардов рублей в год. Но не на что-то конкретно, а так, в целом, «на поддержку НКО». Дальше НКО пишут проекты, подают их на конкурс, а комиссия по распределению грантов распределяет деньги. Приём, процедура крайне не прозрачна, критерии размыты, результаты хаотичны. Почему победили те или иные проекты, а не другие, почему такие суммы, а не те, что запрашивались? – всё это остаётся загадкой.
Деньги выделяются разово, и если ты начал проект, подняв людей и инициировав какие-то процессы, срок вышел, а следующий грант ты не получил – все предыдущие усилия уходят в песок, насмарку, всё останавливается, больше ничего не происходит, как правило. Благо, и за результаты никто не спрашивает, отчитался в фонд, и будет. А это значит, что ничего никому изначально не было нужно. Сделал – не сделал, чего добился, не добился – это не важно. Главное сдать отчёт и отчитаться по потраченным средствам. А результат никого не волнует.
Возникает сомнение, а зачем всё это вообще было нужно? И даже обида. К тому же люди, получившие грант один раз, может быть два, начинают работать, вовлекаются в процесс, вовлекают других людей, привыкают, в конце концов, к тому, что у них есть дело, есть средства, а потом раз… и всё как отрезало. Понятно, что в этом случае эти люди или даже целые группы, сообщества испытывают самые негативные переживания. Иными словами, государство само плодит недовольных, сначала давая деньги, а потом отнимая. И вместо поддержки НКО, что должно, по идее, увеличивать количество лояльных общественников, получает армию недовольных, обиженных, несогласных, пополняющих, в конечном итоге, ряды оппозиции. То есть прямо противоположный эффект.
Надо ли говорить, что такое безразличие к результату порождает не только недовольных, разочаровавшихся, деморализованных общественников, но и специфическое отношение к грантовым программам в целом. И вот уже на гранты претендуют не реальные активисты, которые сунувшись раз, другой, и ничего не получив, бросают эту затею, а профессиональные грантоеды. Которые, усвоив технологию оформления и подачи заявки, а порой и получая неофициальную поддержку в самом фонде или соответствующем управлении АП в обмен на долю малую, создают НКО специально под получение грантов.
Что уж говорить о людях, от которых прямым образом зависит, кто получит, а кто нет? Процедура-то не прозрачная, и итоговые списки получателей явно заверяются в каких-то конкретных кабинетах. Не хочется думать плохого, но в этом случае велик соблазн через подставных, но доверенных и близких людей насоздавать НКО, да и распределить им сколько нужно. То есть благая, казалось бы, идея, извращается в самой своей сути, обращаясь для государства не благом, а, в лучшем случае, банальным растаскиванием госсредств, а в худшем – пополнением армии недовольных, с которыми потом приходится героически и самоотверженно бороться. А ведь это самая активная часть общества.
Так не проще ли в корне изменить подход, и если своих эффективных наработок нет, взять хотя бы тот же американский опыт: сначала потребности государства, потом формулирование задачи, а уж потом выделение средств и поиск компетентных исполнителей, с дальнейшим использованием их наработок в интересах государства, а не отправкой и усилий активной части общества и результатов их деятельности в помойку. Хотя, к кому я обращаюсь? Пока есть деньги, их можно украсть без последствий – ничего не изменится.
Валерий Коровин
