В 1991 году японский миллиардер Хероси Теравама стыдил советских экономистов: «Вы не говорите об основном — о вашей первенствующей роли в мире. В 1939 году вы, русские, были умными, а мы, японцы, дураками. В 1949 году вы стали ещё умнее, а мы были пока дураками. А в 1955 году мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той лишь разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15% роста никогда не достигали, а вы же при общественной собственности на средства производства достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».
Хероси Теравама в силу традиций коллективизма японского общества – исходил из блага общей системы, как из аксиомы.
Он не понимал, что эгоисту и хищнику «пятилетними детьми» кажутся, наоборот, те, кто радеет за общее благо системы, забывая хапать лично для себя. Между тем паразит именно себя считает вершиной эволюции: всё в мире, по мнению паразита, существует только для него. Благо системы в целом, её рост и развитие на макро-уровне кажутся ему ерундой по сравнению с личным хапком.
Если человек желает блага стране и народу, большим пространствам в долгом времени – то возникает одна система мотиваций и аргументаций. Если же человек мечтает украсть и сбежать – то система мотиваций и аргументаций совсем другая. И «пятилетние дети» в разных система аргументаций – люди диаметрально разного поведения.
Для человека, сформированного «перестройкой» «пятилетний ребёнок по уму» - вовсе не тот, кто развалил великую державу, чтобы самому «тусоваться красиво». Наоборот, безмозглыми кажутся те, кто в ситуации растащиловки не урвал себе куска послаще, кто думал о стране и будущем, а не о себе. Таких высмеивают.
Именно поэтому в 1991 году аргументация Хероси Теравамы не произвела никакого впечатления на оголтелых рвачей. В их мышлении вообще не существует России или Японии; у них есть только свои собственные пентхаусы, отели, собственные кошельки и собственные яхты. Утопить целый флот, как в Перл-Харборе, ради одной собственной яхты – для них вполне нормальный размен.
И попробуйте их переубедить: они вам скажут: «то, большое – чужое; а это маленькое, но моё».
Ужас боярской измены, ощущение готовности бояр открыть врата крепости врагу – с тех давних лет постоянно с нами.
Парадоксально, но боярская измена исходит из того же универсального закона бытия, из которого исходит и народная верность, народный патриотизм. Закон этот выражаем фразой : «Чужие есть чужие».
Мы можем им завидовать, если они живут богаче нас, можем им сочувствовать, если беднее. Мы можем вообще на них не смотреть – или делать вид, что нам всё равно. И то, и другое, и третье – в общем-то факультативное, малообязательное занятие. Потому что мы – не они. Хорошо они живут или плохо – это на уровне журнала «Вокруг света», для вечернего досуга чтиво.
И весь вопрос – кого считать чужими? Другую страну или соседей за стенкой? Если для нас чужие – это забугорье, то для приватизаторов чужие – мы. Заграница своя, а мы – чужие. Проблемы заграницы они принимают ближе к сердцу, чем отечественные.
Основание для родства или чуждости – общность(неделимость) или раздельность (автономность) питательные систем.
Чужие научились жить без нас, и мы для них – только нахлебники. Никакие питательные вещества, полученные чужими – нас не спасут. От того, что чужой человек покушал много деликатесов – ни вам, ни мне сытнее не станет.
Мы, чтобы выжить, должны получать собственные питательные вещества. Совершенство или несовершенство их средств к существованию нас не касается: нам нужны собственные средства к существованию. Нельзя прожить чужую жизнь – хотя бы потому, что она уже занята. Нравится нам это или не нравится – но мы живём собственной жизнью.
Это правило – обоюдоострое. В нём и наше сопротивление Западу, и наш страх «боярской измены», который никогда не покидает нас. Мы – это мы. Хорошо или плохо мы живём – мы не хотим потерять свою жизнь. Мы не хотим стать, по заповеди либерала Л.Новожжёнова «печенью добропорядочного американского гражданина» после пересадки органов.
У нас есть система продуктопроводов, которая нам необходима для выживания. Если «лучше гор могут быть только горы», то «лучше продуктопроводов могут быть только продуктопроводы». Наша система с дефектами, не без греха, не без протечек, изрядно изношена.
Но мы видим тех, кто потерял свои продуктопроводы – молдаван, таджиков, теперь вот укров – жалкими побирушками наших городов, клянчащими на чужбине кусок хлеба на любых условиях. Это те, кто добежал. А сколько полегли в неведомых, не обозначенных ничем ямах экономического геноцида?
И потому, хороша наша жизнь или плоха – нашу на чужую мы менять не намерены. Нет дураков, чтобы «скромное своё» обменять на чужое изобилие, добавив к чужому рублю ещё и свою копейку! Пусть битые небитых возят только в сказках – таков наш сказ...
Продуктопровод — технологическое, а в моём лексиконе ещё и экономическое понятие, в общем смысле, система, предназначенная для транспортировки любых искусственно синтезированных веществ. Термин, вводимый мной в экономическую науку из нефтегазовой отрасли, означает систему, предназначенную для доставки на значительные расстояния любых пригодных для этого объектов.
У продуктопроводов (любых) – есть менеджеры, абоненты и посторонние лица. Идёт ли речь о нефтепроводе или газопроводе, о денежных проводках из централизованных бухгалтерий на зарплатные карточки, о подвозе товаров в магазин – мы всегда встречаем эти три категории:
- Администраторы процесса
- Пользователи процесса
- «Левые» лица.
Если у вас нет денег, то для вас безразлично, что и когда доставят в магазин возле вашего дома. Вы отключены от этого продуктопровода. То есть он действует, хорошо (как нынешний) или плохо (как советский дефицитный) магазины, но не для вас. У него есть какая-то группа абонентов, которая подключена к его сетям, эту группу продуктопровод и снабжает своим продуктом.
Таким образом, вопросы вашего подключения к продуктопроводу гораздо важнее даже, чем качество его работы. Чужой продуктопровод для вас – ноль без палочки. Он, может быть, бесперебойно разливает жидкое золото по вёдрам, да только вы-то тут при чём?!
Демократизация потребления означает, что к продуктопроводу подключаются новые абоненты. И не думайте, что это радует старых абонентов! Новые врезки в систему могут существенно ухудшить качество её работы, сделать бесперебойное снабжение (узкого круга) – прерывистым, доступность благ – их дефицитом, пустые торговые залы – длинными очередями и т.п.
Поэтому в наше время больше практикуется игра «крысиный король» - когда тех, кто послабее, отключают от продуктопроводов, чтобы тем, кто посильнее, всё досталось без дележа. Самый простой способ отключения целых слоёв – рост цен (хотя есть и экзотические, вроде обсуждаемой ныне отмены пенсий). Кого-то выбрасывают за борт: и благодаря этому оставшимся посвободнее, попросторнее на борту.
И вот тут зерно «боярской измены», которой мы все так боимся (причём начиная со средневековья): конфликт между системой продуктопроводов и личными доменами.
Чем беднее и проще человек – тем более в его интересах демократизация потребления в стране. Наоборот: именно администрация продуктопроводов менее всего заинтересована в новых абонентах. Она у истоков, ей лично на себя всегда хватит, а отправлять по трубе далеко – кажется попросту транжирством: тратить на людей то, что на себя могли потратить...
А более всего заинтересован во взрыве продуктопровода тот, кто много воровал при его прокладке! Ведь сами посудите: нет системы, нет и спроса! Если система взорвана, погибла – то посчитать, сколько было при её возведении украдено, затруднительно. А кем – тем более. Для этой цели вороватые кладовщики во все времена устраивали пожары на складах, да и вороватые городничие не отставали: «скажи, церковь строилась, но сгорела!»...
Здесь – объективное противоречие между широкими слоями населения России и её узкой боярско-приватирской стратой. Мы – головой и жизнью – заинтересованы в наших продуктопроводах, хороши они или плохи. Мы не хотим их сравнивать с чужими, потому что чужие для нас – параллельны.
И как может человек в здравом уме сравнивать своё и чужое имущество?! Сжечь свою избу – потому что барский особняк круче? Но ведь особняк имеет хозяина – и хозяин с тобой после пожара не поменяется! Ты просто сжёг своё и остался ни с чем (как советские граждане, «вливаясь в Запад» по итогам «перестройки»).
Неспособность понимать связь между фактами объективной реальности и самими собой – это наиболее массовая болезнь пост-советизма. Скажем, где-то есть «мерседес». А вот я. Оттого, что где-то есть «мерс» - мне ни жарко, ни холодно. Смысл будет только тогда, когда между мной – и фактом его существования появится какая-то связь. То есть Я и факт пересекутся, не останутся в параллельных плоскостях.
Пост-советский человек в большинстве случаев этого не понимает. Все эти майданные бучи – следствие несоотнесения фактов с самим собой. Кто-то где-то что-то выиграет, а ты-то сдохнешь... Но для тебя важнее тот, чужой выигрыш – нежели собственная плачевная судьба!
На этом и строится боярская измена: бояре делают, как им выгодно, в надежде, что простой человек будет думать не своей, а «ихней» головой, станет радоваться их успехам – не замечая собственного провала.
Возьмите приватизацию в РФ (и уж тем более в других пост-советских республиках): 1 выигравший, 10 проигравших. Силовое соотношение явно на стороне обделённых. И если бы они это поняли – всю воровскую приватизацию сдуло бы, как шарик ветром! Но, к счастью приватиров – очень многие из страшно проигравших продолжают жить в ослеплении чужими приоритетами. То есть боярская измена не пресекается незамедлительно (как было бы в адекватном обществе) – наоборот, «молодшие» помогают врагу врата города открывать...
И пока это так - наша жизнь есть агония нежизнеспособного социума. Разум делает человека человеком. Безумие же - делает его сперва зверем, потом охотничьей дичью, и, наконец - трупом истории.
Вазген Авагян
