Власть всегда такова, каково время, её породившее. Но любая власть подвержена закону смены фаз жизненного цикла, наподобие смены фаз конъюнктуры. Во всякой власти есть периоды зарождения, входа, роста, зрелости, спада и выхода.
Циклы могут быть короткими или длинными, но они есть, и те, кто их игнорирует и не готовится к ним заранее, проигрывают и теряют власть не подконтрольно, а хаотично.
Власть — не только тяжкий крест, но и наркотик, и добровольно спланировать и осуществить своевременный выход из неё — удел сильных и мудрых, не подчинившихся власти, а подчинивших её себе. Тех, кто думает не о своём будущем, а о будущем потомков. Это требует масштаба личности и развитого интеллекта.
Таким образом, «трансфер» — это не «передача» власти, как думают многие, переводя термин с английского, причём полагая, что в идеале власть нужно не передать, а сохранить, лишь имитируя передачу. Нельзя передать что-то и при этом оставить это себе. Трансфер — это выход из власти, намного более важный и сложный, чем вхождение в неё.
Передача власти и сохранение контроля после передачи — лишь временный этап выхода из власти, переходный период на пути полного выхода, который неизбежен уже хотя бы в силу биологических причин — любой властитель не вечен.
За время властвования властитель опирается на группы, помогающие ему решать главные задачи в период его правления. Эти группы приобретают могущество, их богатство мало добыть — его потом надо сохранить. Так, чтобы передать наследникам и обеспечить им возможность выжить, когда власть перейдёт к следующей группе.
Задача выживания решается укоренением активов группы в национальной экономике таким образом, чтобы они сочетали наличие силового ресурса для защиты и сопротивления с отсутствием политического ресурса, чтобы не быть опасными для новой властвующей группы.
Тогда выкорчёвывание их из экономики станет попросту нерентабельным, а значит, невыгодным, хотя технически и организационно возможным. Это выкорчёвывание создаст проблем больше, чем решит, и потому именно такие условия защищают сильнее, чем прочие силовые возможности, которые всегда можно уменьшить.
При этом члены старого клана остаются в «Большом Совете», их право голоса существует, однако оно не имеет решающего значения. Их позиции защищены, они остаются на плаву, и потому вся конструкция элитного консенсуса прочна, а власть дееспособна.
Российская власть сейчас находится в стадии перехода из сообщества спонтанно возникших в процессе борьбы за власть группировок в стадию укрепления семейных кланов, которые потом и составят костяк наследственной российской правящей элиты. Сообщество групп трансформируется в сообщество семей.
На Западе и в арабском мире эта стадия пройдена несколько веков назад. В России в ХХ веке семейные элиты, также сформированные за столетия, были уничтожены, но сейчас происходит реставрация принципа, возврат к новой семейственности, так как партийный принцип оказался ненадёжен и недееспособен. Именно потому власть в России как авангард правящей элиты политически защищает консерватизм и семейные ценности — им важно сохранить достигнутое и спокойно передать по наследству.
В Китае и Персии семейный принцип разрушен чередой революций и гражданских войн. То же самое происходит в Северной Корее, Белоруссии и в странах Средней Азии бывшего СССР. Однако и там принцип семейственности никогда не уходил и был основой формирования правящих групп в структуре органов власти, а теперь становится открыто доминирующим, правда, пока вне рамок Конституции. Но это временное состояние.
Власть формируется, существует и воспроизводит себя по закрытому, родовому, семейно-сословному принципу, хотя на определённом историческом этапе это ушло в тень и потребовало создания ширмы из либеральных институтов. В реальности либеральные демократические институты не являются институтами власти. Это политические актёры, роли для которых пишут именно властвующие семьи. Или укоренённые во власти, или стремящиеся к этому укоренению.
Таким образом, задачей любого публичного властителя является вхождение во власть, формирование власти и выход из власти. Именно выход, полный и безусловный. Он должен произойти, пока живы носители власти, и они могут проконтролировать процесс выхода. Так выходили из власти Ельцин и Назарбаев, и не сумели выйти все советские и другие постсоветские вожди, от власти отошедшие.
Ельцин и Назарбаев успели сформировать такой контур власти, где их семьи остались вписаны в экономику в такой степени, что их выгоднее оставить, чем искоренить. Они не опасны, хоть и влиятельны. При нормальной политике они не грозят стать раковой опухолью, растущей и злокачественной. И потому можно сказать, что у этих политиков хватило мудрости.
Про Лукашенко такого сказать пока нельзя. Он опоздал, и сейчас стремительно создаёт контур для укоренения наследников и выхода из власти. Но создаёт под сильнейшим давлением, и потому качественно сделать этого не сможет. При этом он разрываем противоречивыми стремлениями, ибо хочет не столько уйти, сколько остаться.
Замена семейного принципа формирования власти на партийный приводит к скрытой семейственности и влечёт неустойчивость власти. Потому в России партийный принцип является временной подпоркой, пока в стадии формирования консенсус семей.
Это завершится в XXI веке, когда подрастут и войдут в наследство внуки нынешней элиты. Потому сейчас она усиленно создаёт все необходимые институты переходного периода — конституционная реформа, новая роль Госсовета, новые партии в Думе, новые механизмы согласования.
Во время правления любой правитель, ведущий дело к созданию и укреплению фундаментального семейного принципа формирования высшего слоя элиты, должен так распределять активы семей по пространству экономики, чтобы помочь им там долгосрочно укорениться и в то же время не позволить кому-то со временем стать самым могущественным кланом, способным однажды в приступе безумия бросить вызов всем прочим — или кому-то из них.
Потенциальные силачи заранее превращаются в акул, у которых вырваны зубы. Их так структурируют, чтобы они сохраняли и важность для всех, и взаимозависимость. Они имеют возможности наращивать богатство, но не могут превратить его в базу для внутриэлитной агрессии. Так принцип сохраняет сам себя и позволяет элите самовоспроизводиться.
То есть сейчас в России трансфер нацелен на формирование контура власти, в котором дозреют устойчивые семейные кланы, способные веками нести на себе государственность и при этом избежать внутренней конфронтации. Именно они будут рекрутировать политиков и определять вектор развития, включая его идеологическое сопровождение.
При этом из власти искореняются и удаляются те кланы, что сформировались при решающем участии внешних центров силы, и потому сохраняющие на них ориентацию. Их активы останутся, но возможности сократятся ещё сильнее. В случае упорства их активы будут отняты и перераспределены.
Сейчас идёт работа по превращению ориентированных на Россию семей в устойчивое внутриэлитное большинство. В СМИ это носит название «национализация элиты».
Речь идёт не о втором и третьем эшелонах элиты в виде чиновников, депутатов и разной степени крупности бизнесменах, а о первом эшелоне, который уже сложился и сейчас пребывает в тени, а в СМИ освещается лишь в виде периодических утечек в разные маргинальные издания, аффилированные с западными спецслужбами, но не авторитетные в России.
Пока эта задача по превращению укоренённой в России элитной группы в устойчиво господствующее сбалансированное большинство не решена окончательно и находится в процессе решения.
На этот период президент через трансфер передаёт пост преемнику и занимает пост арбитра межэлитных конфликтов. Он на новой позиции не занимается управлением государством, но страхует созданный контур власти от развала в случае перегрузок.
Пока такая система не создана, Верховный правитель остаётся во власти. После того, как система создана и дозрела, стала способной к самонастройке, правитель поэтапно отходит от дел на покой. Его миссия выполнена. Хорошо, если к тому времени он будет в силах этим покоем успеть насладиться.
Таким образом, трансфер — это процесс выхода из власти, а не её передачи. Этот выход осуществляется под управляемым контролем, он включает в себя ряд этапов и нацелен на создание устойчивых структур межэлитного взаимодействия. Того, кто это не понимает и теряет время для своевременных действий по подготовке выхода из власти, накрывает волна стихийного протеста, так как ощущение новой стадии жизненного цикла власти утрачено.
Это как в преклонном возрасте вести себя как в ранней молодости. Расплата в виде инфаркта или инсульта неизбежна. Но тот, кто вовремя всё понимал и готовил, наслаждается жизнью и обретает благодарность современников и потомков. Потому что успел создать тот самый институт власти, что способен стать главной несущей конструкцией для государства.
Кто бы и что ни говорил о семейственном принципе формирования пространства непубличной — а потому Верховной и несменяемой — власти, он остаётся самым эффективным и постоянно пробивает себе дорогу из любых прочих форматов. Любой аппарат управления, функционирующий на принципах семьи, эффективнее прочих, будь то армейский принцип или либерально-демократический. Семейный принцип в генетике человека, он понятнее и ближе. Он внутренне востребован — главу государства, как и армейского командира или директора фирмы, хотят видеть не приказчиком, а отцом.
Таким образом, семейный принцип как матрёшка формирует контур отношений по поводу всех сфер жизнедеятельности. Верхушка власти — это симбиоз семей, армия — «сынки» и «отцы-командиры», «слуга царю — отец солдатам», власть и сотрудники на производстве в идеале — семья, а всё общество — мегасемья. Родина — мать. Отечество. Семейный принцип во всём.
Власть разделена между теми, кто руководит, и теми, кто подчиняется, потому что подчинение — это такая же власть, как и власть приказывать. Это добровольное решение. От того и другого можно отказаться или этого лишить.
Да, специалисты будут играть важнейшую роль, они могут даже перехватить власть, но они не станут властью. Власть советников, наместников, приказчиков — это не власть властителей. Это власть по доверенности или краденая власть. Устойчивой эта конструкция не будет.
Трансфер в России выходит далеко за рамки выборов парламента и президента. Это эволюционный процесс, имеющий свой вектор. И вектор этот идёт именно в направлении укрепления семейного принципа формирования элиты.
Партийный и профессиональный принципы второстепенны. Они могут выйти на первый план лишь тогда, когда не работает принцип семьи. Но он тут же начинает самовоспроизводиться в таких системах. И потому этому процессу стоит не сопротивляться, а помогать. Чтобы результат был не кривым, а правильным и здоровым. Все прочие варианты являются или иллюзией, или демагогией.
Александр Халдей
