В истории молдавского языка совсем скоро может быть поставлена точка. Президент Майя Санду рассчитывает, что новый созыв парламента переименует государственный язык республики в румынский. Однако возможно, что на этом экспансия румынского культурного пространства на территорию Молдавии не остановится и дальше речь пойдёт о политических изменениях.
Проведение в Молдавии 11 июля досрочных выборов, о которых объявила на днях президент страны Майя Санду, даёт прозападным политикам шанс реализовать давнюю мечту – переименовать молдавский язык в румынский. Депутаты нового созыва должны внести поправки в конституцию, сообщила Санду, выступая в последний понедельник апреля с трибуны ПАСЕ. Молдавский президент сослалась на вердикт Конституционного суда республики, который и постановил внести языковую поправку в основной закон.
То, что происходило потом, лишний раз подтвердило, что языковой вопрос в Молдавии – это в первую очередь вопрос политический. Экс-президент республики и главный оппонент Санду, социалист Игорь Додон назвал решение КС незаконным, заявление президента – неконституционным, и предупредил: его партия будет блокировать языковые изменения.
Вице-спикер парламента от Партии социалистов, зампредседателя ПАСЕ Влад Батрынча видит в заявлении Санду очередное проявление унионизма – стремления упразднить суверенитет Молдавии и «воссоединить» республику с Румынией.
«Для сторонников унии смена названия языка будет важным шагом по румынизации Молдавии», – сказал Батрынча газете ВЗГЛЯД. Понятно, почему Санду, решив форсировать упразднение молдавского языка, рассчитывает на парламент, а не выносит этот конституционный вопрос на всенародный референдум, подчеркнул парламентарий. «В парламенте ей надо будет собрать две трети голосов. На плебисците она явно такую поддержку не получит. Большинство наших граждан считает свой язык молдавским и воспротивится этому сценарию».
Политизация языкового вопроса сопровождает Молдавию на всем протяжении её новейшей истории. А в самом начале молдавской независимости румынизация и унионизм привели к кровавому конфликту 1992 года, потере Приднестровья и временной утрате Гагаузии. «Народный фронт Молдовы», пришедший к власти в конце 1980-х на волне перестройки, пожалуй, был единственной националистической силой, которая ратовала за упразднение суверенитета и национального языка. В 1989-м националисты, победившие на выборах в Верховный совет Молдавской ССР, тут же перевели молдавский язык с кириллицы на латиницу, что считалось первым шагом к полной унификации с румынским. В непризнанном Приднестровье молдавский по сей день сохраняет кириллическую графику.
«Вопрос о языках стал политическим инструментом, который уничтожил цветущую Советскую Молдавию,
– вспоминает бывший депутат Верховного совета Приднестровья Александр Щерба. – Когда Народный фронт развязал гражданскую войну, вопрос о языке послужил триггером для начала массовых выступлений, которые в начале 90-х годов прокатились по всей стране. Кто-то хочет повторения того же сценария?»
С тревогой восприняли очередной виток румынизации и в Гагаузии – автономии, в которой живёт православный тюркоязычный народ. Председатель народного движения «Гагауз Халкы» («Гагаузский народ») Иван Бургуджи убеждён, что подобные вопросы должен решать весь народ Республики Молдова на референдуме. «Молдавия есть и будет независимым государством со своим языком. А Румыния пусть остаётся Румынией – со своим румынским языком», – заключил Бургуджи. Оппоненты румынизации указывают на то, что по переписи 2004 года к этническим румынам себя отнесли лишь чуть более 2% населения.
Русский язык остался частью советского наследия
По словам экспертов, та часть речи Санду, где она обещала «сохранить использование» языков нацменьшинств, вызвала не облегчение, а тревогу – президент упомянула гагаузский и украинский языки, но забыла сказать о русском. Это при том, что, согласно переписи середины 2000-х (без учёта непризнанного Приднестровья), этнические русские составляют третью по величине национальную общину республики.
При 76% молдаван в стране живут 8,3% гагаузов, 6% русских и чуть более 4% украинцев. При этом по-русски говорит каждый второй украинец, каждый третий болгарин и каждый четвёртый гагауз, и в целом 16% населения использует «великий и могучий» как основное средство общения. «Фактически русским владеют около 80% жителей Молдавии», – отметил депутат Батрынча.
Но, очевидно, усилиями властей русский язык постепенно вытесняется, констатирует российский политолог, президент Института новейших государств Алексей Мартынов. «По-русски чаще говорят в среде советского поколения, а молодёжь все меньше и меньше владеет им даже на разговорном уровне», – поделился эксперт.
Когда молдаванам напоминают о том, что они румыны
Тот разговорный язык, который использует большинство населения Молдавии, все же далёк от литературного румынского. До сих пор в разговорной речи молдаване используют что-то наподобие украинского суржика, разбавляя речь элементами русской лексики и грамматики, отмечают лингвисты.
Формально Санду и другие западники правы: румынский и современный литературный молдавский – это фактически один и тот же язык. «Особенно если мы говорим о языке официальных документов, о языке массовой культуры, языке литературы. Классические академические тексты, литературные произведения, публицистика на румынском и молдавском языках будут идентичными и понятными на обеих сторонах реки Прут», – пояснила аспирант кафедры философских наук Московского государственного лингвистического университета Анастасия Родионова.
Но пути исторического развития двух языков (или двух вариантов одного языка) отличались на протяжении последних двухсот лет, пояснила эксперт. Если Бессарабия, на территории которой находится нынешняя Молдавия, ещё в 1812 году вошла в состав Российской империи, то другие исторические области – Валахия и западная часть княжества Молдова – в середине XIX века образовали государство Румыния. «С момента образования Румынии как единого государства румынский язык подвергался изменениям по части замены многих славянских лексем словами латинского происхождения», – пояснила Родионова.
В Бессарабии же молдавский язык впитал большое количество славянизмов, многие из которых стали языковой нормой в советский период. С наступлением независимости процесс унификации пошёл полным ходом, но уже в середине 1990-х процесс притормозился. Показательно, что тогда сменился и гимн страны – вместо песни Desteapta-te, romane! («Проснись, румын!») был принят новый гимн – Limba Noastra («Наш язык»).
Когда в середине 2010-х «многовекторного» президента-коммуниста Владимира Воронина сменили прозападные политики, споры разгорелись с новой силой. Прозападные партии с 2012 года пытались утвердить норму о румынском языке в конституции, но им не хватало голосов. В 2013 году конституционный суд республики провозгласил официальным языком румынский, ссылаясь на «превалирование» над основным законом текста Декларации о независимости Молдавии, в которой упоминался румынский язык. Затем президент-социалист Додон пытался воспрепятствовать унионизации, а после победы Майи Санду тема стала вновь актуальной.
При этом эксперты напоминают: вопрос языка по-прежнему остаётся одним из ключевых для политической самоидентификации многих жителей Молдавии. Это же касается и самого названия языка. «В итоге немалое число граждан задаётся вопросом: кто мы – молдаване или румыны, и на каком языке мы говорим? – риторически рассуждает Мартынов. – И если ответ – румыны, тогда возникает следующий вопрос:
а зачем нам сразу два румынских государства?»
«В итоге некоторые политики, отстаивающие прозападный вектор движения республики, называют свой язык румынским. В современной Молдавии не бывает ни одной избирательной кампании, чтобы этот вопрос не обсуждался, и Санду просто отбывает свой номер.
В то же время не следует забывать, что в местном политическом спорте дихотомия «пророссийский/прозападный» носит условный характер. Такое разделение в большей степени связано с возможностью получения тех или иных преференций: денег, рынков сбыта, кредитов и внешнеполитической поддержки. Но внутри себя политические лидеры все равно остаются молдаванами», – резюмировал Мартынов.
Дмитрий Павлов
