Загадка её так до конца не разгадана, а состоит она вот в чём: как получилось, что сначала мы терпели поражения, но потом, потеряв почти половину обитаемой территории, населения, городов, полей, промышленности – потом начали побеждать?
Это и тогдашним людям, воевавшим и гражданским, казалось каким-то чудом.
Причём в начале войны мы имели много оружия, например, танков у нас было гораздо больше, чем у немцев, самолетов больше, орудий и много чего ещё.
Значит, дело в боевом духе?
Положа руку на сердце, с этим у немцев было на самом деле всё в порядке. До конца войны они считали себя высшей расой, расой господ. Мы их не переубедили, а просто сломали – и излом этот действует до сих пор.
Но всё-таки лучше мыслить рационально, оставив мистику до лучших времён. Дотошные исследователи (назову А.В.Исаева) всё-таки определили вполне материальные факторы, которые действовали довольно синхронно с событиями на фронтах. Оказалось, что были позиции, по которым мы сначала уступали немцам, а потом существенно превосходили. Главной из из этих позиций были боеприпасы – снаряды, патроны, бомбы.
Ведь дело в том, что урон врагу наносят именно они, а не танки, самолеты и пушки. Всё это лишь средства доставки боеприпасов на голову врага. И если у противника одна пушка и десять снарядов, а у нас 10 пушек и один снаряд – то исход боя будет скорее всего неблагоприятным. А немцы превосходили нас по количеству и суммарному весу боеприпасов очень существенно, и вплоть до 43-го года, даже в первой фазе Курской битвы. Это касалось и производства, и логистики, доставки боепитания на фронт.
И это было не потому, что кто-то что-то не так понял. Боеприпасы – это вернейший индикатор состояния экономики. Полевая пушка того времени по цене и весу немногим отличалась от выстреливаемых за несколько дней снарядов. А за время своей “жизни” выпускала снарядов гораздо больше, чем весила и стоила сама. То же самое относится и к винтовкам и пулеметам. Самолеты – бомбардировщик Пе-2 весил около 6-ти тонн, а за время своей фронтовой “жизни” перевозил в начале войны 20 тонн бомб, а в конце – до 54 (в среднем). Хотя, конечно, тонна самолета гораздо сложнее и дороже, чем тонна бомб, тем не менее объемы боеприпасной промышленности – это то, что определяет исход сражений. Объем, размеры промышленности. Хотя бы и гражданской – её можно переориентировать на военные нужды, а вот если промышленности нет – то создавать её во время войны чревато, можно и не успеть. Есть сейчас даже и неглупые люди, утверждающие, что царь был на самом деле неплох, не так уж и хуже Сталина. С этим можно, при желании, согласиться, но вот только при царе у нас было плохо со снарядной промышленностью, а при Сталине она была создана. Было бы наоборот – может быть цари бы правили у нас и по сю пору.
Именно промышленность нужна. Какие бы ни были запасы – это только для начала. Войну ведут не склады, а заводы – такова реальность последних веков.
Говоря о той войне, часто упоминают использование оружия европейских стран, в частности Чехословакии. Эта страна, а особенно её развитая часть, собственно Чехия, была арсеналом крупной европейской державы Австро-Венгрии, а после её раздела, после проигрыша Первой Мировой войны, стала чуть ли не главной оружейной кузницей Европы. Поставляла и боеприпасы. Сначала всем, кто заплатит, а потом тем, кто Чехословакию захватил, а это были немцы. Военная индустрия у чехов была замечательная, да и сейчас она хороша. Мне рассказывал один пожилой инженер, как работали у нас чешские горизонтально-ковочные машины, вывезенные к нам после войны. Один удар – и из формы вылетает готовый 57-мм снаряд, осталось в нем только нарезать резьбу для взрывателя и залить взрывчатку. А нам во время войны эти снаряды приходилось точить на токарных станках, производительность которых была в десятки раз ниже.
Так вот чешские снаряды и патроны были для вермахта гораздо важнее, чем чешские легкие танки и винтовки. И это притом, что собственная промышленность Германии была великолепна. Ученые и инженеры Германии в представлении не нуждаются, и работали они на войну не за страх, а за совесть. Честно говоря, немецких военных брендов все знают гораздо больше, чем тогдашних американских, английских или французских. И тем не менее мы их победили, а не они нас.
Начиная с 43-го года на головы немецких солдат, ряды которых уже прилично поредели за войну, сыпалось всё больше и больше бомб и снарядов, на которые немцы могли отвечать всё меньше и меньше, и ужас и отчаяние стали овладевать еще выжившими. Именно с 43-го года, как вспоминали наши ветераны, у немцев «отдалась гайка». Как это получилось, мы не очень хорошо знаем, тема боеприпасов немного скучновата, танки и самолеты более интересны. А кроме того, боеприпасы курировал во время войны первый зам. главы правительства СССР Л.П.Берия, мемуаров, увы, не оставивший. Но факт остается фактом, мы победили и в производстве. Да так, что запасами того времени пользуемся и сейчас.
К чему эти исторические экскурсы? К тому, что первая причина, почему необходима промышленность – военная. Это знали три тысячи лет назад, что война – великое дело, она ставит вопрос жизни и смерти, и одной храбрости для выживания государства мало. А если кто этого не понимает, то:
«Враг вступает в город
Пленных не щадя
Оттого что в кузнице
Не было гвоздя».
Нужно, чтобы гвозди были.
Все наши вероятные партнеры засуетились, все – говорят одно и то же, например:
«Промышленная и технологическая база нашего оборонного комплекса должна трансформироваться, чтобы производить быстрее, больше и по адекватной стоимости».
Себастьен Лекорню, министр вооруженных сил Франции. То же самое звучит и по-немецки, и по-английски, и по-американски.
Не знаю, убедил ли я кого-нибудь, что собственная промышленность нужна, и что рассчитывать на закупки за нефтедоллары не совсем дальновидно? Если нет, то в следующий раз опишу проблему и с другой стороны.
Андрей Паршев
