Смыслы послания: воссоздание системы коллективного руководства и запоздалые «извинения» за пенсионную реформу
«Госсовет мне видится органом публичной стратегической власти — это серьезное преобразование», — говорит экономист и политолог Михаил Делягин. В интервью «БИЗНЕС Online» директор Института проблем глобализации рассказал, почему Путин решил начать трансформацию системы власти задолго до конца своего срока и ждать ли прорывов от премьера Мишустина.
«ПУТИН ПОВЫШАЕТ ЗАПАС ПРОЧНОСТИ СИСТЕМЫ»
— Михаил, почему все эти серьезные изменения в конструкции власти в России были анонсированы именно сейчас?
— Думаю, Путин ожидает каких-то событий, требующих быстрой реакции. Переформатирование правительства можно объяснить созданием новой политической системы, а это процесс небыстрый, ведь нужно принять законы, изменить Конституцию, скорректировать огромный массив подзаконных актов, а потом еще посмотреть, как поведут себя Госдума, Совет Федерации и новое правительство, как пройдут выборы и как уже новая Госдума будет формировать правительство. Главное — это 2024 год, чтобы, если до этого что-то пойдет не так, было время это что-то быстро исправить и проверить еще раз.
А вот замена Медведева на Мишустина уже знак, так как это замена человека, неспособного ни на какие дела, единственным достоинством которого являлась совершенно невероятная лояльность, на человека, который показал, что он умеет решать достаточно сложные вопросы, например стремительное создание современной и эффективной налоговой службы. Значит, Путину вдруг понадобились качественные квалифицированные исполнители, а раз так, он ждет каких-то серьезных изменений. Та конструкция, которую Владимир Владимирович создает, обеспечивает сохранение контроля с очень большой внутренней гибкостью, с наличием нескольких центров силы, которые смогут компенсировать друг друга, а при необходимости и нейтрализовывать. То есть он повышает запас прочности системы — это вообще главная функция демократии. Цель политической реформы — то, что термином Нассима Талеба называется безграмотным словом «антихрупкость».
— Данная система сможет работать дальше с другими действующими лицами? Или этот механизм, пусть и являющийся попыткой замены ручного управления на что-то более гибкое, все же выстроен в конечном счете под одного человека?
— Революционность системы в создании возможности коллективного руководства. Конечно, один человек может управлять Госсоветом, в случае с Путиным это так, такое может и в будущем произойти, если на данную должность уйдет потом другой президент, обладающий высоким авторитетом. Но ГС может управляться и коллективным руководством, своим президиумом из наиболее серьезных губернаторов. Здесь фундаментальная новация, которая открыта в будущее. Что касается жизнестойкости, оперативная роль Путина в данной системе снижается за счет возникновения стратегической функции, и это отказ от ручного управления в пользу стратегического контроля. Совершенно другая модель, которую мы просто не помним, потому что начиная с Горбачева и даже с Андропова у нас была схема личностного руководства. И в общем-то, такая модель открывает дорогу восстановлению системы коллективного руководства. Подобное будет решаться уже следующим президентом, когда и если он станет переходить на пост руководителя Госсовета, или там окажется коллективное руководство, включая его или нет.
«ПРИЗНАКОВ СМЕНЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО КУРСА В РОССИИ НЕТ»
— Несмотря на заявленные фундаментальные изменения в конструкции высшей власти, настоящие перемены в России невозможны без смены экономической политики, и никакие, даже самые благие, меры по борьбе с бедностью этого не заменят. Можно ли ожидать смены экономического курса в России?
— Признаков подобного нет. Может быть, есть такие планы, но признаков пока не видно. Посмотрим на состав правительства. Тот факт, что во главе последнего стоит налоговик, означает, что его задачи не связаны с развитием. Модернизация экономики — это инвестиции, подобное значит отдавать или, как говорят бухгалтеры вроде Кудрина, тратить. Налоговик — это не про «инвестировать» и даже не про «тратить», а про «брать». Главные задачи данного правительства будут политическими: обеспечение долгой и сложной политической всеобъемлющей реформы. Да, попутно могут решаться социальные или экономические вопросы, если это необходимо. Может быть, мы увидим такого первого зама в правительстве, что ахнем и поймем — будет модернизация экономики, но на сегодня та информация, которую имеем, об этом не свидетельствует. Путин говорил в послании о власти, социальных темах, а вот о модернизации экономики — почти нет.
— При этом президент рассказывал об экономической самодостаточности России.
— А подобное позволяет предполагать, какую опасность он видит впереди и для чего ему понадобились эффективные руководители. Потому что самодостаточность экономики для любого человека, не только для Путина, который как политик сложился в ультралиберальном окружении Собчака, это тема, невозможная в нормальной ситуации. Владимир Владимирович может неконтролируемо рассказать анекдот, а такую фразу он не мог проронить неосознанно. Это значит, он ждет ситуации не просто ненормальной, а единственной, при которой данная идея становится реальной. Это ситуация распада глобальной экономики на макрорегионы и срыва человечества в глобальную депрессию. Часть аналитиков ждут начала данного процесса уже в конце нынешнего года.
— Но без эффективной внутренней экономической политики такое ведь невозможно?
— Главная задача Путина — сформировать новую структуру власти, которая будет не висеть на его шее каменным переплетением заговорщиков, а обеспечивать ему публичное стратегическое управление и возможность корректировки при необходимости. А когда эта власть сложится, она сама должна запустить процесс модернизации. Невозможно решать две задачи одновременно.
— Объявленные меры по борьбе с бедностью — это меры для обеспечения данного перехода без роста народного недовольства, чтобы не было поводов для протестов на фоне ухудшающейся экономической ситуации?
— Вполне возможно, хотя протестов я на месте власти бояться бы не стал, потому что если даже людоедская пенсионная реформа к протестам не привела, то, следовательно, общество пока к ним не склонно. Думаю, что это такие затянувшиеся извинения за пенсионную кражу. Обратите внимание: когда бахнули реформу, а потом — налоговый маневр позапрошлым летом, далее разные решения понемножку облегчают ситуацию: вам 20 копеек, вам — 25. Власть пытается, нанеся смертельное оскорбление, расплатиться, откупиться за это по мелочи. Да, маленькие подачки не работают. У нас, между прочим, пенсию проиндексировали с 1 января на величину в 2 раза выше официальной инфляции... кто-то заметил? Раз маленькие подачки не работают, они должны быть побольше.
— Тем не менее не зря же возникло выражение «люди — новая нефть». Например, ходят слухи, что новый премьер видит одной из задач внедрение системы мониторинга за доходами граждан, которая, конечно, коснется не олигархов, а в первую очередь тех самых граждан с низкими доходами, которые где-то что-то недоплатили.
— Руководство налоговой службы занимается не вопросами налоговой политики, а реализацией той налоговой политики, которая есть. Это как топор палача: он должен быть острым. А то, что должен рубить правильные головы, не рубить неправильные, а лучше вообще никакие, — это вопрос не к топору и даже не к палачу, а к тем, кто принимает решения. К налоговой службе требование одно — она должна обеспечивать выполнение законов. Если у нас 30 миллионов человек в стране нарушают закон в силу неадекватной налоговой политики государства, то это вопрос не к налоговой инспекции. Дело данной службы — сделать так, чтобы они не нарушали закон.
«ЕСЛИ НАРОД БУДЕТ ВОЗМУЩАТЬСЯ, ТОГДА, МОЖЕТ БЫТЬ, ПАРЛАМЕНТ И СТАНЕТ МЕСТОМ ДЛЯ ДИСКУССИЙ»
— Какой будет новая Госдума? Сегодня парламент часто воспринимается населением как откровенное…
— …посмешище.
— Как минимум орган, не имеющий доверия и авторитета, впрочем, как и сами политические партии. В связи с новыми функциями Госдумы в предлагаемой сейчас конфигурации власти — как некого противовеса президентской власти — можно ли ожидать, что Дума оживится, выборы станут площадкой конкуренции реальных политических сил? Или же, наоборот, новые функции Госдумы требуют еще большей ее подконтрольности и усиления партии власти?
— Дума не будет механизмом противовеса. Пока она запланирована как механизм, который принимает ответственность на себя за назначение министров. Госдума разделяет вместе с премьером ответственность за действия правительства. На данный момент она противовесом президенту не является. Для того чтобы могла стать таковым, конструкция должна завершиться, должен возникнуть конституционный статус Госсовета, мы пока этого всего не знаем. Узнаем в марте-апреле, пока о подобном говорить рано. И я вообще не думаю, что с точки зрения власти надо как-то менять состояние Госдумы. Если народ будет возмущаться, тогда, может быть, парламент и станет местом для дискуссий.
— Значит ли это, что роль «Единой России» сохраняется?
— Да, сохраняется. Ситуация с Медведевым, его увольнением ударила по имиджу ЕР, у которой и так падает рейтинг. Но при этом «Единая Россия» все равно будет оставлена как партия большинства, потому что другого большинства в Думе у власти нет. И, хотя у ЕР нулевой авторитет, как партия она сильна и дисциплинирована, выполняет команды, свою функцию — зачем власти что-то с ней делать?
— Что в таком случае можно ожидать от следующих выборов?
— Данный вопрос будет решаться, я думаю, в конце следующей зимы, в условиях, когда будет понятно, разразилась уже новая глобальная катастрофа или же эти опасения беспочвенны.
— Как вы видите будущее Медведева? Его отставка — ослабление или увод в сторону, чтоб потом вывести в новой роли?
— Нет прогнозов. Вопрос: потребуется ли в будущем такой сверхлояльный человек, потому что других достоинств у него нет? Также это зависит и от того, как он сам себя поведет. Обидится — значит, сольет сам себя, не обидится, будет работать добросовестно — у него все будет неплохо. Может еще и президентом побыть.
«У ГОСПОЖИ НАБИУЛЛИНОЙ ПОЗИЦИЯ НЕЗЫБЛЕМА»
— В послании был заявлен приоритет нашего законодательства по отношению к международным договорам. Значит ли это, что мы можем выйти из любых международных организаций, включая ВТО?
— Да, можем выйти из любых договоренностей. Мы в принципе и сейчас способны выйти из большинства международных договоров, если захотим. Но ВТО — договор коммерческий. Выходя из таких соглашений, вы должны выплатить остальным участникам упущенную прибыль, а поскольку договор бессрочный, то это бесконечность, поэтому никто из ВТО никогда и не выходил. У нас была возможность, во-первых, сделать ничтожными договоренности о вступлении России в ВТО, доказав их коррупционную составляющую, благо это несложно, учитывая, кто данные переговоры вел. А во-вторых, сейчас ситуация уникальная: главный орган ВТО, занимающийся урегулированием торговых споров, разрушен, некому фиксировать никакие нарушения правил ВТО, их можно просто не выполнять.
— Американцы смогли его заблокировать?
— Да, то есть ВТО, по существу, не существует нигде, кроме воображения российских привластных либералов. И наше государство подчиняется в данном случае фантому, пустоте, просто потому, что очень хочется уничтожать Россию. Никаких реальных причин выполнять соглашения всемирной торговой организации сейчас уже нет. То, что сказал Путин про международные соглашения, которые ущемляют права граждан, права человека, исходя из прав на основе Конституции, можно применить и к ВТО, так как эти договоренности с ВТО лишают и лишили миллионы россиян права на труд.
— Есть ли основания ожидать, что нас ждут какие-то изменения по Центробанку?
— Пока нет. У госпожи Набиуллиной позиция незыблема. И опять-таки надо сначала сформировать правительство, а потом заниматься уже другими ведомствами. И для того, чтобы оздоровить Банк России, нужно признать необходимость другой экономической политики, потому что политику уничтожения России Набиуллина реализует очень качественно. А разве вообще у нас есть основания ожидать подобной смены экономической политики?
«ВРЕМЯ «ПОСЛЕ ПУТИНА» ПОКА НЕ ПРОСМАТРИВАЕТСЯ»
— На что можно обратить внимание в послании, что не сразу бросилось в глаза, но является важным?
— Например, Путин сказал, что Банк России должен заниматься повышением реальных доходов населения. В текущем законодательстве про это ни слова. В принципе, подобное интересно. Но не каждый намек реализуется, не каждое ружье на стене стреляет, некоторые так и сгнивают.
— Например, имелся «майский указ», с которым тоже связаны большие ожидания, но, по сути, он просто не был выполнен. Каков шанс, что все анонсированное в послании вообще окажется реализованным?
— То, что касается власти, будет выполнено — здесь вопрос престижа, иначе съедят. Меры по социалке будут воплощены, потому что это конкретные обещания. Их не выполнить нельзя, так как в противном случае это значит поднять волну негодования и дискредитировать самого себя.
— Какие изменения ждут местные власти?
— Их касаются, как я понимаю, единые конституционные принципы публичной власти, то есть они получат больше прав и, вероятно, больше денег — последнее несложно, так как сейчас у них средств почти нет. А за это они будут включены в пирамиду госвласти. Как именно это произойдет, вопрос открытый, вопрос политической борьбы и, кстати, интеллектуального творчества.
— Можно ли считать, что Путин хочет оставить после себя новую конституционную модель для России?
— Я бы сейчас вообще не стал говорить об этом, потому что время «после Путина» пока не просматривается. Давайте дождемся, как будет выглядеть конституционный статус Госсовета. Та система, которую Владимир Владимирович предложил, может работать без него, это правда. Но представить себе, что он собирается уйти из власти, я не могу, просто потому, что я к нему отношусь с большим уважением. И Госсовет мне видится органом публичной стратегической власти, который будет определять программы, стратегии развития, а правительство станет их просто реализовывать.
Если при Ельцине администрация президента разрабатывала порой программы развития, то это был неконституционный орган при президенте. И по инерции подобное продолжалось. Потом их разрабатывать стало просто некому. А Госсовет будет узаконенным органом, причем он станет объединять не каких-то непонятных чиновников из администрации президента, назначенных им же самим, а руководителей регионов. Это серьезнее, это институциональное преобразование. Та самая мечта о партии регионов, которую лелеял покойный Скоков: когда регионы не просто имеют доступ к принятию законов и их утверждению, как в Совфеде, а получают прямой доступ к выработке программ развития. На самом деле, если смотреть исторически, те задачи, которые выдвигались на Госсовете, решались всегда гораздо эффективнее, чем те, которые ставили правительства.
— То есть можно надеяться, что эта конструкция делает госуправление более эффективным?
— Дает инструмент более разумного и эффективного с точки зрения общества принятия решений. Как такой механизм станет использоваться, будет ли он вообще создан, какие при этом произойдут корректировки и перекосы, мы не знаем. Но задумка мне нравится, браво.
Маринэ Восканян
