В минувший вторник Дорогомиловский суд Москвы признал события 2014 года на Майдане независимости в Киеве государственным переворотом.

Генеральный прокурор Украины Юрий Луценко тут же поспешил заявить: «Киев не подчинится решению Дорогомиловского суда Москвы по делу о госперевороте на Украине».

Было бы удивительно, если бы Киев согласился с решением судебной инстанции той страны, которую он считает агрессором, да еще и районного значения.

Между тем, приговор Дорогомиловского суда — важный прецедент, имеющий не только правовое, но и политическое значение.

Начну с того, что киевский майдан и его последствия получили, наконец, строгую и однозначную правовую оценку, которую можно считать официальной позицией России.

При этом признание известных событий 2014 года на Украине антиконституционными по факту означает признание незаконности и многих других последующих событий, включая президентские выборы и избрание депутатов Верховной Рады.

Что, в свою очередь, является ответом России на критику в её адрес со стороны тех, кто считает, что российское руководство весной 2014 года не должно было признавать легитимность киевского режима.

Одна из российских судебных инстанций наконец постановила: этот режим действительно не легитимен.

Запущен механизм делегитимации постмайданной власти

Не буду подробно останавливаться на описании алгоритма дальнейших действий инициаторов иска — экс-депутата Верховной Рады Украины Владимира Олейника и его соратников. Алгоритм этот в целом понятен: речь идет о действиях, направленных на рассмотрение обращений инициативной группы в ОБСЕ и в другие европейские и международные организации, а также на обсуждение заключения Дорогомиловского суда Москвы на Украине.

Замечу лишь, что страна, провозгласившая в качестве главной своей политической цели евроинтеграцию (а значит, и строительство правового государства), не сможет просто так отмахнуться от решений, которые будут приниматься в будущем в различных международных инстанциях.

Впрочем, самое главное в этой истории, считаю, — то, что Россия получила точку опоры для перехода в наступление на украинские власти в правовом поле.

При том, что в этом поле накопилось немало вопросов к Киеву не только у России, но и у его западных партнеров.

Один из вопросов — отсутствие официальных результатов расследования расстрела участников киевского майдана неизвестными снайперами. Еще один вопрос — отсутствие квалифицированного расследования по делу о сожжении людей в Одессе. Накопились вопросы к Киеву и по другим преступлениям (по делу о крушении малазийского Боинга, проведения АТО на Донбассе и т. п.), в том числе и по выполнению важнейших пунктов минских соглашений.

В частности, Украина так и не приняла закон о выборах и особом статусе неподконтрольных территорий, а работа контактной группы в белорусской столице фактически остановилась.

То, что Евросоюз продлил экономические санкции по отношению к России на 2017 год, вряд ли может всерьез обрадовать Киев, поскольку одновременно с этим чиновники ЕС отказали Украине в статусе кандидата на вступление в Евросоюз.

Рассмотрение в Европарламенте вопроса о предоставлении украинцам безвизового режима перенесено с февраля на апрель будущего года и обросло при этом целым рядом условий.

При этом Киев уже заплатил за евроинтеграцию почти 30-процентным падением ВВП, колоссальными долговыми обязательствами перед МВФ и серьезной деградацией, фрагментацией в том числе, системы государственного управления.

Осень 2017 года станет катастрофой для Киева

Евроинтеграция Украины закончилась, так, по сути, и не начавшись.

Евросоюз, продлив экономические санкции против России под предлогом «невыполнения» ею минских соглашений, в лучшем случае сохранил статус-кво, причем — только потому, что не готов к резкому пересмотру своей позиции по Украине, Крыму и Донбассу.

Но пересмотреть эту позицию чиновникам ЕС придется — как минимум, осенью следующего года.

Полагаю, что статус-кво в отношении Евросоюза к Украине и России сохранится до октября—ноября 2017 года, то есть до подведения итогов президентских выборов во Франции и парламентских в Германии.

Уже сегодня ясно, что к осени следующего года «нормандская четверка» претерпит серьезные изменения.

Франсуа Олланд, похоже, расстанется с постом главы государства и статусом участника минских соглашений. Сомнительны перспективы и германского канцлера Ангелы Меркель. Как бы там ни было, Россия чрезвычайно охладела к нормандскому формату и вряд ли будет таскать каштаны из украинского огня для Евросоюза, среди лидеров которого, судя по всему, нет единого мнения относительно будущего Украины.

Впрочем, самое серьезное обстоятельство, в силу которого Киев уже в ближайшие месяцы останется один на один с нарастающими экономическими, социальными и внутриполитическими проблемами, состоит в избрании президентом США Дональда Трампа.

Полагаю, что у лидеров киевского режима нет иллюзий по поводу того, что Трамп продолжит внешнеполитический курс Барака Обамы, в том числе и по отношению к Украине.

Думаю, в Киеве понимают: отношение Запада к украинскому режиму может кардинально измениться в один момент, по щелчку пальцев из Вашингтона.

Вот почему некоторые украинские высокопоставленные чиновники, а также олигархи вроде Коломойского или Шифрина начинают расставаться со своими активами и покидать страну.

Затишье перед бурей

На фоне нарастающих внешнеполитических тупиков, все более острых социальных проблем и продолжающейся экономической рецессии, связанной с падением ВВП и сокращением ресурсной базы, внутриполитическая сфера Украины являет собой чуть ли не образец стабильности и плюрализма.

Налицо — несмотря на «шикарные» драки во время заседаний Верховной Рады и на корпоративах — как бы консенсус элит, объясняемый почти консолидированным мнением представителей парламентского и правительственного большинства по таким ключевым вопросам, как отношение к России и Донбассу, евроинтеграции, декоммунизации и проч.

С другой стороны, этот «консенсус» есть не что иное, как состояние пата, когда власть поделена между двумя конкурентными, но практически равными по силе группировками, контролирующими основные политические, административные и финансовые ресурсы страны.

Речь идет, во-первых, о президенте Украины и его группе (Блоке Петра Порошенко), а во-вторых, о группировке Турчинова-Авакова-Яценюка-Парубия («Народный фронт»).

В ситуации, когда баланс названных сил в Киеве обеспечивался «смотрящими» от Госдепа и «присматривающими» от Евросоюза, консенсус между названными группировками был вполне достижим, тем более что каждая из групп кормится на своей поляне.

Президент и премьер Украины контролируют ту часть политической надстройки, которая касается дипломатии, госбюджета, внешних займов, НБУ и ВСУ. «Народофронтовцы» же, путем объединения в единый кулак милиции, криминала, СБУ и карательных батальонов, создали систему, контролирующую власть, бизнес, рэкет и мародерство на местах.

Победа Дональда Трампа на выборах в США может разрушить эту конструкцию, потому внешний контроль за Украиной начинает ослабевать, в результате чего уже в ближайшее время усилится та группировка, которая мощнее физически, то есть «народофронтовцы».

Возникает закономерный вопрос: кого будет поддерживать Национальная гвардия, когда доведенный до крайней нищеты и отчаяния народ начнет выходить на улицы?

А если она поддержит не главу государства, а новый майдан?

Полагаю, что Порошенко, лишенный надежного тыла в лице «демократов» США, хорошо представляет себе реальность подобной перспективы, а потому пробует перейти в атаку на конкурентов.

На самом деле, у него есть только один шанс дотянуть до президентских выборов и победить по их результатам — договориться о стратегическом взаимодействии с российским руководством в рамках нового внешнеполитического формата с участием США и Евросоюза.

Разумеется, цена такой договоренности будет весьма высокой. Не исключено, к примеру, что одним из условий удержания Петром Порошенко власти на Украине станет окончательная децентрализация страны и её последующее разделение на ряд новых государств.

Владимир Лепехин