Этот старый советский лозунг «Два мира – две морали» сегодня, в эпоху опасного конфликта цивилизаций, уже не кажется слишком наивным и надуманным.
О таком обычно не рассказывают, потому что случай произошел оскорбительный и обидный, а ответить не получилось. Впрочем, никто же не знал тогда, кто я по профессии и даже – кто по национальности. Просто шла себе прекрасным майским утром вдоль ограды собора в Амьене большая белая женщина – то ли немка, то ли шведка, может, литовка, а навстречу ей – три высоких красавца в хороших костюмах, и все трое цвета горького шоколада…
Я торопилась к месту сбора группы у туристического автобуса, а эта троица, похоже, недавно переехала в Европу откуда-то из Черной Африки. Все трое держали в руках апельсины, а один из них уже грыз и жевал фрукт. Не дойдя до меня двух-трех метров, африканец выплюнул белую жвачку на вымытые с мылом средневековые камни и ухмыльнулся. Наверное, иммигранты долго и с приятностью переживали потом это событие:
– Как я ей, а?!
– Круто, чувак.
И они с визгом ржали.
А накануне мы выезжали из Брюсселя, автобус остановился перед светофором, и вдруг я увидела в каждом окошке стоявшего рядом трехэтажного дома по мусульманке в черном никабе с прорезью для любопытных глаз. На тротуаре вальяжно и лениво, в позах временно безработных, но сытых королей переговаривались их арабские мужья. Как несомненные хозяева бельгийской жизни.
Было это еще в самом начале афро-азиатского нашествия на равнодушно-наивную Европу. После 2015 года мигранты уже валом валили сквозь госграницы, через рельсы и шпалы, по полям и редким европейским перелескам.
Почему вдруг психоз нескончаемой исторической вины заставил власти нескольких бывших метрополий склониться в почтенном поклоне перед бывшими подопечными спустя десятилетия после конца эры колониализма – четких объяснений никто не дает.
Франция и Бельгия некогда владели беспредельными территориями на севере и западе Африки, Великобритания – на востоке и севере континента. Германия в Африку опоздала, что-то на время обрела и вскоре потеряла, и осталась ей на память одна только независимая Намибия с частично немецким населением. Зато политики Германии думают, что у большей части ее народа вроде бы живо, спустя 70 с лишним лет после окончания Второй Мировой войны, чувство вины и покаяния за преступления нацизма. И ладно бы немцы ограничились законом о помощи еврейским мигрантам, что было бы понятно: Холокост! – нет, надо почему-то пригласить весь третий мир жить в благополучной Европе, чтобы чувствовать себя в ней лучше, чем дома.
Нет, они наверняка не читали рассказ Чехова «Смерть чиновника». Излишние извинения тоже, знаете ли, напрягают и вызывают презрение к извиняющимся. Российская журналистика прежде всех поняла, сколь губительны будут для местных жителей последствия безудержного гостеприимства. Теперь наши Кассандры ездят в Западную Европу и убеждаются в своей правоте.
Не так давно я увидела эту правду в репортаже моей хорошей знакомой Дарьи Асламовой, беспредельно смелой и талантливой журналистки, побывавшей, кажется, во всех «горячих точках» планеты, – я давно называю ее «Хемингуэем в юбке». На этот раз Даша съездила в «мирную» Германию, в Мюнхен.
«Сегодня парламентская партия "Альтернатива для Германии" (АдГ) устраивает здесь акцию памяти, своего рода поминки после убийства восьмилетнего мальчика во Франкфурте-на-Майне, которого столкнул под скоростной поезд беженец из Эритреи. Столкнул также и мать (она выжила). Пытался убить еще одну женщину, но не успел. Никаких объяснений дать не мог: «Просто захотелось». А за неделю до этого в городе Фреде албанец также бессмысленно сбросил на рельсы 34-летнюю женщину, жену и мать. Она погибла. Албанец объяснил свой поступок непреодолимым «желанием убить». …Я перешептываюсь с моими соседями, которые совершенно шокированы недавним зверским убийством в Штутгарте «казаха» (так упорно называют «русского немца» Вильгельма местные медиа…). Прямо в городе, днем, на глазах у множества людей беженец с фальшивым сирийским паспортом изрубил на куски самурайским мечом «казаха» Вильгельма… При этом 11-летняя дочь жертвы вопила от ужаса.
…Акция поминовения прерывается появлением банды молодых людей с разноцветными волосами, в наколках, грязных майках и рваных джинсах с плакатами «Нацисты, пошли вон!»: открыть все границы! Впустить всех, кто хочет! Абсолютно всех! Это и есть свобода». Я ошеломленно молчу».
Эта ситуация волей-неволей заставляет повернуться лицом к ситуации в нашей стране. Россия столетиями была империей. Однако настоящих колоний не имела. Разве что заморскую территорию – Аляску. Но в 1867 году русский царь продал эти владения Соединенным Штатам Америки и на вырученные деньги стал, как считается, строить железные дороги у себя дома. Это произошло через 6 лет после отмены в России крепостного права. В то же самое время Америка переживала период освободительной эйфории и расистской злобы одновременно, потому что одним из результатов Гражданской войны (1861 – 1865) стал запрет рабства, законодательно закрепленный в 1865 году. Но еще более столетия, до протестов Мартина Лютера Кинга, баптистского проповедника, общественного деятеля, лауреата Нобелевской премии мира, и, в конечном счете, его убийства в 1968 году, и долгие годы после, в США сохранялась сегрегация – разделение общества на белых и colored («цветных» на американо-английском языке, к которым относились, в первую очередь, бывшие чернокожие рабы и коренные жители Америки – индейцы). Сегрегация включала раздельное обучение для «цветных» и белых, разные сиденья в транспорте, разные кафе и рестораны и проч.
Освобождение колониальных территорий Азии и Африки от власти европейцев произошло еще позже, в начале второй половины ХХ века. Так что вряд ли стоит всерьез считать Западную Европу и Америку мамашами свободы.
А что Россия? В имперское и советское время наша страна медленно, но неуклонно делала благое дело – приучение народов, проживавших на ее территории, к основам цивилизации.
Приучать надо было, конечно, не всех. Сами русские, белорусы, украинцы, молдаване, армяне, грузины, часть осетин, коренные жители Прибалтики, поляки, финны, немцы относились к христианской цивилизации, татары, башкиры, азербайджанцы, а также чеченцы, ингуши и другие жители Северного Кавказа, узбеки, таджики и еще ряд народов Средней Азии – к мусульманской, калмыки – к буддистской. Но работы хватало. Трудно сосчитать русских врачей и учителей, брошенных на то, чтобы привнести культуру быта и грамотность в каждый чум, избу, юрту и другие вигвамы, чтобы избавить всякое человеческое поселение от трахомы, чумы, сифилиса, дизентерии, душевной дикости и прочей грязи.
После Октябрьской революции Москва стала создавать алфавиты для тех народов, которые не имели письменности, и этот процесс ознаменовался еще одним событием буквально на днях, когда вышел из печати первый букварь для энцев – народа на севере Красноярского края, к которому причисляют себя всего около 70 человек. Для чего это делалось, если вся энцская молодежь благодаря школе и телевидению может говорить на чистом русском? Чтобы дать понять истории: живет и такой народ, и у него есть своя письменность. В советское время в любой республике Союза и автономном образовании Российской Федерации периодика обязательно издавалась не только на русском, но и на языках коренных народов территории. Малочисленные народы вдобавок пользовались отдельными правами и льготами – чтобы выжить и сохраниться.
«Насаждение» культуры и цивилизации в империи и Союзе длилось долго, но успешно. Такая вот «колонизация» по-русски. Вот почему мигранты из бывших советских республик, а тем более приезжие из автономных республик самой России, «люди как люди», без особых пороков, внедряются в нашу жизнь совсем не так, как участники афро-азиатского нашествия в Западную Европу. Да, «наши» тоже, бывает, привносят свои порядки, шашлыки, например, жарят во дворах и на балконах, но с этим можно справляться.
Мы помним ужасы недавней – на грани тысячелетий – эры терроризма в нашей стране, однако это совсем другая история, потому что зло не имеет национальности.
В Российской Федерации, если кто забыл, примерно 30 наших народов имеют свои республики: Адыгея, Алтай, Башкортостан… далее по алфавиту, и автономные округа, а у евреев есть своя автономная область.
В Республике Крым «как только, так сразу» учредили три государственных языка: русский, крымско-татарский и украинский. Кроме всех этих административных тонкостей, есть и просто жизнь: в России постоянно проживают представители самых разных национальностей и религиозных конфессий. Кто это, перечислять можно бесконечно: мордва, тувинцы, греки, нивхи… Резерваций и настоящих гетто Россия сроду не знала, разве что кто вспомнит пресловутую черту оседлости, но и ее порвали. К нам постоянно приезжают на заработки из Белоруссии, Молдавии, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Вьетнама, Китая, с Украины – естественно, и не только из этих стран, и от приезжих требуется только одно – соблюдение российских и просто человеческих законов.
Самая интересная из российских республик, в смысле языковой ситуации – безусловно, Республика Дагестан (РД). Где еще вы найдете 14 государственных языков? Да, представьте, согласно Конституции республики, государственными языками в Дагестане являются русский и языки всех народов, населяющих республику. Правда, среди них обладают письменностью и официальным статусом только наиболее распространенные: аварский, агульский, азербайджанский, даргинский, кумыкский, лакский, лезгинский, ногайский, рутульский, табасаранский, татский, цахурский, чеченский языки. Что вы хотите, это горная страна («даг» на тюркских языках – гора, «стан» по-персидски – страна), и здесь может встретиться язык, на котором говорят только в одном ущелье или даже в одном селе.
Строго говоря, если бы не сцементировавший нацию русский язык, дагестанцы никогда не договорились бы между собой, потому что не понимают языки друг друга: за редким исключением это языки разных языковых семей. «Общий язык для нас – русский, – говорит одна из моих героинь Салима. – Иначе мы друг друга не понимаем. 33 нации! На родном языке разговариваем только у себя дома. Все предметы в школе преподаются на русском, кроме уроков родного языка».
Учителя русского языка и литературы, работающие в республиках Северного Кавказа и, в особенности, в разноязыком Дагестане, заслуживают, на мой взгляд, самых высоких государственных наград.
Они так же успешно защищают интересы нашей страны, как защитили ее 20 лет назад ополченцы аварского села Ботлих.
Как, кстати сказать, заявила 12 сентября 2019 года на встрече с В.В. Путиным дагестанка, назвавшая себя командующей пищеблоком, «мы защищали свое село, свой Дагестан, и, в конце концов, свою Россию».
Самый известный аварец в мире сейчас, конечно же, – Хабиб Нурмагомедов, российский боец смешанных боевых искусств, выступающий под эгидой UFC. По состоянию на 19 августа 2019 года он занимает вторую строчку официального рейтинга UFC среди лучших бойцов независимо от весовой категории. И самый известный дагестанский поэт – Расул Гамзатов, лауреат Сталинской и Ленинской премии, Народный поэт Дагестанской АССР, Герой Социалистического Труда – также аварец.
Конечно, Дагестан, который отличается высокой рождаемостью на фоне других регионов России, должен нарастить еще и экономический потенциал, чтобы новорожденным было впоследствии где работать. Там есть проблемы. Сами дагестанцы пишут в Интернет-изданиях о том, что их республика, к сожалению, не особо интересна активной части населения, молодежи, которая, уехав из Дагестана, не торопится возвращаться: «Только структурные изменения в экономике и серьезные успехи в борьбе с клановостью, местничеством и коррупцией в целом смогут переломить сохраняющуюся тенденцию».
Примерно пятая часть дагестанцев России живет вне Дагестана. В последнее время выехавшие из республики молодые люди стараются поселиться или в Ставропольском крае, Астраханской области и других южных регионах, т. е. поближе к дому, или в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах, где найдется высокооплачиваемая работа для приезжих. И, конечно, в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге.
Я хорошо знаю нескольких дагестанцев, которые выбрали на жительство российскую столицу. Более того, мне известно, что и Москва – благодаря квалификации и энергии этих работников – также выбрала их.
Когда в Эндокринологическом научном центре на улице Дм. Ульянова мне сказали фамилию доктора, к которому меня записали на прием, – Ф. Х. Дзгоева, я представила себе суровую кавказскую женщину, от которой мне, с моими нарушениями режима, явно не поздоровится. А Фатима Дзгоева оказалась самым обаятельным врачом из всех, мною виденных. Отличные знания, собранность, четкость и замечательное чувство юмора. Да… Кавказ «в анамнезе», другими словами – строгие методы воспитания со стороны родителей в приложении к собственному таланту творят чудеса.
С Арсеном Агакеримовым мы познакомились рядом с моим домом, в белорусском магазине. В отличие от самих белорусок с их восточно-славянской манерой на работе работать несмеянами, этот молодой дагестанец неназойливо, с достоинством улыбается и всегда старается – нет, не угодить! – но обязательно помочь покупателям. В какой-то момент я поняла, что Арсен – человек грамотный и лучше других расскажет мне о Дагестане. Так и получилось. Однажды я подошла к нему с диктофоном. И тут выяснилось, что Арсен – не просто грамотный человек, он экономист-математик, окончил Дагестанский государственный университет.
– А каковы главные черты нации у дагестанцев? – Спрашиваю Арсена.
– Почтение к старшим. У нас в семье, в моем детстве, если подойдешь близко к месту, где стоят старшие, тебе говорили: отойди, у тебя есть ровесники. Подойти к взрослому, поздороваться за руку считалось дурным тоном. Ребенок должен знать не только свой возраст, но и в какой среде ему находиться. Могли и подзатыльник дать за то, что ты так запросто со старейшинами. А уж если ты не уважаешь своих родителей, то все остальное, что ты делаешь, – не в счет. Еще одна важная черта – уважение к женщинам. Раньше до девушки не дотрагивались. Если кто-то дотронется, были случаи, что со скал бросались...
– Кем дагестанцы в основном работают в Москве?
– Часто в охране. У кого-то есть фирмы, бизнес – в основном, строительный. Многие товароведами работают. Я сейчас тоже товаровед, администратор. Есть те, кто и до директора поднялся.
– В Москве надо сдержанность проявлять?
– Я очень сдержанный человек. Но не всегда это возможно. Люди разные бывают. Нет плохой нации, есть плохие люди. Я видел много плохих людей. Но хороших – больше.
…Кумычка Салима Магомедова работает в Москве в парикмахерской на Селезневской улице, колдуя над лицами клиенток. Пришла неухоженная дурнушка – ушла от Салимы красавица. Покойный муж Салимы был полу-даргинец, полу-кумык. Мы с ней говорили о воспитании дочери-подростка. «Она должна для мужа оставаться чистой, – сказала Салима. – Это обязательно. Несмотря на соблазны. Я говорю ей, что общаться с мальчиками – пожалуйста. Но не более того. У мусульман «более» не принято. Она ведь знает, что надо уважать старших. А старшие ее осудят, если что-то не так».
«Уважение к старшим – это у нас в крови. Но надо к этому приучать. Дочка видит, как я уважаю своих родителей. Она берет пример с меня. Я каждый день разговариваю по телефону с мамой. Два раза в год стараюсь ездить домой, чтобы увидеться с ними», – говорит Салима.
И продолжает: «Она хорошо говорит по-русски. Но я всегда с ней разговариваю на своем, чтобы она не забыла родной язык. Она и с моими родителями всегда разговаривает на родном языке».
Хасай Алиев, уроженец Махачкалы, врач, психолог, кандидат медицинских наук, заслуженный врач РД, философ, художник, писатель, в котором соединилась аварская и кумыкская кровь, всю жизнь свою посвятил изучению природы человека. «Но эти знания о человеке еще нужно суметь объяснить другому, – говорит он. – Суметь наладить межкультурное общение, донести не только до взрослых людей, но и до подростков, что, кем бы ты ни был: аварцем или лакцем, кумыком или лезгином, русским или цыганом, в первую очередь ты должен быть человеком. Если у тебя нет человеческого начала, остальное уже не работает».
В Центре подготовки космонавтов, куда Хасая Магомедовича пригласили еще в 1981 году, он изобрел метод «Ключ к себе». У космонавтов, как он понял, было три главных проблемы: невесомость, перегрузка и стресс. Надо было придумать метод, который со всем этим помог бы справляться.
– А сегодня это стало нужно уже каждому, – говорит Алиев. – И я уверен в том, что человек может помочь себе сам. Люди и раньше обращались к врачу по всякому поводу, но не было методов саморегуляции, когда бы у человека возникала сила воздействия на себя самого. Аутотренинг и гипноз известны давно, а я решил соединить преимущества того и другого. Я и в Щукинском училище обучал снимать зажатость – показывал, как легко «разжимать» нервно-мышечные зажимы, так студенты потом просто летали!
Хасай Алиев до сих пор консультирует пациентов-учеников, страдающих от стресса, неустроенности, депрессии (он врач-психотерапевт). К нему приходят домой, а потом он следит за пациентами и не пропускает ни одного к нему обращения. И эта диктофонная запись все время прерывалась телефонными звонками, общением по Интернету, когда Алиев, извинившись передо мной и диктофоном, разговаривал со страждущими…
Но потом неожиданно сказал: «Мы вот все время ищем национальную идею. А о простых вещах никто не говорит. Достоевский говорил: душа русского человека открыта всему миру. Вот это и есть наша национальная идея».
…А может, все дело в том, что в русском языке и русском обиходе нет понятия «толерантность», не говоря уж о смешной «политкорректности», когда в киноверсию старинной сказки (XVIII в.) о красавице и чудовище авторы обязаны вставить персонажа-негритянку?
«Толерантность» переводится, как «терпимость». Какая-такая терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям, цвету кожи? Иными словами – лицемерие и вранье?
Нам привычнее понятие «любовь» и, как напомнил Хасай, – открытость всему миру…
Татьяна Корсакова
