Если бы Александра Григорьевича Лукашенко не было, белорусской оппозиции пришлось бы его придумать. Впрочем, тогда бы и придумывать было бы некому, поскольку белорусская оппозиция - дело рук Лукашенко
В средине 90-х Александр Григорьевич бодро зачистил страну от остатков постперестроечных элит и начавшего формироваться прозападного движения, после чего создал достаточно устойчивый и даже популярный режим. Лукашенко сосредоточил в своих руках всю власть и перевёл руководство экономикой и финансами страны в ручной режим. Это позволило ему, экономно расходуя советское наследие и опираясь на помощь России, сохранить в Белоруссии приближённый к советскому уровень социальных стандартов, что для 90-х было немало.
Хозяйство у Лукашенко было небольшое — не трёхсотмиллионный СССР, а всего лишь Белоруссия — один из его самых маленьких осколков. Управлять им в ручном режиме было относительно легко. Сам он оказался хозяином достаточно рачительным. Поэтому кое в чём (дороги, обустройство городов) добился даже некоторых успехов, по сравнению с советским временем. Хоть надо признать, что и во времена СССР Белоруссия была достаточно чистеньким и ухоженным двориком.
До начала нулевых годов Лукашенко исправно продвигал идею постсоветской интеграции, при этом готов был Белоруссию с Россией интегрировать в любой момент, с опережением всех возможных графиков и независимо от намерений других постсоветских стран. Движущей силой этого интеграционного запала было понимание, что Ельцин немолод, нездоров и не популярен, а также уверенность, что Лукашенко должен быть его единственным преемником. Надо было успеть, пока Борис Николаевич ещё ходил и говорил, поэтому интеграционные документы подписывались влёт, да ещё и под постоянным давлением белорусских властей.
В 2000 году возникла первая проблема. Президентом внезапно стал Путин. Внезапно для Александра Григорьевича. Все более-менее адекватные наблюдатели давно пришли к выводу, что у Лукашенко нет ни одного шанса реализовать свою мечту. Если бы не Путин, преемником Ельцина мог бы стать Примаков. Крупный совместный политический проект раскручивали Лужков и Шойгу. В общем, достойных кандидатов в преемники в России хватало и каждый из них, по уровню общей образованности, интеллекта и политической адекватности российским реалиям мог дать Лукашенко сто очков вперёд и обыграть не напрягаясь.
Тем не менее, поначалу Лукашенко решил, что потерпит один президентский срок, всё равно общее гражданство и единое президентство ещё не согласованы, конституции двух стран не переписаны — работы на четыре года хватит. Но к 2004 году стало ясно, что, во-первых, Путин пришёл всерьёз и надолго, во-вторых большинство россиян с этим согласны, в-третьих, в окрестных постсоветских державах, вроде Украины, Молдавии, да и в самой Белоруссии рейтинги Путина стали бить рейтинги Лукашенко, который долго был самым популярным политиком на постсоветском пространстве, конкурируя, разве что с Нурсултаном Назарбаевым. Мечта возглавить Россию и, опираясь на её ресурс, стать политиком глобального значения, накрылась медным тазом.
С этого момента, Лукашенко заботился уже не о том, как стать президентом союзного государства, а как сохранить свою абсолютную власть в Белоруссии. Учитывая настроения народа и им же самим введённую в оборот интеграционистскую риторику, равно как и популярность Путина в Белоруссии, резко сменить курс государства было невозможно. Поэтому национализация внешней и внутренней политики заняла у Лукашенко пятнадцать лет.
Впрочем, Александр Григорьевич — человек эмоциональный и деятельный. Поэтому основные вехи его новой политики стали отчётливо видны уже в средине нулевых годов. Российские СМИ были полностью вытеснены из Белоруссии, пророссийские партии и политики изъяты из политического оборота, националистическая идеология литвинства получила государственную поддержку, западные НКО получили возможность свободно работать, проевропейская (прозападная) пропаганда массово полилась на учащуюся молодёжь и городские самозанятые слои.
Прошло пятнадцать лет — выросло два поколения, ушибленные как этой пропагандой, так и лукашенковской манерой руководства, при которой, если освещаемая тобой реальность не совпала с мнением «бацьки» (публичные высказывания Лукашенко свидетельствуют, что он действительно считает себя отцом народа и собственником государства), то тем хуже для тебя и для реальности. Надо иметь в виду, что всё это время в Белоруссии и на Западе режим Лукашенко подавался как пророссийский. Получалось, что это не белорусы его выбрали и не они поддержали учинённое им антиконституционное концентрирование власти в своих руках, а вроде как Россия навязала юным прозападным белорусам весь этот ужас.
К тому же лукашенковская пропаганда также не упускала случая макнуть Россию, представляя её белорусам страной непуганых олигархов, пасущих орды пьяных бездельников, которым просто повезло, поскольку газ и нефть у них сами выпрыгивают из земли и тут же запрыгивают в трубопроводы, из которых назад выпадают доллары в неограниченном количестве. Вот на эти-то доллары они и покупают у рачительных белорусов еду, чтобы было, чем водку закусывать.
Немудрено, что при такой постановке государственной пропаганды в Белоруссии становилось всё больше и больше противников как Лукашенко, так и интеграции с Россией. Лукашенко думал, что создание этой прозападной прослойки в обществе облегчит ему манёвр между Западом и Россией, но не учёл, что запустил процесс бесконтрольного роста прозападного кластера в ущерб пророссийскому.
Более того, внутренняя и информационная политика белорусских властей толкала в прозападный кластер более молодых, более самодостаточных, более честолюбивых и более энергичных белорусов. Причём для них для всех Лукашенко оказывался камнем, лежащем на их персональной столбовой дороге к счастью. Сам Александр Григорьевич мог думать по этому поводу что угодно, но они хотели, чтобы в Белоруссии было как в Европе и точно знали, что с Лукашенко так не будет. То есть, Лукашенко надо было убрать даже не потому, что «надоел» (это удобный лозунг-кричалка, лишь частично отражающий действительность), а потому, что с ним не берут в Европу.
С другой стороны, сторонники Лукашенко, которых в белорусском обществе достаточно много, оказались людьми абсолютно пассивными. Это и логично: Лукашенко 26 лет подавляет всякую инициативу и требует только слепого исполнения приказов, в конечном итоге такие инфантильные люди и остаются в его группе поддержки. В результате, когда Польша и Литва решили, что пора запускать майдан, оказалось, что, хоть прозападная часть и уступает численно пролукашпенковской раза в два, на улицы оппозиционеры способны выводить больше людей.
Все попытки организовать массовые пролукашенковский митинги провалились. Не только потому, что люди вели себя достаточно вяло, но и потому, что даже численно власть не смогла превзойти оппозицию (чаще всего уступала ей). Последние выступления Лукашенко показывают, что он очень обиделся. Обращаясь к прозападной части он говорил, что он же их вырастил (и это правда). За их «предательство» он обещал им все возможные кары, в первую очередь отлучение от государственной поддержки. А вот это глупость, которая и нужна полякам.
Конечно, точечно отлучать от бюджета наиболее активных и наглых лидеров оппозиции — святое дело. Но заявлять, что ты резко изменишь государственную политику по отношению к крупным социальным группам только потому, что они тебя не поддерживают — верх глупости. Ни в одной социальной группе никогда не бывает 100% врагов власти, хорошо, если 60-70% в состоянии насобирать. Остальные либо равнодушны, либо твои сторонники. Если ты заявляешь принцип коллективной ответственности, при котором твои сторонники также оказываются репрессированными, то они в результате становятся твоими противниками. То есть, ты сам же и расширяешь ряды своих врагов.
Повторю, бюджетные удары по оппонентам должны быть точечными и непубличными. Люди сами должны заметить, что успешен тот, кто поддерживает власть. Большая часть общества состоит из конформистов, равнодушных к политике. Они чисто инстинктивно повторяют политический выбор тех, кто достиг успеха. Если много лет, успешнее продвигались по службе и получали государственную поддержку прозападные деятели, они копировали их. Будут продвигаться и выдвигаться пророссийские, они потянуться в эту сторону. Не моментально, конечно, но достаточно быстро.
Точно так же Лукашенко обещал бонусы определённым социальным группам, которые его поддержали (рабочие, крестьяне, силовики и госаппарат в целом). Тоже ошибка. Во-первых, потому, что далеко не все поддержали. Многие выступили против, а многие просто не успели, пока затаились и демонстрируют лояльность. Во-вторых, потому, что коллективное поощрение столь же пагубно, как и коллективная ответственность. Получается, что мне уже ничего не надо делать, если я попал в правильную социальную группу, остаётся только ждать обещанных президентом плюшек.
В итоге, Лукашенко обиженно говорит своим группам поддержки, как из простого народа, так и из числа приближённых, что их без него перевешают, намекая на то, что они недостаточно активно его поддерживают. А зачем активничать? Всё же и так хорошо. Они же уже определены, как члены правильных социальных групп, достойных похвалы и поощрения просто по факту групповой принадлежности.
Лукашенко правильно применил силу против попытки государственного переворота. Но он отразил первый натиск и не знает, что делать дальше. Между тем оппозиция сменила тактику и пошла играть в долгую. В Варшаве понимают, что Лукашенко не изменится, что он и дальше попытается балансировать между Россией и Западом. Значит так или иначе ряды оппозиционеров будут пополняться, в том числе и благодаря политике властей. То есть, баланс будет медленно, но верно меняться в пользу оппозиции.
Что надо, чтобы ускорить этот процесс?
Необходимо радикализировать оппозицию и вызвать в самой многочисленной (аполитичной) группе обычных сторонников порядка сомнение в способности Лукашенко навести порядок. И что мы видим?
Несмотря на репрессивные меры властей, оппозиция уже три месяца (без двух недель) выводит людей на улицы. Напомню, что Янукович бежал из страны через три месяца после того, как на майдан с Мустафой Найемом вышли безобидные любители кофе и через два с половиной месяца после того, как Лёвочкин, видя, что майдан Найема выдохся, организовал провокацию с «онижедетьми», что дало повод для радикализации майдана.
Так вот, за три месяца киевского майдана, оппозиция ни разу не смогла организовать более-менее многочисленное шествие по городу. На Крещатике стояло сотни полторы палаток и постоянно тусовалось тысячи полторы человек. В моменты обострений собиралось 5-10 тысяч, которые и устраивали бои с «Беркутом». Перед ними Янукович и капитулировал 21 февраля 2014 года.
Белорусская оппозиция в Минске собирала не сотни тысяч (как она декларировала), но 10-20 тысяч стандартно и до сорока в пиковые дни. На объявленную акцию 25-го октября, несмотря на то, что власти угрожали даже стрелять на поражение, также собралось 3-5 тысяч (судя по кадрам, представленным оппозицией). Для заранее обречённой акции, за которую можно получить большой штраф или даже далеко не условный срок, это немало.
Почему оппозиция бросает своих людей на эти внешне бессмысленные акции? Потому, что она знает, что Лукашенко ответит силой, даже избыточной силой. Оппозиция достигает двух вещей: показывает, что общество не смирилось и борется, несмотря на репрессии, а также добивается эффекта «онижедетей»: «злой ОМОН зверски избивает прогрессивную молодёжь». Кроме того избыточное насилие всегда свидетельствует о том, что власть боится, что она не уверена в своей способности устоять. Это именно то, что надо Варшаве донести до белорусов и Лукашенко ей в этом успешно помогает.
Власти могут сколько угодно призывать родителей повлиять на детей, но опыт показывает, что происходит ровно наоборот. Взрослого ребёнка родитель остановить своими увещеваниями уже не может, зато если он попадёт в беду, родители будут на его стороне (сколь бы различны ни были их политические взгляды). Между ребёнком и государством большинство выберет ребёнка (тем более, если всё государство сконцентрировано в одной личности Лукашенко).
Есть и ещё один момент. Не знаю, прогнозировали ли его организаторы белорусских протестов или так вышло спонтанно, но постепенно противостояние выливается в конфликт между городом и деревней, а также творческой (образованной) частью общества и выполняющими приказ силовиками и бюджетниками. Лукашенко сам заложил основы этого конфликта, направляя прозападную (литвинско-европейскую) пропаганду в основном на молодёжь (старшие поколения переубедить было сложно).
На сегодня те, кто первый попал под это пропагандистский удар уже достигли тридцатилетия. Они сами преподают в школах и ВУЗах, двигают вперёд белорусскую науку, составляют большинство в перспективных высокотехнологичных отраслях. Такое разделение не получилось в России, частично получилось на Украине и, благодаря Лукашенко идеально получается в Белоруссии. Причём своим публичным делением общества на правильные и неправильные социальные группы (первые из которых государство будет поощрять, а вторые преследовать) Лукашенко углубляет этот раскол.
Не знаю, может быть ему, или его окружению, кажется, что они удачно воплощают доктрину «разделяй и властвуй», но на деле они толкают белорусское общество к гражданскому конфликту (который в перспективе легко перерастает в гражданскую войну).
Кадры разгонов демонстрации 25 октября впервые на моей памяти показали каких-то непонятных людей, в шлемах и с дубинками, но в полугражданской одежде и с опознавательными повязками на рукавах, которые разгоняли митингующих. Это что? Попытка подтвердить широко используемый лукашенковской пропагандой тезис, что скоро правильные белорусы выйдут бить змагаров? Тогда это хуже, чем преступление, это ошибка.
Во-первых, эти ребята действуют так профессионально и слажено, что нет никаких сомнений в том, что это не случайные «дружинники», а те же силовики, только в профиль. А ведь силовик при исполнении должен быть в форме, с надписями, личными номерами, жетонами и т.д. Требованиям непонятно кого, даже если он в шлеме и с дубинкой протестующий подчинятся не обязан.
Во-вторых, даже если поверить, что это вышли на улицы простые сторонники Лукашенко, то это ещё хуже. Когда граждане одного и того же государства бьют друг друга на улицах (даже, если ещё не стреляют) это и есть гражданская война. Митинги могут разгонять только сертифицированные силовики, ибо только государство имеет монопольное право на насилие. Если государство не в состоянии это право осуществить или добровольно отказывается от него в интересах каких-то общественных «активистов», значит противостоящие части общества начинают решать свой конфликт без участия государства, его (государства) остатки могут лишь присоединиться к одной из сторон конфликта или к обеим сразу.
Своими антимитинговыми действиями Лукашенко играет на руку Варшаве и вновь, как все последние 15 лет своими руками ослабляет свой режим. Белорусская власть совершенно правильно определила тот момент, когда митинги пошли на спад. Но, вместо того, чтобы постараться максимально сократить уличное насилие, постараться обойтись без столкновений ОМОНа с протестующими (а в большинстве случаев это было возможно), Лукашенко, стараясь ускорить подавление протестов, наоборот, увеличил силовой нажим.
При этом в своих выступлениях он совершено правильно говорит, что необходимо отделять экстремистов от простых протестующих и по-разному к ним подходить. Но на протяжении последних двух месяцев кадры задержаний мелких безобидных групп, просто идущих по улицам со своими бело-красно-белыми флагами, стало обыденностью.
Лукашенковская пропаганда подчёркивает, что этот флаг использовался коллаборационистскими формированиями во время Великой отечественной войны. Но, во-первых, это не помешало самому Лукашенко целый год управлять Белоруссией под этим флагом, во-вторых, практически все современные государственные флаги европейских и закавказских постсоветских государств использовались коллаборационистскими формированиями, поскольку немцы стремились присвоить им историческую национальную символику.
Подчеркну, безусловно надо жёстко пресекать случаи вандализма, нападения на силовиков при исполнении или на простых граждан, также необходимо жестоко наказывать за угрозы в любой форме высказанные в адрес своих политических противников. Такими методами выбивают наиболее активных и радикальных, а также пресекают тенденцию к развитию гражданского конфликта. Но когда ОМОН, в количестве превышающем количество протестующих, производит задержания ничего не ломающих и ни на кого не нападающих демонстрантов, когда митинг разгоняется только за то, что он оппозиционный, это ведёт к результату, противоположному желаемому.
Я уже писал, что Лукашенко вырастил достаточно серьёзную в плане численности (20-30% от всего белорусского общества) прозападную оппозицию. Это 2-3 миллиона человек. Всех пересажать невозможно. Их необходимо убедить, что общество их не поддерживает, а это можно сделать только разрешая мирные шествия и демонстрируя, что вся остальная Белоруссия в это время просто работает или просто отдыхает. Попытки провокаций должны пресекаться задержанием экстремиста или группы таковых, и только если толпа, пытается их поддержать, её следует разгонять.
Обычных протестующих необходимо оторвать от экстремистов. Это можно сделать, только работая с ними и демонстрируя действительно диверсифицированный подход. До тех пор, пока оппозиция едина, она непобедима. Репрессируя и изгоняя из страны всех подряд, Лукашенко заставляет оппозицию сплачивать ряды, играя на руку Варшаве.
Кроме того, необходимо окончательно оторвать оппозицию от её лидеров. Но, работая в нынешнем стиле, добиться этого невозможно. Что толку, что Тихановскую выперли из страны? Стало только хуже, поскольку теперь с ней работают профессиональные стилисты и спичрайтеры и сама она находится под полным контролем Запада. Современные средства массовой коммуникации позволяют ей общаться со своими сторонниками в режиме реального времени, находясь в любой точке планеты. Надо будет заменить Тихановскую — тут же появится новый лидер оппозиции. Современные технологии позволяют раскрутить его за сутки. Если будет надо, появится лидер оппозиции прямо в Минске, а, как только его задержат, место займёт следующий, и так без конца.
Пока Лукашенко будет заточен под проведение многовекторной политики, он будет стараться сохранять открытой дверь на Запад. Это значит, что на высших постах стране будет оставаться люди, ответственные за создание условий, способствующих развитию майдана. То есть даже на уровне государственных структур, оппозиция будет иметь определённую непубличную поддержку. Выбивать будут не самых опасных, а самых глупых. Ряды же глупых никогда не поредеют.
Только окончательно и бесповоротно согласившись на отказ от заигрываний с Западом и на ускоренную интеграцию с Россией, выведя из маргинального состояния, загнанные туда им политические силы, обеспечив свободную работу российских СМИ в Белоруссии, Лукашенко сможет опереться на поддержку активных, целеустремлённых людей, являющихся полной противоположностью прозападной части общества. Он даст обществу альтернативных лидеров. Они смогут и митинги антизападные собрать в разы многочисленнее, чем сегодняшняя оппозиция, и равнодушное нейтральное аполитичное болото раскачать в поддержку нового курса, как они раскачали его в поддержку Лукашенко в 90-е. Более того, они могут предложить успешный и перспективный неевропейский выбор, чего не может Лукашенко, заставляющий выбирать между собой и Европой. Всё же выбор между Россией и Европой более перспективен.
Конечно, ничего не происходит сразу, но получив доступ к власти и государственный ресурс, пророссийские политики могут значительно быстрее вернуть общество к идеалам постсоветской интеграции, чем проевропейцы бились над созданием слоя общества, болеющего евроинтеграцией.
Но Лукашенко продолжает наращивать насилие (что выгодно оппозиции) и нет никаких признаков осознания им необходимости применения более гибкой технологии подавления майдана.
Ростислав Ищенко
Фото: © REUTERS, Stringer
