В период увлечения кэмероновскими фильмами мне довелось смотреть "Санктум". Не хотелось бы спойлерить, постараюсь обойтись только моментами, относящимися к теме этой статьи. Сюжет фильма закручен вокруг группы спелеологов, которым в силу сложившихся обстоятельств и буйства стихии пришлось искать выход из подземных лабиринтов, ради изучения которых они спустились черт знает на сколько метров вниз. В "Санктуме" показана только часть опасности, с которой приходится столкнуться человеку в подобных условиях: это и кессонная болезнь, она же — декомпрессионная, когда из-за перепадов давления во время нахождения под водой и на воздухе разрушаются кровеносные сосуды, и если вовремя не попасть в барокамеру, то грозит летальный исход. Как ни странно, сюда же относится пресловутая "работа в команде". Неумение сотрудничать с другими, и ситуации, когда собственное эго не даёт подчиниться приказу более опытного человека, в экстремальных условиях часто приводят к гибели членов команды. На мой взгляд, Кэмерон сумел передать всю драматичность этих условий, донес до зрителя сложность выбора, который, как бы ужасен ни был, все равно нужно сделать.
И ещё один фильм, о котором тоже следует обмолвиться — "Вертикальный предел". Здесь уже на сцену выходят альпинисты. Безопасного альпинизма не существует. Без соответствующего снаряжения и подготовки, без стальных канатов вместо нервной системы в горах делать нечего. Ошибки приводят к лавинам, эгоизм — к смерти членов команды, ненужная спешка — к трагедиям. Горы — идеальное место для проверки товарищей "на вшивость", но цена слишком высока. Расплачиваться придется травмами, отеком легких, а то и смертью.
К чему это предисловие. Конечно, сочувствие есть к героям обоих фильмов (кто не смотрел — рекомендую, но обе картины довольно тяжелые и драматичные), но к альпинистам его почему-то меньше. Спелеолог — профессия. Изучение новой пещеры и всего, что этому сопутствует — его прямая обязанность. Считаю, что к альпинисту, до которого вершина была покорена несколько десятков раз, это не относится. И сам альпинизм — это не профессия, это больше увлечение экстремального характера.
Безумие и отвага?
Дедушка Фрейд когда-то ввел такое понятие, как "влечение к смерти". Оно весьма обширно, и относится не только к самоубийству в чистом виде, но и к действиям, ведущим к летальному исходу. А уж этих — целая плеяда! Тут вам и диеты, доводящие до анорексии со всеми вытекающими (а-ля "в течение месяца питаться куриным бульоном при помощи китайских палочек"), и вредные привычки вроде курения, и алкоголизм, и наркомания, и антисоциальный образ жизни. Всего не перечесть. Наследники фрейдовского учения в эту же группу относят некоторые экстремальные виды спорта. И да, альпинизм — один из них.
Влечение не всегда явное, даже, в большинстве случаев, явным оно вообще не является. Со стороны посмотришь — обычный человек, живёт обычной жизнью, ходит по магазинам, просвещается в культурном плане, растит детей. Но в этой нормальной жизни прослеживается след ещё одной, той, что заставляет человека покупать экипировку и раз за разом участвовать в опасных восхождениях. Проще говоря, это бессознательное стремление как можно скорее встретиться с праотцами.
Вот, что говорит по этому поводу словарь:
Экстри́м (англ. extreme — противоположный, обладающий высокой степенью, чрезмерный, особенный) — выдающиеся, экстраординарные действия, как правило связанные с опасностью для жизни.
Суть — противоречие. Идти по лезвию бритвы, содрогаясь от возможности близкой смерти, и одновременно испытывать от этого дикий восторг, желание удержаться на этом острие как можно дольше, но, в то же время, не пресытиться этим ощущением — вот жизнь экстремала. Самое интересное заключается в том, что экстремал прекрасно осознает все риски, но не собирается сходить с намеченного пути. Без этих ощущений жизнь для него потеряет смысл, так как станет слишком пресной и обычной.
Альпинизм — не единственный "представитель" спорта, подмеченный последователями австрийского психолога. Сюда же относятся дайвинг, серфинг, сплав по горным рекам, родео, парашютизм и ещё куча всего. На первый взгляд кажется, что эти виды спорта не имеют ничего общего, для каждого требуется свое снаряжение и определенные навыки, но на самом деле все они очень похожи. Презрительное отношение к смерти, вечный вызов, результатом которого будет жизнь или забвение, постоянный приток адреналина — вот, что их роднит. Регулярные тренировки приводят к появлению адреналиновой зависимости, очень напоминающей наркотическую по своему механизму. Человек уже не может жить без резких всплесков эмоций, — с адреналином в кровь поступают ещё и эндорфины, так что экстремал превращается в вечного охотника за перманентным счастьем.
Умный в гору... и назад!
Что подразумевает профессия? Выполнение работы для получения денег. Смазанное объяснение, но мысль ясна. Хобби же, особенно такое, как альпинизм — с точностью наоборот. Человек учится, приобретая нужные навыки, оттачивая умения, затем тратит немалые суммы на хорошую экипировку, готовясь к покорению вершины. Изредка кому-то из альпинистов может повезти, и он поучаствует в рекламной кампании, или другом подобном мероприятии, за которое в карман прилетит эфемерная копеечка. Но это изредка, да и опыт, опять же: никто не будет платить новичку, предпочтя ему старожила от альпинизма, который уже собаку на восхождениях съел. Словом, никаких доходов, расходы одни. И ведь все равно идут! Идут туда, где не хватает кислорода, туда, где холодно и неуютно.
Знаете, что для меня было одним из самых страшных открытий? То, что погибшие альпинисты в большинстве случаев навсегда остаются там, где их настигла смерть. Упал ли в ущелье и сломал ногу, повредил конечность и отстал от группы, просто отстал и замёрз насмерть, или сил не рассчитал, или припасов не хватило — да мало ли ситуаций, когда человек оказывается один на один со своей бедой. Только представьте — с 1920-х годов на склонах Эвереста копятся мумии альпинистов. Самые настоящие мумии: состав воздуха не позволяет им разлагаться, поэтому те, кому не посчастливилось спуститься вниз, выглядят точь-в-точь как при жизни. Забрать их, чтобы предать тела земле, нет возможности: разреженный воздух не позволяет вертолетам подняться на такую высоту, безопасная для них — 5, может, 5.5 тысяч метров. Если выше, то можно потерять и технику, и пилота. Сами же альпинисты и так еле двигаются, запаса сил хватает ровно на подъем и обратный спуск. Не представляю эмоции людей, вынужденных проходить мимо своих предшественников. Если они попытаются самостоятельно спустить их с горы, то, во-первых, подъем на вершину, ради которого они здесь находятся, пойдет коту под хвост. А во-вторых, есть большой риск превратиться в ледяные скульптуры и пополнить мрачную коллекцию Эвереста.
Бывает и так, что нет возможности помочь и живым. Среди альпинистов гуляет не одна подобная история, и самое страшное — почти каждая из них основана на реальных событиях. Так, в 1996 году экспедиция, состоящая из альпинистов японского университета, уверенно шла к своей цели — вершине. Каким-то чудом рядом со своим маршрутом они нашли группу индийцев — три человека были очень сильно истощены, замерзали и явно нуждались в помощи после встречи с сильной метелью. Японцы поделились припасами — сколько смогли, ведь большой запас в горы не взять. По возвращении помогать было уже некому — жители теплой Индии попросту замёрзли, практически не израсходовав оставленных им припасов.
Был такой альпинист — Джордж Мэллори. Он трижды предпринимал попытки подняться на вершину Эвереста — в 1921, 1922 и 1924 годах. Считается, что он первый, кто сделал эту попытку. Его спрашивали, почему он раз за разом идет на эту гору, и альпинист всегда отвечал — потому что она есть. Во время последней экспедиции в 1924 году Мэллори и его напарник по связке, Эндрю Ирвин, пропали. Первого нашли только в 1999 году, и похоронили там же, скрыв тело под грудой камней. Второго ищут до сих пор.
В последнее время, несмотря на явное улучшение качества экипировки — увеличение прочности, уменьшение веса, и прочие показатели, которые должны облегчить альпинистам жизнь — все больше людей высказывается за то, чтобы закрыть Эверест и подобные ему вершины для восхождения. Только на Джомолунгме за время попыток ее покорения свою смерть нашли около 250 человек, а сколько их ещё на других вершинах? Но такое вряд ли когда-нибудь произойдет. В первую очередь это бизнес — если никто не будет ходить в горы, то кому продавать дорогостоящую экипировку? Да и сами альпинисты против. Лучше бы марки коллекционировали, ей-богу.
Зацепиться и забыться
В русском языке это занятие получило название "зацепинг", а те, кто этим "страдает", соответственно, зовутся "зацеперами". Если вкратце, то суть зацепинга в том, чтобы проехаться с ветерком снаружи любого вида скоростного транспорта, коим чаще всего оказываются поезда или электрички. С альпинизмом есть схожесть только в ощущениях, и в опасности. И я ещё поспорю, где их больше! Когда-то прародич зацепинга был популярен, в частности, во время нестабильной обстановки в стране, будь то война или революция. Не снизилась его популярность в слаборазвитых странах, где проезд на крыше или иной части транспорта является единственно возможным, так как иначе просто не добраться до пункта назначения. Но в современной России! Сейчас этим занимаются только безбашенные подростки, которые пытаются... а кто их разберёт, чего они пытаются этим добиться. То ли самоутверждаются так, то ли пытаются влиться в новую компанию и заработать там авторитет, то ли ещё что-то. Некоторые зацеперы, будучи более искушенными, нежели их собратья по безумию, используют то же снаряжение, что и альпинисты — крюки, карабины, кошки, прочные тросы, предназначенные для покорения вершин. Но это капля в море, а львиная доля зацеперов поддается минутному влечению, и в следующую секунду мчит на крыше поезда без малейшей подготовки, без какого-либо намека на специальное снаряжение и с минимальным шансом слезть с этой крыши целым и невредимым. Именно неподготовленность — главный враг зацеперов. Их поджидают сильные удары тока, узкие тоннели, переохлаждение и падения, словом — полный набор.
Альпинизм — дело взрослых. Никто в здравом уме не потащит на вершину неподготовленного подростка, хоть он трижды талантлив и вообще душечка. Подготовка, как физическая, так и морально-материальная, стоит на первом месте. Зацепинг — удел незрелых амбиций. Альпинизм полностью легализован, и, хоть я ни разу не являюсь его сторонницей, все же у меня вызывают уважение люди, способные поставить себе сложную цель и с риском для жизни попытаться ее достичь. Не последнюю роль в появлении этого уважения играет то, что альпинисты самостоятельно и полностью отвечают за последствия своих поступков. Пошел в гору, упал, травма — сам виноват. Насмерть — тоже сам. А зацепер, получив травму, подводит под статью всех сотрудников метрополитена и ж/д транспорта, и их руководителей, и контролеров. Только за 2016 год около 50 юных зацеперов погибли, не рассчитав силенок. А скольких удалось снять и задержать, сколько удалось уберечь от гибельных последствий их же глупости?
Приручить и обезвредить?
Некоторые профессии способствуют выработке особого, циничного взгляда на жизнь и вещи, которые у рядового обывателя вызывают кучу эмоций. Сотрудники полиции и медики видели столько, что большинству и не снилось. И со временем открытые раны и вид крови просто перестают вызывать бурный отклик в мозгу. Это состояние психоаналитики называют "смерть прирученная", когда регулярное созерцание ран и мертвых тел вырабатывает некий иммунитет в организме.
Подобное состояние некоторые неформальные группы пытаются продвигать в массы. Взять, к примеру, готов — смертельно-замогильная тематика так и плещет через край. Но готы хоть никого не призывают самолично узнать, что там, по ту сторону жизни. Гораздо хуже то, что в последнее время развелось много групп, чья деятельность направлена на внесение дисбаланса в неокрепшую детскую психику, что часто влечет за собой гибель ее обладателя. Борьба между стремлением к смерти и инстинктом самосохранения не всегда приводит к победе какой-то из этих двух сторон — в третьем варианте психика рушится на корню.
В заключение хочу отметить, что мне не удалось сохранить обычную объективность при написании этой статьи, но, наверное, мнение автора тоже должно иметь место. Не берусь судить экстремалов-спортсменов, хотя не понимаю их стремлений: лучше бороться со стихией и карабкаться по отвесному склону, чем прожигать жизнь за просмотром низкосортных ток-шоу. Но вот касаемо второй части статьи мне кажется, что здесь большое значение имеют отношения внутри семьи. Если подросток воспитывается во внимании, в любви, в спокойной атмосфере, где его готовы выслушать и без насмешек, по-взрослому, дать дельный совет — вряд ли у него возникнет желание поддаться на провокации и поучаствовать в каком-то смертельном аттракционе вроде зацепинга. Берегите себя.
