«Я люблю всех, но никто не любит меня». Люди проходят мимо этого крика детской души. Они глухи и слепы. Бедные думают, как выжить, богатые – как приумножить богатство. И тем, и другим не до детей. Дети одни барахтаются в мутном потоке ложных ценностей, когда пределом счастья, благодаря рекламным роликам, становится какая-то безделица...
Но мимо проходят не все. Хоть их и мало.
...Сейнер рыбоохраны готовился к очередному рейсу по озеру Ильмень. Стармех Иван Медведев, или «дед», доложил капитану Николаю Варухину о готовности.
– Хорошо, Иван Ильич. Как только явится инспектор, отдаем швартовы. А пока посмотри: на берегу опять эти мальчишки торчат. Вчера на борт напросились палубу драить – от вопросов голова пухла. Может, возьмем с собой в рейс пару человек?
– А что? Пусть пацаньё к делу приобщается.
Так рождался новгородский клуб юных моряков.
Скоро появился и свой корабль. Дошли до Совета Министров. В Таллине нашли списанный тральщик. Отремонтировали. Заказали форму для курсантов.
В первое плаванье вышли, имея на борту сорок юнг и пять взрослых – бывших моряков и речников. На Ильмене сразу попали в приличный шторм. Начинающие морские волки или забились в кубрики, с испугом глядя на мутные волны, захлестывающие иллюминаторы, или, как мертвые, распластались в койках, а иные «кормили рыб» в трубы гальюнов и шпигатов.
Потом стали привыкать и к качке, и к суровым будням.
Побудка, физзарядка, подъем флага, завтрак, приборка корабля, учеба, отдых. Весла, парус, футбол, перетягивание каната.
Реки Ловать, Волхов, озера Ильмень и Ладожское... И толпы завистливых пацанов, их сверстников, у причалов.
С началом нового учебного года открыли уже два отделения КЮМа. Летом ходили в три дальних похода – по Ладожскому озеру, рекам Неве и Свири, а также по северным шхерам Ладоги, посетили Сортавалу, Лахдеппохья, Приозерск, Петрокрепость, Ленинград.
Через время на 30 суток ушли в дальнее плаванье по Волге. Рыбинск, Ярославль, Кострома, Горький, Казань – во всех городах увольнение на берег и обязательные экскурсии.
Следующий учебный год начали уже в двух классах. На занятия приходило около 150 человек. А в августе впервые пошли осваивать Онежское озеро. Затем – Беломорканал, Белое море. Соловки, Кижи... Правда, теперь уже в плаванье уходили не все. Некоторые в качестве курсантов осваивали аудитории мореходных училищ. А Николая Геннадьевича Варухина, в шутку ли, всерьез, стали называть «детским адмиралом».
Все было. И начальственные проверки «с пристрастием». И жалобы родителей на «чрезмерные нагрузки на детей». А дети взрослели. Они становились мужчинами, даже если не всем суждено было стать моряками.
А главное, клуб пережил и хаос перестройки, и разрушительные ельцинские реформы, и девятибалльные штормы дефолта. Рвались паруса под шквальным ветром перемен, ломались мачты, но флот ко дну не пошел. Новгородский клуб юных моряков – один из немногих в России, переплывший экватор тысячелетия и оказавшийся в ХХI веке.
...Или вот пример. Татьяна Ивановна Телятникова, тогдашний директор школы села Лермонтово, бывшие Тарханы, рассказывала, как через личность Лермонтова стараются здесь развить творческие способности ученика, превратить его из обучаемой в познающую личность.
Вот, скажем, идет урок... труда в младших классах, говорила она. Дети лепят из пластилина, из глины, потом учитель их знакомит с абашевской игрушкой – это пензенский вариант дымковской. Как их раскрашивают, чем эти раскраски отличаются, и почему эта разница сложилась. Часть детей стали уже «художниками», а часть продолжает лепить.
В это время сотрудник музея «Тарханы» говорит, что маленький Лермонтов тоже любил лепить животных из крашеного воска. И показывает: вот он, воск, попробуйте. Дети лепят.
«А Лермонтов эти фигурки украшал еще стеклярусом, потом придумывал свои пьесы и устраивал на столе целые скульптурные баталии. И ваши игрушки могут оживать». После этого девочки из хореографической секции в костюмах абашевских игрушек исполняют народный танец, а мальчики на свистульках подыгрывают. Получается короткий, но запоминающийся фрагмент.
С пятого по восьмой классы получают уже иную – географическую тему. Каждый – свою: пятый – Тарханы, шестой – Москва, седьмой – Петербург, восьмой – Кавказ. Главная задача – уже не только знать о Лермонтове, а понимать его личность и, ориентируясь на нее, воспитывать в себе какие-то определенные качества.
Скажем, пятиклассники, маленькие еще. Сводили их в музей, в дубовую рощу, в парки, рассказали, как тарханская природа отразилась в произведениях Лермонтова, насколько глубоко он ее любил. А потом – сочинение: «Мой любимый уголок природы». И они пишут, может быть, совсем не о чете белеющих берез, а о своей любимой рябинке, уголочке сада, который около родного дома растет.
Но ведь только тогда, когда человек полюбит то, что его окружает, родной дом научится любить, только тогда можно с ним говорить и о любви к Родине.
В 9-м классе – Лермонтов и Кавказ. Война с Чечней. Эта тема была особенно актуальна во время чеченских военных кампаний. Тут важно подвести к тому, что Лермонтов, как человек, был против войны, но, как офицер, дававший присягу, он выполнял свой долг.
Главная цель этой работы, говорила мне Татьяна Ивановна, развить творческие способности детей, ориентируясь на личность Лермонтова. В лермонтовском клубе «Истоки» есть литературная, драматическая секция, где дети пробуют свои актерские и режиссерские способности, пишут сценарии, поют романсы, расписывают по дереву, вышивают владимирской гладью.
Что это все дает детям? Они учатся ИСКАТЬ знания. Ценить в себе личность. Быть отзывчивыми на чужую беду.
...Рассказывали такую историю. У одного мальчика тяжело заболела мама, а денег не было даже на обследование. Так дети собрали, кто сколько может. Сами, без подсказки. Учителя узнали об этом только от главы сельской администрации, которого дети упросили доставить деньги по назначению.
Это тоже был урок Лермонтова.
Но совершенно иная история воспитанника Торжокской школы-интерната Саши Головлева.
Его нашли в кафе. Утром. На полу. В подсобке. Тело ребенка уже успело закоченеть.
– Жалко. Хороший, ласковый был мальчик, – сокрушался владелец кафе.
...Он появился в Твери в середине апреля. В кафе, около которого он побирался, Сашку заметили, накормили, дали немного денег, он и пригрелся, стал приходить туда чуть ли не каждый день. А потом один из завсегдатаев решил взять беспризорника к себе. Так Саша оказался в благополучной семье, где к нему относились, как к родному сыну – отмыли, накормили, одели, даже записали в спортивную школу. А он, дурачок, начал из дома воровать.
Выгонять ребенка не стали, отправили на лето в оздоровительный лагерь. Вернулся он оттуда не в семью, а назад в интернат. Но вскоре опять сбежал, сказав приятелям, что возвращается в Тверь.
...Все решили, что повесился Саша Головлев потому, что оказался никому не нужен, хотя все вроде бы желали ему добра. У него не получилось войти в жизнь, к которой он так стремился. А обратно вернуться не смог, как не получается вернуться в дикую природу зверю, прирученному людьми.
Но с его смертью мы стали все же бедней. И виноватей.
...Как-то спросили ученики Иисуса: каковы будут признаки твоего пришествия и кончины века. И сказал им Христос: услышите о войнах и военных слухах, не ужасайтесь, ибо это еще не конец. Восстанет народ на народ и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам, но и это лишь начало болезней. И тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга. И по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь.
Значит, пока жива любовь – жив и мир. Но любви-то, к сожалению, остается все меньше.
... «Я люблю всех, но никто не любит меня».
Главное, что хоть один человек еще любит.
Александр Калинин
