«Корову бы ей. А лучше две».
Неизвестная крестьянка об Анне Карениной
Набрела я тут на публикацию некоей дипломированной психологини, утверждающей, что у советских детей (которые уж тётеньки и дяденьки, а то и – старички) были «токсичные» родители. Потом попалась не менее увлекательная заметка, повествующая о правильном выходе из «токсичных» отношений с абьюзером, то есть – с обидчиком.
Но разве нынешний супер-актуальный автор может сказать нормальное слово? Нет, конечно. Только с вывертом или – по-аглицки. На одном из ютубовских каналов дева-историк, ловя ртом воздух, транслирует, что Екатерина II – характерная «токсичная» мать по отношению к Павлу, тогда как сам Павел не избежал «токсичности» и «абьюзил» жену, детей, дворян, лакеев, Россию...
Новояз колотит по мозгам! Чтобы хоть как-то прояснить ужасы нашей и – не нашей истории (потому что Генрих VIII – тоже токсик-абьюзер и «перверзный нарцисс»), я позволю себе выложить определения этих загадочных словес, без коих мы жили вполне пристойно и даже не знали, что вкруг нас – сплошная toxicity in relationships.
«Абьюзивные отношения — в которых партнёр нарушает личные границы другого человека, унижает, допускает жестокость в общении и действиях с целью подавления воли жертвы. Токсичность в психологии означает нездоровое взаимодействие».
Хотя, чего я всё к словечкам придираюсь, как тургеневская …бабушка с филфака? (Я вообще не оттуда). Здесь всё гораздо глубже и – гаже. Современные люди – невыносимо тепличные, сверх-нежные, как туалетная бумага из телерекламы и нервически-ранимые, как институтки уездного города N. Отсюда бесконечные драмы и хуже этого - трагедии. Любое замечание/ограничение трактуется, как «абьюз» с тоталитаризмом, нарушение личного пространства и – садистическое издевательство.
Модно обижаться, причём, список допустимых обидок ширится год от года. Если ещё десять лет назад банальный шлепок ребёнка по заднице считался «крайней» мерой, то нынче тот же шлепок – мера недопустимая. Чуть что – существа разного пола и возраста объявляют о своей депрессии и ложатся зубами к стенке.
Принято ругать юношество – мол, это «снежинки»-миллениалы* постоянно рыдают и жалуются на своих токсичных дедушек, отработавших сорок лет на химзаводе. Или в конструкторском бюро. (Generation Snowflake — насмешливый термин для обозначения поколения, годы взросления которого пришлись на начало XXI века. Название подчёркивает уязвимость этих молодых людей и их уверенность в своей исключительности – Авт.).
Многостраничные тексты о детских и подростковых биполярных расстройствах, являющихся последствием «абьюзивных» отношений – в смысле, ремня за двойки. Рассуждения тридцатилетней (sic!) дурочки, впервые (!!!) увидевшей картину «Опять двойка»: у мальчика токсичные родственники!
Недавно Дмитрий Ольшанский выдал стилистически-прекрасную вещь «Большая скука», где остроумно протащил поколение миллениалов, у коих даже борьба за что-нибудь – и та полудохлая, как вся их вегано-толерантная житуха.
Я бы не стала кивать исключительно в сторону хипстеров с их смузи-барами и коворкингами. Уныло веганствует мировое сообщество в целом – дурь про «токсикал-абьюзеров» и «харрасменты», не хуже коронавируса, объяла все континенты. Откуда дровишки?
Точнее, их отсутствие, ибо современные люди – и сорокалетние «пивные» мужчины, игроки World of tanks - вряд ли смогут выжить на дровишках и без любимого приложения в новом гаджете. Ольшанский польстил старшему поколению – оно такое же снулое, как и дети, читающие блогеров, а не Джека Лондона.
Младое племя всегда отражает настроение эпохи и задаёт ритм. В 1960-х – творили науку в заоблачных НИИ, в 1970-х – сделались длинноволосыми гуманитариями с гитарами и томиком Цветаевой, в 1980-х – кричали: «Пе-ре-мен!» вслед за Виктором Цоем, в 1990-х – постреливали в камуфляже или – торговали в красных пиджаках от Версаче, в 2000-х – утонули в гламуре и тучности, в 2010-х - …вышвырнули на свалку гламур старших братьев, нацепили кеды и затосковали под арт-хаус.
Так повторю вопрос: откуда дровишки, точнее – идеи, смыслы, цели бытия? От общего уныния и тупиковости. Коммунизм не построили. Бизнес-парадиз обернулся карточным домиком. Что остаётся? В Америке – также не ice и не cool – бедняги упёрлись в стенку, на которой написано Black Lives Matter! – и теперь всей страной приходится расхлёбывать многовековую кашу.
Человечество так устало созидать и вообще – делать, что занялось «разбором полётов», ушло в печальку, нашло резон для не-деяния: «У меня была токсичная мать и такая же первая учительница!» Это повод свернуться калачиком и тихонечко подвывать: орать громко сейчас …немодно.
С другой стороны, всё – от пресыщения, в том числе – информационного. Хомо-сапиенс никогда не жил так просто, как в XXI столетии и когда Ковид-19 сравнивают с чумой 1348 года – это примерно, как сравнить царапину – пусть и глубокую - с оторванной конечностью. Люди обнаглели от возможностей. В том нет ничего парадоксального и жуткого. Эти слабости и нытьё благополучных девочек – от того, что им не надо в четыре утра доить Бурёнку в деревне Маслёнкино.
И дурацкие словечки с дебильными идеалами, вроде тотал-веганства и пресловутой толерантности к извращениям – это следствие празднобесия (sic!) Борис Гребеннщиков когда-то спел: «Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть» и получилось, что поёт о будущем. Впрочем, и сам БГ на старости лет выдаёт какую-то скучную ахинею да исключительно для хайпа. Для чего-чего? Да-да. Я тоже знаю все эти слова.
Галина Иванкина
