Что мы знаем о прекрасно оснащённой военизированной группе, которой «не существует»?
Получив российское гражданство в 2014, первым делом я озаботился постановкой на воинский учёт. Шутка ли? Того и гляди ввяжемся в новую войну. И как там всё закончится без меня? Вопрос не однозначный.
Но, выдав мне красный российский паспорт, взамен синего белорусского, вновь обретённая Родина, за которую героически сражались деды, уроженцы Подмосковья и Нижегородской области, про меня качественно забыла. Пришлось написать военкому. Где медкомиссия? Где военный билет? Через несколько недель я получил долгожданную повестку в военкомат.
Мне под 40. Но солдат сгодится в любом возрасте, не правда ли? Имея повышенное АД (140 на 90), в октябре 2016 года я, съев парочку понижающих артериальное давление таблеток, предстал перед комиссией, в тот же день присвоившей мне высшую категорию годности.
Получая военный билет — так, на всякий случай! — спросил у служащей Череповецкого военного комиссариата:
— Скажите, а... послужить, повоевать сегодня нигде нельзя?
— А сколько вам лет? — смерила она меня удивлённым взглядом, протягивая новенькую красную книжицу, в которой, к слову, был обозначен год моего рождения.
— Тридцать семь, — не моргнув глазом, сбросил себе годик я.
Пожевав губами и открыв билет на странице с военно-учётной специальностью, военная дама из комиссариата произнесла:
— Зайдите в N-й кабинет... с вами поговорят.
И от сердца отлегло. Если ты живёшь, в России, то без понюшки пороху не останешься даже с военно-учётной специальной «инструктор клубов и библиотек». Добро пожаловать домой, доходяга!
Кто знает? Может быть, и Андрей Литвинов, который, как уверяют его родители, не получившие денежной компенсации, погиб в Сирии, заглянул к людям в погонах с тем же вопросом?
Немного истории. Родом Андрей был из Чесмы (Челябинская область). Сельцо, как сельцо. Вот только вымирающее, конечно. Работы нет. Двое из братьев Андрея уехали в Магнитогорск и осели там. Младший ещё доучивается в Челябинске на лётчика.
Как сообщили родители Андрея, родившегося в 1976 году, впервые он оказался в зоне боевых действий, когда шла Чеченская война. Его мама Надежда, наблюдая, как из самого мирного региона России возвращаются в цинковых гробах ребята-трактористы, которых пересадили на бронетранспортёры, стучала во все двери и била в набат.
Вырвать сына с войны удалось. А вот войну из сына... Был он сам не свой. Бывало куролесил. Конечно же, выпивал. Женился. Родил дочь. Развёлся. Второй раз женился. И вроде как женщина хорошая. Светланой звать. Но снова военное прошлое, «преобразившее» молодому мужчине психику, не давало ему спокойно жить. От неспокойной жизни супруга попала в больницу с переломом челюсти. Расстались. Потом снова сошлись. Трудно ли такого мужа не отпустить туда, куда засобирался — опять на войну?
«Где муж погиб, Света?» — донимают женщину корреспонденты.
«В Сирии», — отвечает она.
«Чего делал там?»
«Клубнику собирал!» — отвечает не старая ещё вдова, которая, верю, обретёт ещё своё счастье. Вот только выберет кого-то из «не участвовавших», если умна.
— Из Чечни я вытащить его смогла, когда он оказался там по призыву, а из Сирии – нет! — рыдает мать. — Зачем его туда понесло? Ведь ни долгов, ни займов у него не было, — вытирая слезы, задаётся вопросом она.
Понять жителя Челябинской области Андрея Литвинова можно. На хлебах экспедитора получал он 10 тысяч, пока не стало стыдно смотреть в глаза жене. Пытался строить. Но на стройке банально «кинули на деньги». Сменив квалификацию, потратив уйму денег на курсы, пошёл в охранники. Но и там при зарплате в 30 тысяч денег не накопишь.
А взамен развалюхи хотелось прикупить новый автомобиль. Сарай подправить. Мало ли хочется мужчине, когда возраст близится к той злосчастной отметке. Речь про годы среднего возраста.
Приходит, обязательно приходит предательское осознание того, что прожито много, сделано тоже, вроде как, не мало, а материальные блага? Где они? Мечты становятся всё более несбыточными. Перспектива получения нищенской пенсии (8-14 тысяч рублей — средний чек обеда в претенциозной забегаловке на Новом Арбате) всё дальше.
Тут или пан, или пропал. Многое зависит ещё от женщины, которая рядом. Но, судя по всему, рядом с моим погибшим тёзкой оказалась женщина, которая благословила его на свершения, предусмотрительно матери ничего не сказав. Та бы заголосила, отговорила. Глядишь — был бы жив.
И Литвинов чуть больше года назад, в мае 2017, рванул на суперсекретную базу в Молькино, о которой в России знает практически каждый авантюрист, оказавшийся на мели. Там, именно там (правда иль нет?) расположена тренировочная база известной группы Вагнера.
Что за группа? Различные источники в СМИ и людская молва приписывают ей и феерически-бескровное разоружение бедолаг-украинцев в Крыму, и боевые действия на Донбассе. Ну и Сирию, разумеется, куда ж без неё.
Что за Вагнер? Тот, кто есть там, где нас нет. Не лично, конечно, а со своими людьми. Говорят, это подполковник запаса, который в какой-то момент понял, что полна земля русская героями с зарплатами в 10 тысяч и отсутствием каких бы то ни было перспектив. И готовы эти герои, хоть клубнику собирать, хоть цыплят резать. Хоть ещё кого. Понял Вагнер эту деталь, пропустил её через себя и «сколотил команду», зная, что потребность в ней сегодня у обложенной со всех сторон санкциями России... более, чем существенна.
Короткое отступление от темы: мой давешний эксперимент с Череповецким военкоматом начат был не просто так. А после одной странной ночи, прошедшей в разговорах с молодым человеком в зелёном комбинезоне, возвращавшемуся «оттуда, где нас нет», в плацкартном вагоне. Поезд шёл, аккурат, в Череповец. За плечами «служивый» без опознавательных знаков имел две ходки по 162-й. Разбой, то бишь. Ну и большой опыт участия в боевых действиях в довесок.
— Я тоже хочу! — после того, как закончился в кружках чай, оживился ещё один попутчик, имевший ходку по той же самой статье. — Куда мне идти?
— В военкомат, — возьми, да и брякни на чистом глазу едущий домой защитник интересов Отечества, которому, если верить его россказням, удалось и в разведгруппе на джипе по бескрайним просторам Украины помотаться, и в снайперской лёжке полежать.
— Снайпером не круто, — высыпая сахар в очередную кружку, авторитетно заявлял он. — В собственном дерьме сутками лежать мне не понравилось. А вот населённые пункты обследовать – это да. А далее, как обычно: «Россия в засаде. Пиндосы — сволочи».
Как «обследовал» населённые пункты, парень, имеющий судимость за разбой, знает один Господь. А я спешу вернуться к нашему Литвинову.
Его супруга Света ездила получать зарплату мужа, которая ему лично была без надобности, из посёлка Чесма, что в Челябинской области, за тридевять земель — в Екатеринбург. Где получала? Ясное дело, что не в штабе Центрального военного округа. У «главного по сбору сирийской клубники», который сегодня желает корреспондентам, наяривающим ему на мобильный, «поберечь себя».
Кто он? Где он? Света понятия не имеет. До смерти мужа её, в общем-то, всё устраивало. Доход есть, служба идёт, муж при деле, челюсть в порядке. Ну и слава Богу.
Всё бы хорошо. Вот только закончилось всё очень плохо.
— С наградой приеду, денег заработаю, квартиру купим, — стояли в ушах его слова у родных и близких, которым предстояло сейчас ехать в Ростов-на-Дону за компенсацией. Встреча с представителями частной военной компании, набирающей в нашей стране «солдат удачи» с ходками и без ходок, прошла не где-то в подворотне, а в одном из солидных шестиэтажных отелей, расположенных на одном из центральных проспектов города.
Светлана, жена Андрея Литвинова, и его брат Александр, никак не ожидали увидеть в фойе отеля толпу, состоящую из родственников погибших в Сирии (и не только там) наёмников частной военной компании. Называя фамилии геройски павших на полях сражений, вежливые люди приглашали в обособленное помещение рыдающих отцов, жён, братьев, матерей. А возвращались они в фойе уже не с пустыми руками. С конвертами.
Опешившим и несколько растерявшимся от происходящего Саше и Свете вкратце пересказали заученную формулировку о ходе боя, в результате которого пал смертью храбрых их муж и брат.
— Его... можно будет увидеть? — спросила жена.
Но гроб для прощания настоятельно рекомендовали не открывать:
— К сожалению, обгорел сильно, а холодильников не было.
— Откуда же вы знаете, что это мой брат?! — не удержался от вопроса Александр.
Оказалось, каждому вояке выдаётся личный жетон, который вешается на шею и — если вдруг что! — помогает идентифицировать его личность.
— А почему только через две недели сообщили, что его... нет? — спросил брат.
— Самолёты из Сирии в Ростов летают нерегулярно, — сокрушённо пожал плечами представитель, выкладывая на стол пачки с деньгами. — Тут всё, — добавил, как отрезал он.
Денег оказалось много. До кассы несли — оглядывались. 5 млн рублей компенсация за смерть. 100 тысяч на погребение. Ну и зарплата, которая теперь Андрею была уж точно ни к чему. А вот родственникам вполне могло хватить на однушку или даже двушку в Москве.
Тело в родные края родственникам везти не пришлось. Вопросом озаботилась, опять-таки, щедрая «военная компания, которой нет». Гроб отправили в Магнитогорск. А там родственники приняли «Груз-200» и довезли до сельца. Выглядел этот «деревянный бушлат» совсем как в одноименном фильме Алексея Балабанова. Цинковый, обитый фанерой ящик, в котором покоились останки героя.
Послушавшись совета ЧВК-шника из модного отеля в Ростове, вскрывать домовину не стали. Так и похоронили. После похорон народу собралось помянуть человек 200. Заказан был ресторан лишь на 150. Некоторым пришлось поминать стоя. В России любят и чтут мёртвых героев, не пощадивших живота на фруктовых плантациях. Ну и выпить никто не дурак.
Шли дни. Тянулись ночи. Мать и отец Литвиновых заикнулись было молодой вдове о деньгах, которыми не плохо было бы поделиться, чем привели её в искреннее недоумение.
— Ну, сколько вам жить-то осталось? Зачем вам этот миллион? — произнесла Света слова, лишённые, быть может, милосердия, но не лишённые логики.
Обидно, конечно. Тем более, что потратить миллионы было куда. Забор, опять же, покосился. Сарай, чёрт бы его взял, вот-вот рухнет. Зубы вставить пожилым людям не помешало бы, раз так вышло. А ещё нашлась у Андрея дочь от первого брака (17-ти лет от роду). В преддверии совершеннолетия ей на счету лишние средства не помешали бы. Всем известно, что в нормальный ВУЗ без взятки не поступишь.
Обиженные родители пошли было в суд, чтобы там добиться справедливости — разделить по справедливости полученную посмертную компенсацию. Но... вам ли не знать, дорогие читатели, что суд рассматривает факты и только факты.
А ЧВК Вагнера как юридическое лицо , понятное дело, не зарегистрирована. К Министерству обороны формально не имеет отношения ровным счётом никакого.
В суде вдова-ответчик и её адвокат, как попугаи, твердили заученные рассказы о героически собиравшихся на плантациях фруктах до последнего удара пульса. Защитница Светланы убедительно рассказывала, что люди часто уезжают не только в Сирию, но и в разные страны Африки, откуда не всегда возвращаются живыми.
— Деньги, полученные Светланой Литвиновой? Материальная помощь! Подарил кто-то женщине, пожалел её! — обращалась адвокат к вытиравшим слёзы родителям. — Ну, как вы не можете это понять?
Занявший сторону родителей брат Александр хотел было рассказать о своём эксперименте.
— Я тоже ездил на базу Молькино! Меня тоже готовы были взять воевать! — начал было он.
— Предупреждаю вас о том, что вы можете разглашать сведения, которые представляют государственную тайну! — изрёк вдруг судья.
— Какую тайну, если вы говорите, что частной военной компании нет, а брат погиб, собирая клубнику? Так вот, в Молькино...
— Ваша информация про Молькино совершенно не интересна суду! — заявил представитель отечественной Фемиды, а затем напомнил, что здесь спор идёт не про обстоятельства смерти его брата, а про деньги. — «Давайте не превращать гражданский процесс в политический. Не усугубляйте!».
И точка.
...Иск матери погибшего к вдове суд отклонил. Оно и понятно. Не удалось узнать, откуда жительнице сельца свалились на голову миллионы. Вдруг и правда плантатор какой прислал на разживу, пожалев супружницу верного «раба» из России?
Но Надежде Литвиновой оставили то, что должны были оставить — надежду.
«Придёт время и руководство страны признает, что наши мальчики были там и умерли, как настоящие патриоты!» — говорит она, утирая слёзы.
А в N-м кабинете Череповецкого военкомата было заперто.
И ждать я не стал.
Андрей Карелин
Фото: Андрей Литвинов, фото из личного архива
