Уолтер Лэнгли. Сирота (фрагмент). 1889
Ведомство, занимающееся вопросами защиты семей и детей, поручил создать правительству президент России Владимир Путин, 6 марта сообщается на сайте Кремля.
Данный вопрос кабинет министров должен проработать до 1 июня.
Вместе с тем президент поставил задачу подготовить меры по профилактике социального сиротства.
На данный момент семейной политикой в РФ занимается ряд ведомств, в числе которых Минтруд, Минэкономразвития, Пенсионный фонд, Минздрав. Как заявила ранее спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, в стране необходимо создать единый центр по поддержке семьи и детства.
Напомним, правительство выделило 168 миллионов рублей с целью повышения уровня адресной социальной помощи. Минтруда сейчас ведет пилотный проект, целью которого является комплексная оценка доходов домохозяйств и семей.
Комментарий редакции
Инициатива создания единого ведомства для защиты семьи и детства вызывает у родительского сообщества не надежду, а опасения. И вот почему.
Во-первых, формулировка поручения президента о «профилактике социального сиротства» указывает на продолжение существующего вектора семейной политики, а он не несет в себе цели защиты семьи.
С одной стороны в России в 2020 году наконец-то декларированы в Конституции традиционные ценности в виде защиты материнства, детства и семьи. Но с другой стороны почти тридцатилетнее стремление брать с Запада «все лучшее» уже сформировало в России устойчивую ювенальную систему, рассматривающую ребенка лишь как биологический объект, который из семьи можно изъять по любому надуманному формальному поводу. По западному образцу права детей в России уже рассматриваются в противовес правам родителей, а права семей на неприкосновенность не рассматриваются вовсе. Эта система закреплена законодательно и, очевидно, никуда не исчезнет, даже если возникнет новое министерство или ведомство.
В конце концов, для защиты прав детей много лет существует институт уполномоченных по правам ребенка при президенте РФ, не только вполне уживающийся со всеми «перегибами» российской семейной политики, но даже не стесняющися брать пример с западных насквозь ювенальных систем работы с семьями.
Во-вторых, проводить политику нового ведомства будут, очевидно, те же кадры, которые за многие годы многократно отметились не только антисемейными высказываниями, но и конкретным антисемейными инициативами.
В-третьих, на реальный поворот семейной политики в России можно рассчитывать только после признания властью существующих просчетов и проведения широкой общественной дискуссии. Пока признаков такого поворота нет.
Резюмируя сказанное, в виде нового ведомства мы получим российский Барневарн — ювенальное ведомство-монополист, и значит, отстаивать права ущемляемых семей станет неизмеримо труднее, чем было до сих пор.
