Подумал тут: это же каким инфернальным, неслыханным злом должна быть наша либеральная общественность, чтобы на её фоне наше государство, с которым мы всю жизнь тут живём, про которое мы все знаем и понимаем, и по поводу которого мы так часто ругаемся, переживая отчаяние, тоску, стыд и ярость, - все равно представлялось бы разумному человеку меньшим злом.
А ещё подумал: ведь ещё лет семь-восемь назад крики и слезы этой самой общественности насчёт того, что её не пускают на выборы, что её обижает полиция, шьёт дела, запрещает маршировать etc. - воспринимались совершенно иначе. Ну, милые люди, безобидные - пусть и глуповатые, - но зачем обходиться с ними грубо? Пусть делают, что хотят. Четырнадцатый год подвёл черту под такими мыслями. Выяснилось, что милые безобидные люди, если мяч будет на их стороне поля, готовы будут одобрить хоть аутодафе, хоть бомбардировки идейного противника, а если и не прямо одобрить, то вовремя отвернуться и закрыть глаза. После этого шока шестилетней давности либеральные разговоры про злого омоновца неинтересны. Не ... (censored) ни грамма ваша телеграмма. На то и омоновец, чтобы вас никуда не пускать.
А ещё подумал: много есть вроде бы хороших, правильных общих мест, по поводу которых можно согласиться с "общественностью". Разве свободные выборы это плохо? Прекрасно. А свобода слова? А гуманизация тюрем? А независимость судов? А разнообразие печати? А снятие нелепых запретов с архивов? А нетерпимость к домашнему насилию, а экология, а пугающая темнота мотивов и методов спецслужб, а нераскрытые дела, связанные с политическими покушениями и убийствами? Сколько у нас есть сюжетов, о которых подумаешь - и может показаться, что в России возможно какое-то единство разумных, хороших людей, и как будто бы нечего делить. Но это мираж. Потому что у нас есть один-единственный вопрос, который сразу показывает ту пропасть, что есть между нами, и эту пропасть не перешагнуть, не перепрыгнуть.
Это беловежский вопрос.
Это самый главный вопрос.
И либерал в России определяется вовсе не отношением к правам и свободам, а только и исключительно отношением к разделу России - тому, который устроили большевики после 17-го, тому, который устроили постбольшевики в 91-м, а также и тому, который еще могут устроить некоторые люди, пусть цензура и обязывает их об этом пока что молчать.
Признал ты, мил человек, что есть "россияне", а есть "другие страны" и "другие народы", произвольно нарезанные всеми властями от Ленина до Ельцина из России и русских, и что мы должны "уважать" придуманную кем-то границу между нами и нами, а заодно и все то, что из этого разграничения следует, - всё, спокойной ночи и удачи.
А про свободу мы поговорим с кем-нибудь ещё, в другой раз.
Дмитрий Ольшанский
