Беспрецедентные по своей жесткости ограничения, введенные российскими властями для борьбы с распространением коронавируса SARS-CoV-2, вызывают в обществе не только справедливое возмущение, но и весьма мрачные ассоциации с событиями не столь далекого прошлого (какими именно — чуть позже). Ведь налицо несоизмеримость тяжести последствий, вызванных так называемой эпидемией ковида, и объемом ограничительных мер для борьбы с ней. В связи с чем возникает естественный вопрос: не являются ли вводимые ограничения прологом к установлению нового полицейского порядка?
Тревогу вызывает не только адекватность принимаемых мер ситуации, но и их законность. Напомним, что согласно Конституции РФ, совершеннолетним гражданам гарантируется свобода передвижений, а также отсутствие дискриминации по каким-либо признакам: полу, этнической или религиозной принадлежности, а также по возрасту. И федеральная власть имеет право ограничить свободу граждан перемещаться только в крайних случаях, например, в условиях военных действий или иного чрезвычайного положения.
То, что принимаемые властью карантинные меры всё больше напоминают чиновничий произвол, говорят многие. Возмущаться произволом властей у себя на кухне или в интернет-чатах можно долго и безрезультатно. Совсем другое дело — добиваться правды на практике и нести эту правду в массы. К сожалению, на данный момент большинство попыток со стороны граждан отстоять свои конституционные права и свободы в суде окончились неудачей. Но определенный повод для надежды всё же имеется, поскольку недавно вопрос был вынесен на самый верх — в Конституционный суд РФ.
Так, в конце сентября 2020 года суд подмосковного города Протвино обратился в Конституционный суд с просьбой проверить на соответствие Конституции постановление губернатора Московской области Андрея Воробьева о введении в регионе режима повышенной готовности для борьбы с COVID-19. Конкретно речь идет о запрете гражданам покидать места своего проживания без особой надобности. Постановление подписано 12 марта 2020 года и является типовым для большинства регионов РФ, включая Москву. Данное обращение создает прецедент с далеко идущими последствиями, в том числе и для самого КС, который в случае с пенсионной реформой предпочел умыть руки. (На момент написания статьи решение КС по обращению не опубликовано, а информация о дате рассмотрения запроса в открытых источниках отсутствует).
Связанные с предысторией запроса в КС подробности мы опустим, отметив лишь, что протвинский горсуд встал на сторону истца, оспорившего административный протокол о нарушении им режима самоизоляции. В обращении протвинского горсуда указывается, что правовыми нормами, на основании которых власти Подмосковья ввели режим самоизоляции, не предусматривается ограничение свободы передвижения. В частности, в законе «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера», на который ссылается губернатор Воробьев, явно предписывается осуществлять только меры, не ограничивающие права и свободы граждан. «Анализ действующего законодательства показывает, что органы государственной власти субъектов Федерации России вообще не наделены полномочиями ограничивать права и свободы граждан», — говорится в обращении. Также суд указывает, что в соответствии со ст. 55 Конституции РФ ограничения прав граждан должны быть прямо оговорены в законах и «не должны зависеть от умозаключений должностных лиц». Более того, судья протвинского горсуда отмечает, что ограничить свободу передвижения граждан можно в соответствии с законом «О чрезвычайном положении», но как раз эти-то нормы не применялись.
Мнения экспертов о перспективах решения КС РФ по данному запросу диаметрально противоположны. Ведь по сути речь идет о признании наличия в стране особого режима ЧП без официального введения такого режима. А, собственно, почему ЧП не вводится? Может, не так страшен коронавирус, как его малюют? И гораздо страшнее меры по борьбе с ним, уже нанесшие экономике и обществу гораздо больший ущерб? Такие подозрения сильны и нужен четкий и аргументированный ответ, является ли эпидемия коронавируса ситуацией чрезвычайного положения, и если да, то почему? Но вместо такого ответа население запугивают и принуждают к послушанию.
Вдобавок ограничительные меры — это еще и очень-очень выгодно. Только с середины мая по середину октября 2020 года за отсутствие маски и перчаток при проезде в общественном транспорте оштрафовано 96 тыс. москвичей на общую сумму 480 млн рублей. А сколько денег можно заработать легально и нелегально — на штрафах и взятках, на продаже масок и перчаток, поставках лекарств, переоборудовании коек в стационарах и других смежных вещах — дух захватывает. Но и это еще цветочки…
Когда забота властей о здоровье граждан всё больше напоминает отношение работников зоофермы к своим подопечным, можно предположить, что следующим шагом после штрафов за несанкционированный выход из квартиры или за отсутствие маски и перчаток может стать введение штрафов за отказ вакцинироваться от коронавируса. Впрочем, это могут быть и не штрафы. Либо прививайся, либо сиди на карантине — ведь ты «опасен для общества»! И не так важно, хороша вакцина или плоха, важно, что граждан лишают выбора, навязывая определенную модель поведения и приучая к рабской покорности, заставляя выполнять зачастую бессмысленные или бесполезные действия. Эта порочная практика, оставаясь безнаказанной, развращает власть имущих. Кстати, подобные методы подавления воли практиковали нацисты — заставляя узников концлагерей выполнять заведомого бессмысленную работу. Это очень хорошо описано Виктором Франклом, одним из крупнейших западных психологов, в его книге «Сказать жизни „Да!“: Психолог в концлагере». Только тогда нацисты не прикрывались заботой о благе «воспитуемых». Им было нужно подавить их волю и способность к сопротивлению. А какое сопротивление в условиях карантина?
Сначала заботу о благе граждан — прямую задачу власти — начинают умело сочетать с собственными коммерческими интересами. Потом остаются только коммерческие интересы, а забота об общественном благе испаряется. А потом доминирующим мотивом становится навязывание другим своей воли… Первые этапы этого скверного процесса мы имеем возможность наблюдать воочию.
Памятуя о том, что лягушку надо не бросать в кипяток, а медленно варить, власть применила тактику «ползучего карантина». Если весной ограничения вводились резко и в большом объеме, то осенью власть последовательно отгрызает каждую неделю по небольшому кусочку общественной свободы то здесь, то там. Сначала на «удаленку» отправили пенсионеров, потом небольшую часть сотрудников (30%), потом студентов и школьников, каждый раз находя всё новые и новые предлоги. Потом доля сотрудников на «удаленке» начнет расти. Она уже растет, посмотрите последние заявления того же мэра Москвы Собянина.
То же самое будет и с пропусками, которые так взбудоражили народ весной. Сейчас их опять ввели для посещения ночных клубов, потом список заведений будет расширен, об этом открыто говорят. Билеты в московские театры уже можно купить только по паспорту. Как говорил Михаил Горбачев в начале перестройки, «главное начать» — и «процесс пошел»…
Хочется понять, что же это за процесс, и частью какого глобального тренда он является. Хотелось бы также услышать внятные обоснования необходимости следовать этому «тренду», а не жалкое оправдание в стиле «все побежали, и я побежал». Потому что, во-первых, побежали не все, во-вторых, бежать тоже можно по-разному и, в-третьих, непонятно, зачем нестись впереди паровоза, не разобравшись толком, что это за паровоз, и куда он едет?
А между тем, вопрос о том, кто именно является машинистом «ковидного» локомотива, а также происхождение коронавируса и цели его хозяев достаточно подробно обсуждены в серии передач Сергея Кургиняна. С приведением массы фактов и доказательств, что масштаб бедствия сознательно раздувается в СМИ, а методические указания по введению ограничительных мер для борьбы с эпидемией распространяются из единого центра. Официоз же просто берет под козырек и вводит в разных странах единообразные ограничения с небольшой местной спецификой. Не в этом ли секрет того, что власти РФ с такой потрясающей непосредственностью попирают базовые конституционные права граждан, оправдывая свои шаги опасностью инфекции и заботой о здоровье нации? Они ведь не одиноки, они в хорошей компании, «в тренде»!
Отдельно необходимо упомянуть ограничения на перемещение лиц старше 65 лет, вводимые, как под копирку, во многих регионах России. Ограничения на свободу передвижения, даже если они «оправданы» эпидемиологической ситуацией, но при этом ставятся в зависимость от возраста, являются дискриминацией и противоречат Конституции РФ. Фактически власть ограничивает права и свободы граждан после достижения ими определенного возраста, в данном случае совпадающего с возрастом выхода на пенсию. Налицо ущемление прав социальной группы, которую условно можно назвать пенсионерами. Условно потому, что те, кому пенсия положена раньше — женщины, военные, работники Крайнего Севера и т. д., в нее не входят. Но сути дела это не меняет: люди из указанной категории поражаются в правах под благовидным предлогом заботы об их здоровье. Причем отказаться от такой специфической заботы они не имеют права под угрозой штрафа. Хороша забота, не правда ли? Кроме того, старики резко ограничиваются в возможностях социальной коммуникации, которая в этом возрасте очень важна. Кто-нибудь в принципе принимает во внимание психологические аспекты такого вынужденного заключения, лукаво называемого «самоизоляцией»? Или реальная задача и состоит в том, чтобы сократить число стариков, сэкономив на расходах Пенсионного фонда?
Забота, странным образом измеряемая в деньгах, — это ноу-хау российской действительности. В народе уже горько шутят, что дистанция измеряется в метрах и километрах, а «социальная дистанция» — в рублях и долларах, подразумевая, что теперь за несоблюдение требований дистанцирования гражданам и организациям придется платить. Притом что такая мера, очевидно, не может быть соблюдена в метро, автобусах и электричках в часы пик — при поездке на работу и обратно. И частичный перевод работников на «удаленку» эту проблему решить не может в силу изначальной перегруженности общественного транспорта. Те, кто ездил в общественном транспорте в часы пик, это прекрасно понимают.
Что касается Москвы, то здесь мэрия решила отменить на время карантина льготный проезд для школьников и пенсионеров, чтобы дополнительно стимулировать их сидеть дома. Правда, власть не учла, что, во-первых, многие пенсионеры неофициально подрабатывают, поскольку пенсии у них скромные. Во-вторых, пенсионеры — это бабушки и дедушки, которые зачастую присматривают за внуками, пока их родители на работе, в том числе в секции и кружки их возят. А если они живут в разных местах, то возникает необходимость перемещаться туда и обратно, даже если речь о паре автобусных остановок. Ну и, наконец, если пенсионерам потребуется медицинское обследование, которое из-за оптимизации системы здравоохранения теперь в поликлинике по месту жительства не делают, то ехать им придется за свой счет. Вот вам и профит для казны. Одна рука дает, другая отбирает.
Хуже того. На наших глазах произошла монетизация того, что достаточно условно можно именовать «законностью». Закон превратился в инструмент обогащения. Ярлык законности теперь можно прилепить к чему угодно или снять, если это сулит финансовые выгоды. Правонарушения перешли из разряда того, с чем надо бороться, в разряд того, что приносит деньги и весьма серьезные.
Начинается монетизация под благовидным предлогом заботы о гражданах и их безопасности, дабы придать процессу видимость респектабельности. Помните, как везде стали ставить камеры для фиксаций нарушений правил дорожного движения и автоматического выписывания штрафов? В итоге собираемость штрафов повысилась в разы, о чем бодро рапортовали в ГИБДД. Часть из этих денег пошла на установку новых камер, то есть на инвестиции в бизнес, а часть — в бюджет. Коммерция чистой воды. А если еще и учесть, что ряд подобных комплексов изначально был частным, и у владельцев имелся корыстный интерес, то картина становится еще более циничной. А вот насчет того, насколько в итоге сократилось количество ДТП, почему-то предпочитают не говорить. Видимо, потому что главный интерес — это прибыль, а не безопасность на дорогах.
Московские власти стали первопроходцами, применив систему видеоконтроля для борьбы с нарушителями режима самоизоляции и еще больше повысив финансовую отдачу от нововведения. Причем отслеживая и штрафуя не только автолюбителей, но и пешеходов. Ведь современное оборудование способно распознать человека по лицу и даже части лица, если оно прикрыто маской. Вроде бы задумывалось-то все для того, чтобы ловить преступников, а в итоге преступниками оказались обычные люди. Просто границы недозволенного были резко расширены. Вышел пенсионер за хлебушком, а его камера и сфотографировала. Дома должен сидеть пенсионер, а не шляться по магазинам во время эпидемии коронавируса. Кстати, нет ли здесь вторжения в частную жизнь, что является очередным нарушением Конституции, гарантирующей неприкосновенность личной жизни?
Насколько вообще законно и обоснованно желание властей установить тотальный контроль за перемещением граждан в демократическом обществе, где права и свободы ценятся чуть ли не выше всего остального? При желании узаконить можно что угодно, главное — соус, под которым юридические новшества скармливаются ничего не подозревающим гражданам. Основные ингредиенты этого соуса — страх, обернутый в заботу об общественной безопасности, и комфорт, он же — забота об удобстве населения. Но куда как проще двигаться в общем потоке, ссылаясь на чужой «передовой» опыт.
Многие уже заметили, что разного рода новшества, делающие частную жизнь горожан всё более и более прозрачной для власти, сначала проходят обкатку в столице, а потом уже в той или иной степени копируются региональными властями. Вот, например, мэр Москвы Сергей Собянин издал указ о принудительном переводе 30% работников на дистанционный режим работы. Откуда взялось число в 30%, почему не 50% или 70%, уже никто не интересуется, регионы не думая, перенимают столичный опыт, а работодатели судорожно составляют проскрипционные списки, кого отправить на «удаленку», а кого «оставить в лавке».
На следующим шаге ковидного произвола московские власти затребовали у работодателей номера телефонов и автомашин работников, которых те отправили на «удаленку» — очевидно, чтобы отслеживать выполнение своего указа. Сайт московской мэрии банально не выдержал нагрузки и лег под наплывом загружаемых данных, но это никого не остановило, хотя и стало неприятным обстоятельством в рамках затеянного «учета и контроля».
Техническая неготовность систем московской мэрии, призванных хранить и обрабатывать персональные данные сотрудников, отходит на второй план перед вопросом о возможных утечках из этой созданной впопыхах базы данных. На вопрос же, зачем собирать персональные данные, в мэрии уклончиво ответили, что для контроля пассажиропотока. А это уже, знаете ли, победа карантина над здравым смыслом, поскольку решение вашего руководителя, идти ли вам на «удаленку» или продолжать ездить на работу, — это в каком-то смысле лотерея, но при этом следить, чтобы вы насладились своим «выигрышем» сполна, будет мэрия Москвы. И опять-таки непринципиально, будет эта слежка осуществляться по номеру мобильного телефона или по госномеру вашего авто, — в конечном итоге всё выливается в штрафы для вашего работодателя и пополнение городского бюджета. Основание? То, что отправленный в добровольно-принудительном порядке на «самоизоляцию» работник поехал по каким-то делам (например, жену в больницу повез). А кто вообще может засадить его в четыре стены без суда и следствия, если он не совершал преступлений и не находится под домашним арестом или под подпиской о невыезде?
Между прочим, такие термины ковидного новояза, как «самоизоляция» и «социальная дистанция», до сих пор юридически не определены в российском законодательстве. Что не мешает выписывать штрафы за их нарушение. Лишь спустя полгода после того, как были введены первые ограничительные меры, оперирующие этими понятиями, и в преддверии новых ограничений, вызванных второй волной эпидемии, Совет Федерации озаботился узакониванием завязшей в зубах терминологии. Парламентарии намерены также разъяснить юридические значения терминов «режим самоизоляция» и «режим ограничительных мер».
«Закон, что дышло — куда повернешь туда и вышло», — гласит народная мудрость. И мы воочию убеждаемся в правоте этого высказывания на собственной шкуре. И потому, что попытка внести в законодательство вышеперечисленные понятия с тем, чтобы применять их задним числом, весьма сомнительна с правовой точки зрения. И потому что желание узаконить произвол и превратить закон и право в средства манипуляции обществом — порочны и антигуманны по сути. Но главное — потому что такая попытка «успокоить» общество, посадив его в карцер самоизоляции и надев смирительную рубашку из видеокамер, пропусков и прочих атрибутов цифрового общества, по духу ничем не отличается от того, что практиковалось в Германии в 1930-х годах. Только тогда технические возможности были куда как скромнее. Зато желание диктовать свою волю таким же неодолимым.
Максим Горький в 1932 году в статье «С кем вы, „мастера культуры“?», указывая на «безграничный цинизм буржуазии», привел довольно яркий пример подобного манипулирования правом. Так, 19 февраля 1932 года некий депутат Бергер, выступая в Кельне, заявил, что «если после прихода Гитлера к власти французы попытаются оккупировать германскую территорию, мы перережем всех евреев». В ответ прусское правительство, пишет Горький, запретило Бергеру выступать публично.
«Запрещение вызвало возмущение в гитлеровском лагере. Одна расистская газета пишет:
«Бергер не может быть обвинен в призыве к незаконным действиям: мы перережем евреев на основании закона, который будет проведен после нашего прихода к власти».
Эти заявления не следует рассматривать как шутку, как немецкий «виц»: европейская буржуазия, в ее современном настроении, вполне способна «провести закон» не только о поголовном истреблении евреев, а об истреблении всех, мыслящих несогласно с нею, и прежде всего об уничтожении всех, несогласно с ее бесчеловечными интересами действующих», — повествует Горький.
О чем говорит великий писатель? Что преступная власть может узаконить любое безумное или бесчеловечное положение дел. Что нельзя оперировать законом в отрыве от морали и ценностей. Не менее пророческими оказались и слова Горького о грядущем уничтожении инакомыслящих. В качестве примера напомним, во-первых, о запрете обсуждать искусственное происхождение коронавируса, наложенном Генеральной прокуратурой РФ в мае 2020 года. Во-вторых, о запрете публиковать информацию о коронавирусе, идущую вразрез с мнением владельцев социальных сетей Facebook и Twitter. И, в-третьих, что несколько дней назад администрация этих сервисов удалила сообщения президента США Дональда Трампа о коронавирусе. Вот такая демократия по-американски.
Разве еще недавно можно было себе представить, что в «оплоте демократии» — Соединенных Штатах — главе государства будут указывать, что ему разрешено говорить, а что нет? Когда особо доверенные лица что-то советуют президенту в кулуарах Белого дома, выстраивая линию его поведения на публике, это абсолютно нормально и правильно. А вот когда некие частные (частные!) корпорации, такие, как Facebook и Twitter, просто удаляют высказывание императора Pax Americana из интернета, потому что оно не соответствует их точке зрения на коронавирус, — это как? Потом так же бесцеремонно удаляется высказывание одного из работников администрации президента, касающееся выборов. Тут уже возникает не вопрос, кто истинный хозяин в американском доме — то, что он есть, этот хозяин, и его мощь настолько велика, что можно безнаказанно дать щелчок по носу аж президенту (пусть и на излете его президентского срока, но все же), очевидно было и раньше. Встает вопрос, почему именно на теме коронавируса включилась машина якобы не существующей в свободном обществе цензуры? Это ведь яркое событие в новейшей американской истории!
В связи с вышеизложенным хочется поинтересоваться, почему Генеральная прокуратура РФ решает, какая информация о коронавирусе является истинной, а какая ложной и не подлежащей распространению? Притом что единого мнения до сих пор нет даже в научном сообществе? Чтобы принять такое решение нужно обладать серьезными научными знаниями, а не руководствоваться исключительно профессиональным чутьем — чутье в качестве доказательств вины или невиновности суд у нас пока, к счастью, не принимает. Но ведь странное решение было принято. И уже где-то заработало.
В качестве примера можем привести недавний случай в Северной Осетии, когда журналист Алан Мамиев был оштрафован за распространение якобы недостоверной информации о коронавирусе. Рассмотрев апелляцию Мамиева на решение суда первой инстанции, Верховный суд Северной Осетии всё же отменил решение о штрафе и снял обвинения. Верховный суд, конечно, молодец, но сам по себе прецедент внушает определенные опасения.
Если высокопоставленный российский или любой другой чиновник заявляет, что коронавирус имеет искусственное происхождение, он, понятное дело, обязан назвать автора «химеры», поскольку такое заявление означает признание, что коронавирус — это биологическое оружие, а не стихийное бедствие, упавшее на наши головы волей матушки природы. Ну так никто и не требует от Генпрокуратуры таких признаний. Но она же не может запретить делать подобные высказывания ни ученым, ни обычным гражданам. Поскольку это их мнение, а не позиция государства.
И это не только вопрос свободы слова или наличия цензуры в демократическом обществе, в том или ином виде присутствующей. Это вопрос дальнейших перспектив этого демократического общества, которое, и это уже всем видно, семимильными шагами движется в цифровой концлагерь. Точнее, его загоняют туда, используя коронавирус в качестве кнута. Но ведь коронавирус в конце концов уйдет с повестки дня, а концлагерь, построенный под благовидным предлогом борьбы с ним, — останется.
Понимает ли российский официоз, куда его волочет общемировой поток, и если да, то какое место он отводит себе в новом постковидном мироустройстве? Учитывая, что в ядре трансформационного проекта по имени «коронавирус» находятся наследники немецких нацистов? Таких, как упомянутый Бергер и его подельники.
Максим Карев
