Российская внешняя разведка пошла на поистине беспрецедентный шаг. Впервые в истории рассекречены и обнародованы реальные донесения (шифрограммы) российских резидентов за рубежом, посвященные текущим международным событиям и их оценкам аналитиками российского разведсообщества. Что сказано в этих документах и зачем это сделано?
Служба внешней разведки России опубликовала ряд шифрограмм, датированных с марта по май 2024 года, поступивших в Ясенево из различных резидентур российской разведки за рубежом. Общая их тематика посвящена событиям на Украине, вокруг нее и реакции и действий правительств и общественности иностранных государств. В публикуемом массиве документов есть шифрограммы из Брюсселя, Вашингтона, Сан-Франциско, Риги и Киева за подписями оперативными псевдонимами («Феликс», «Алекс», «Нора», «Диас», «Стоун») резидентов и адресованные Сергееву, под которым угадывается директор СВР Сергей Нарышкин.
Опубликованы эти документы в ежеквартальном журнале «Разведчик», который учрежден Благотворительным фондом содействия социальной защите сотрудников и ветеранов внешней разведки «Согласие». Это не в чистом виде корпоративное издание российской разведки, а скорее историко-просветительский и популяризаторский проект. Купить журнал в киоске или подписаться на него с доставкой на дом, к сожалению, невозможно, тираж (примерно 2,5 тыс. экземпляров) распространяется по рассылке. Также почитать это все – а там есть что почитать – можно на официальном сайте СВР, правда, только в режиме pdf.
Шифрограммы с красным грифом «рассекречено» публикуются без комментариев в виде фотокопий в разделе «СВР России уполномочена заявить». Это второй такой массив обнародованных шифрограмм, первый был опубликован в предыдущем – мартовском номере «Разведчика».
Это в принципе беспрецедентная акция. Никакие разведки мира никогда не публиковали оригиналы донесений по текущим событиям. Тем более без комментариев. Так называемые организованные утечки не в счет, это совсем другой жанр, но и там практически никогда не используются оригиналы донесений, а лишь их пересказ со ссылкой на неназванный источник. И никогда первоисточником не становилась сама разведка или официально аффилированная с ней структура.
В разных странах и в разных разведках существуют свои традиции публикации архивов и рассекречивания документов. Но всегда речь идет именно об архивных документах, относящихся к давним событиям. Даже не всегда возможность их публикации связана с формальными сроками давности, которые определены законами о секретной информации и государственной тайне. Специфика разведывательной деятельности такова, что некоторые такого рода документы даже столетней давности не могут быть опубликованы никогда.
В ряде случаев допускается публикация архивных документов по формальным обстоятельствам (например, истечение все того же срока давности). Однако в любом случае это происходит, но с огромными изъятиями внутри текстов
методом замарывания черным маркером личных имен, оперативных псевдонимов, дат, цифр, географических названий и прочих установочных данных, которые могли бы идентифицировать источник или какие-то другие критически важные обстоятельства, список которых может быть бесконечным.
Порой нельзя публиковать даже некие оценки, которые дает источник. Грубо говоря, в каких-то обстоятельствах могут быть детали, знать которые мог только конкретный человек. Или два человека разговаривают в закрытой комнате, и мы не можем цитировать одного из них. Обнародование таких деталей тут же приведет к идентификации этого человека. В результате иногда публикуемые документы превращаются в сплошь черные страницы, в которых интересными становятся только номера и даты входящей регистрации документов.
Но даже и эта практика считается спорной и опасной, поскольку у аналитиков разведки много времени и ненормированный рабочий день, и это очень упорные люди. Они могут годы потратить на то, чтобы определить просто количество букв в замаранном имени, а затем методом подбора и сопоставления сотен данных определить примерный круг фигурантов.
Ничего подобного в публикации СВР нет. Там нет изъятий в тексте, и эти документы нельзя отнести к категории архивных. Но есть другой нюанс.
Эти шифрограммы не в чистом виде донесения зарубежных отделений российской разведки. Они не содержат оперативной информации, ссылок на источники или иных узнаваемых элементов работы разведки. Это аналитические обобщения ранее полученной информации, в том числе, видимо, и оперативного характера. Например, в донесении из Брюсселя по поводу готовности\неготовности Франции послать свои войска на Украину явно присутствует информация, полученная оперативным путем (оценка потерь), но в целом это анализ общей тенденции во Франции в отношении посылки войск.
Такого рода аналитические обзоры тоже изобретение российской\советской разведки. Конкретно руководителя советской внешней разведки времен Великой Отечественной войны Павла Фитина. Он пролоббировал перед Сталиным и Берией право разведки самой оценивать оперативную информацию и «подавать на стол» руководству страны уже не полуфабрикат информации («источник Х сообщил, что воинская часть № передислоцировалась в населенный пункт Y»), а ее развернутый анализ (зачем эта часть Х туда передислоцировалась, и в широком понимании: зачем она вообще с места сдвинулась и как это оценивать в общем политическом контексте).
Так родилось информационно-аналитическое управление российской внешней разведки и вообще разведывательная аналитика в СССР как жанр и профессия. Ранее подход к информации внешней разведки был предельно механистичным. Ваше дело – добывать информацию, а оценивать ее будут политики и чиновники. Во времена Фитина это приводило к эксцессам, поскольку Сталин мог иметь собственное мнение даже не по поводу конкретной информации разведки, а в адрес отдельных людей, в ней работавших.
Классическая история: недоверие и даже неприязнь, которые Верховный главнокомандующий испытывал к Рихарду Зорге и даже писал на его донесениях матерные комментарии. Переход на «информационно-аналитическую» манеру подачи материала частично исключал возможность такого слишком личного подхода. Источником и ответственным за информацию становился не какой-то отдельный резидент или его группа, а вся разведка в целом, как институт.
Обезличенность такого рода документов и превращает их, с одной стороны, в доступный для публикации материал, не наносящий ущерба оперативной работе. С другой стороны, их можно использовать как политическое высказывание, опирающееся на конкретный материал, добытый разведкой.
Резидентуры составляют такого рода обзорные и установочные донесения в рабочем порядке, иногда по графику или по результату накопленных оперативных данных. Грубо говоря, накапливается набор разрозненной информации из многих источников, которые, если их отсылать просто потоком, могут в общую картину сразу не складываться. Чтобы эти элементы уложились в связанный сюжет, и требуется обобщающий материал, содержащий краткую сумму оценки.
В советское время в ряде случаев таким образом резидентура могла привлекать внимание Центра к череде внешне не связанных между собой событий, которые из Москвы могли бы показаться малозначительными. Людям на месте иногда виднее. Хотя приоритет все равно остается за аналитическим управлением в Центре.
В данном случае в опубликованных шифрограммах речь идет об оценках политических тенденций и их перспективах. В некоторых случаях выводы и предположения, сделанные в опубликованных шифрограммах, затем использовались Сергеем Нарышкиным в публичных политических заявлениях.
Например, его выступление о планах Запада по поиску замены Зеленскому опирается как раз на одну из опубликованных сейчас шифрограмм, что делает оценки директора СВР серьезно аргументированными. А это, в свою очередь, расширяет потенциал использования в публичном поле информации СВР, чего, кстати, не было и в советское время. «Держать в себе» тот набор данных и аналитических оценок, которыми обладает разведка как институт, означало бы несколько ограничить возможности политического руководства.
В таком контексте неожиданное решение СВР о публикации аналитических шифрограмм без комментария, просто как источник, шаг, конечно, исторический в общем ряду сложившихся разведывательных традиций (а разведка – структура и профессия куда более склонная к традициям, чем даже армия). Но с политической точки зрения это очень перспективное решение, способствующее аргументированности и уверенности в себе позиции России.
Дополнительно, кстати, можно обратить внимание на шифрограммы, поступившие, судя по «шапкам» документов, из Сан-Франциско и Киева. В Сан-Франциско российское консульство было закрыто в 2017 году, а с Киевом и так все понятно. А шифрограммы оттуда, тем не менее, приходят за подписью оперативных псевдонимов резидентов. Это внушает определенные надежды. Если, конечно, это тоже все не элемент оперативной игры, в которую все разведки мира играют всегда, постоянно и при любых обстоятельствах.
Евгений Крутиков
