Генно-модифицированные люди – одна из тем биомедицины, вокруг которой постоянно кипят споры. Насколько опасна тенденция? Наступит ли когда-нибудь эра "детей, созданных по заказу", и смогут ли мировые элиты использовать достижения науки, чтобы повлиять на будущее человечества? Эти вопросы в студии "Первого русского" ведущая Олеся Лосева обсуждала с политическим обозревателем Царьграда Андреем Перлой и писателем-фантастом Сергеем Лукьяненко, который, как ни печально, написал жизнь, – мы всё ближе к теории "золотого миллиарда", рабству и глобальной войне.
Ещё не так давно нам казалось, что все эти разговоры о вмешательстве в геном человека – не более чем фантастика. Однако наука на месте стоять не собирается. И вот уже мы узнаём о том, что биотехнологический гигант Moderna на основе матричной РНК создал вакцину от COVID-19, которая очень похожа на операционную систему персонального компьютера, управляющую геномом человека. По крайней мере, именно так о разработке отозвался Билл Гейтс.
Если это и фантастика, то фантастика ближнего прицела
Олеся Лосева: При помощи новых технологий учёные пытаются повлиять на главную составляющую человека. Насколько это может быть реальным?
Андрей Перла: Пятнадцать лет назад, когда я прочитал роман Сергея Лукьяненко под названием "Геном", это была чистая фантастика, которая относилась к какому-то очень далёкому будущему человечества. Сейчас, спустя 15 лет, мы с ужасом понимаем, что это скорее прогноз – фантастика с ближним прицелом. Если не прямо в этом году, то года через два-три мы действительно окажемся в мире, где возможно генетическое программирование человека.
– В какой момент вы стали отсылать своё сознание к этому произведению? Когда вы почувствовали, что это уже не просто фантастика?
А. П.: Как раз тогда, когда несколько дней назад этот самый миллиардер и филантроп Билл Гейтс, который во времена моей молодости был известен как руководитель совершенно приземлённой компании, разработавшей операционную систему Windows, установленной на большинстве компьютеров на Земле, вдруг заговорил о том, что вакцина Moderna – это операционная система, такая же, как стоит на компьютерах, но только для программирования человека. Точнее, для программирования его генома.
– Вы в это верите?
А. П.: Здесь не стоит вопрос – верить или не верить. Тут надо понимать, о чём он говорит. Конечно, прямо сейчас это ещё не так. Но с учётом того, как сделаны эти вакцины – что Moderna, что Pfizer, – насколько серьёзные изменения внесены в вирусы, чтобы создать вакцину, то прямо сейчас можно сказать: если вирус человечество уже способно подвергнуть таким изменениям, нет ничего странного в том, что через некоторое время, после полной расшифровки генома человека, после полного понимания того, какой ген в нашем организме за что отвечает, человечество получит возможность подвергнуть изменению и свой собственный геном. Вопрос не в том, возможно ли это будет уже завтра. Мы можем с уверенностью сказать – да, в очень короткой перспективе это станет возможным.
– Короткая перспектива – это какой промежуток времени?
А.П.: Несколько лет. Пусть не два-три года, пусть пять-шесть лет, но именно в такой промежуток времени. И вопрос в том, используем ли мы эти новые данные. Или человечество всё-таки найдёт способ жёстким образом запретить подобное хотя бы так, как сейчас запрещено клонирование человека. Никто же не сомневается в том, что клонировать человека уже можно? Все понимают: да, овечка Долли уже была.
– В Китае несколько лет назад как раз начались разговоры о вмешательстве в геном человека, многие испытания там были запрещены, был серьёзный скандал.
А. П.: Совершенно справедливо, потому что совершенно непонятен ни статус этих будущих людей, произведённых таким образом, ни цель, с которой человечество, отдельные государства или отдельные корпорации стали бы эти клоны производить. Что с ними делать? Мы кого собираемся выращивать? Рабов?
Свинья Маска – это ерунда, "вирус для ДНК" – это более серьёзно
– Нас ждёт писатель-фантаст Сергей Лукьяненко. Сергей Васильевич, вы чувствуете себя пророком? По сути, то, что вы описали более десяти лет назад в "Геноме", начинает воплощаться в реальность.
Сергей Лукьяненко: Я ещё лет 20 назад говорил, что "Геном" – это наиболее пророческое из того, что я написал. И, наверное, наименее фантастическое. В "Геноме" речь шла даже о менее глобальных вещах. В основном там говорится о программировании будущего детей. То есть взрослый человек может попросить, чтобы его будущий ребёнок был более талантлив в какой-то одной сфере. Например, если вы хотите, чтобы ребёнок был музыкантом, то у него будет прекрасный слух. Если хотите, чтобы он был военным, то он будет быстрым, чётким – сможет хорошо выполнять приказы.
И таким образом появляются отдельные виды людей, которые уже приспособлены физически и, главное, психологически, к той или иной работе. Но сейчас становится возможным не просто перепрограммировать будущих людей, вмешиваясь на эмбриональной стадии, но и вести речь о корректировке генов уже живого, взрослого человека. Ещё совсем недавно это было полной фантастикой. Сегодня уже понятен принцип, по которому можно это сделать, как именно проводить генетические изменения на живом, взрослом организме.
– Вы имеете в виду, в частности, опыты Илона Маска, недавно отрапортовавшего о том, что он чипировал свинью, которая теперь "живёт счастливо"? Понятно, что он не ограничится свиньёй, он может кого угодно ещё чипировать, но так или иначе, у него мысль дойти до человека.
С. Л.: Да нет, это ерунда, это всё совершенно другое. У Маска речь идёт, по сути, о создании нейроинтерфейса, который позволил бы человеку или, в этом случае, свинье, взаимодействовать с компьютером. Это снятие биопотенциалов мозга, это недалеко ушло от обычной энцефалограммы. Только представим себе, что датчики энцефалографа закреплены не на голове у человека, а вживлены под кожу. То есть это никоим образом не меняет ни психологию человека, ни его гены. Это просто способ взаимодействия с машиной, с компьютером.
– То есть мы оставляем в стороне Илона Маска и переходим к теме изменения генома человека, влияния на мозг. Каким образом это может происходить?
С. Л.: Число технологически это должен быть специально созданный "вирус", который будет оперировать человеческой ДНК, отключая или включая тот или иной фрагмент человеческой ДНК. Грубо говоря, мы внедрили этот вирус, тот прошёлся по организму и активировал какой-то ген, сделал человека, к примеру, более сильным, более выносливым и так далее.
А. П.: До начала XXI века человечество оперировало лекарствами, позволявшими справляться с болезнями, а иногда, на короткое время, превосходить самого себя, – экстази и всё такое прочее. Но сам человек от употребления всего этого не менялся. А сейчас речь идёт о том, что мы, человечество, или они, корпорации, научились создавать других людей, других людей, нежели раньше. Если человека можно сделать более устойчивым к стрессу и более приспособленным, например, к военной службе, то его можно сделать и более преданным своему хозяину.
Шприц с "вирусом для мозга" пока не придумали
– Но как на мой мозг можно повлиять каким-то вирусом? Я могу стать ненормальной и поехать в дурдом?
А. П.: Прямо сейчас на ваш мозг повлиять пока ещё нельзя. Потому что у меня нет в руке шприца с вирусом, который это сделал бы.
– То есть это должен быть укол, инъекция?
А. П.: Вероятно, да. Но гораздо важнее то, что совсем в недалёком будущем можно будет очень серьёзно запрограммировать, например, вашего будущего ребёнка, сделав из него, скажем, работника, идеально преданного определённой корпорации. То есть человека-раба. Это будет работорговля.
По мне, самая тяжёлая проблема вовсе не в том, что человека можно сделать сильнее, чем он есть, или вживить ему в голову что-то, что позволит ему играть в компьютерные игрушки с большим удовольствием. По-настоящему серьёзная этическая проблема состоит в том, что даже не теоретически, а в рамках практических возможностей, которые у нас уже почти есть, ровно так же, как в романе мэтра, можно создать людей, которых трудно будет охарактеризовать иначе как "генетически запрограммированные рабы", призванные выполнять только определённую функцию.
Между прочим, в романе как раз есть диалог на эту тему, когда инопланетянин, не очень разбирающийся в человеческом обществе, говорит: подождите, но это же слуги, вы же запрограммировали вот этого водить космический корабль, этого – лечить, этого – расследовать преступления. У нас такие называются слугами, они по определению не свободны. То, что сейчас происходит с человечеством, заставляет задаться вопросом: у нас вообще свободные люди в недалёком будущем останутся? Вот в чём проблема.
– Сергей Васильевич, на ваш взгляд, какие социальные последствия возможны?
С. Л.: Социальные последствия именно те, о которых говорит Андрей. И я просто объясню, как это будет выглядеть. Никто, разумеется, не будет говорить – а давайте мы сделаем вас рабами какой-то корпорации или убеждёнными приверженцами одного-единственного какого-то политического движения. Нет, всё будет начинаться очень просто. Вы хотите, чтобы ваш ребёнок чем-то не болел, был сильнее, был красивее? Да, хотим. Это же просто лекарство. А хотите, чтобы он прекрасно знал математику?
Вы знаете, математики не все довольны своей работой. Он будет прекрасно знать математику, но ему не будет это нравиться. Давайте сделаем так, чтобы он и удовольствие от этого получал, чтобы он действительно просто был в восторге от того, что он сидит и решает уравнение. Давайте так сделаем, это же хорошо! И вот так, шаг за шагом, будет вообще снижаться свобода воли. И это почти неизбежный процесс.
Как сделать всех счастливыми? Вмешаться в генотип!
– А как вам в голову пришли эти все идеи, как они явились?
С. Л.: Билл Гейтс транслировал через чип (смеётся). А если серьёзно, то я, во-первых, врач, во-вторых, фантаст. Моя работа – придумывать те или иные ситуации и социальные схемы.
Представим, что я такой тайный правитель мира или пусть даже явный правитель. И я понимаю, что одна из понятных причин социальных катаклизмов – это недовольство людей. Они могут быть недовольны своей работой, социальным положением и так далее. Как сделать так, чтобы все были довольны? Да ещё и счастливы были при этом? Изменить их психологию? А как можно это сделать? Все существующие методы, убеждения, внушения – они всё-таки временны. Человека всегда можно переубедить, переспорить. Мы знаем массу примеров, когда люди кардинально меняли свои убеждения в течение жизни, а иногда и по много раз. У нас была страна, полная коммунистов, которые вдруг мгновенно на всех уровнях почти все перестали верить в коммунизм.
Так вот, самый надёжный способ изменить человека – это вмешаться в его биологическую основу, в его генотип. Сделать так, чтобы он был доволен тем, что ему предназначено. Пчела не испытывает страданий по поводу того, что она летает и собирает нектар, а не сидит в улье и не занимается там какими-то интересными вещами. Пчела просто летает и счастлива от этого.
– То есть это может быть и своего рода инструментом политического влияния, способом управления миром?
С. Л.: Да, конечно.
– А насколько вероятна коррекция численности населения в этом случае? Понятно, что такое бездумное сообщество довольных пчёл никому не нужно. Потому что этих пчёл как минимум нужно чем-то кормить, чтобы они приносили хоть какую-то пользу.
А. П.: Во-первых, вышеупомянутый Билл Гейтс, которому сейчас, очевидно, икается, уже достаточно давно начал говорить о том, что на Земле живёт слишком много людей, в частности, слишком много народу рождается в Африке. И хорошо бы это несколько поправить. Причём не просто так, а в рамках борьбы с болезнями, которых в Африке слишком много. Технически это уже сейчас вполне осуществимо.
С другой стороны, вы правы в том, что в обществе недалёкого будущего появится довольно много людей, которым, грубо говоря, нечего будет делать. Мы уже прямо сейчас можем наблюдать такую картинку в США и в Европе. Если вы посмотрите на те кварталы больших американских городов, в которых живут потомственные безработные, получатели социальной помощи разного рода, вы как раз таких людей и увидите. Им не нужно учиться, они и не учатся, потому что они всё равно не найдут себе работу, как бы усиленно они не учились. По крайней мере, огромное большинство из них. При этом им не нужно ничего делать для собственного выживания, потому что социальная помощь им это самое выживание гарантирует.
В Европе сейчас довольно много говорят, да и не только говорят, но уже проводят эксперименты на тему безусловного базового дохода. Выдайте всем этим людям достаточное количество денег, чтобы они могли никогда не думать о хлебе насущном. На хлеб-то им точно хватит. Совершенно очевидно, что в ближайшее время эти разговоры начнутся и у нас, более того, они у нас уже начались. Опять-таки, технически это всё вполне осуществимо.
Но если всё это так, то мы попадаем в демократическое общество, где избиратели – это неработающие люди, сидящие на социальной помощи. Чего же они будут хотеть от государства? И как должно государство или корпорации, которые захватывают постепенно это государство, к ним относиться? Совершенно очевидно, что эти государства/корпорации должны захотеть управлять этими огромными социальными массами.
– Точнее, биомассами.
А. П.: Совершенно справедливо. И относиться к этим людям корпорации и будут как к неразумной биомассе. Посмотрите на последние выборы в США. Именно эти люди – неработающие, сидящие на социальной помощи, функционально неграмотные, то есть неспособные пересказать даже простой текст и объяснить его смысл – и обеспечили победу на выборах нынешнего президента США Джо Байдена.
И формально говоря, именно в интересах этих людей, которые его выбрали, вроде он теперь и должен управлять сильнейшей державой мира. Но вопрос о том, следует ли сделать этих людей покорными, послушными и удобными в обращении, с этой точки зрения перед правителями и стоять вообще не должен. А как иначе им выживать?
– Если говорить про Америку, то мы видим пример BLM: изначально они были очень выгодны, а сейчас они уже идут против. Понятно, что теперь они не совсем угодны, но ими надо как-то управлять.
А. П.: Это средство манипуляции этими людьми. Но согласитесь, если у вас есть волшебная таблетка или волшебный укол, который делает этого человека более управляемым, то это гораздо лучше, чем устраивать каждый раз оранжевую революцию.
Размножаться станет "не модно": Как сократят человечество?
– Сергей Васильевич, тут сама собой напрашивается мысль о "золотом миллиарде", который так или иначе всегда стремился управлять людьми и это сейчас осуществляет.
С. Л.: Я думаю, что общемировая политика нацелена на снижение числа людей. Во всяком случае, в развитых странах. Это снижение будет идти, скорее всего, мягко, за счёт естественной убыли населения, поскольку пропагандируется движение чайлдфри, то есть не надо жить для детей, надо жить в своё удовольствие. Гомосексуализм опять-таки, поскольку детей при этом почему-то не получается тоже, загадка такая.
Будет пропагандироваться усиление политкорректности, толерантности в отношениях, отсутствие приставаний до той степени, что человек трижды подумает, чем рискнёт с кем-то вообще завести знакомство. Вместо всего этого будет использоваться какой-то виртуальный секс.
Таким образом, население будет уже естественным путём потихоньку снижаться. А необходимое количество работающих, умных людей можно брать из стран третьего мира, они будут и сами всеми силами рваться, чтобы уехать, скажем, в Америку и там осуществить эту классическую американскую мечту с проживанием в хорошем доме, с лужаечкой, машиной и всё такое прочее. Им это будет дозволяться.
То есть талантливые люди, рождающиеся в странах третьего мира, будут во-о-от таким насосом высасываться в развитые страны. Такая вампирская тактика, при помощи которой можно будет сформировать в странах "золотого миллиарда" общество, состоящее процентов на 70 из людей вообще неработающих, потребляющих огромный поток псевдокультуры, особо не размножающихся, потому что это как-то не модно и лучше без всего этого обойтись.
А процентов 30 – это будут умные, интеллектуально достаточно развитые люди, которые занимаются высокоинтеллектуальными технологиями, в том числе, и генетическими исследованиями. Судя по всему, это и есть та структура мира, которую сейчас потихоньку стараются выстроить. В фантастике она была описана многократно.
– Смотрите, какая интересная вещь. Ведь трансгуманизм – с одной стороны, это и смелые идеи, и значительное увеличение продолжительности жизни, вплоть до бессмертия, и создание, имплантация органов, и искоренение всех болезней, и возможность вернуть к жизни парализованных людей. Есть ли возможность из всех научных достижений вытянуть то, что будет реально полезно и каким-то образом взять всю эту систему под контроль, чтобы она была управляемой? Или это утопия?
С. Л.: Конечно, хотелось бы, чтобы всё здравое и правильное было взято. Тот же самый трансгуманизм, в принципе, предлагает множество прекрасных вещей – и продление жизни, и лечение тяжелобольных людей. Ну, кто откажется?
Дело в том, что любое научное открытие может быть использовано как во зло, так и во благо. Это всегда так было: молотком тоже можно забивать гвозди, а можно разбивать чужие головы. Тут очень сложная ситуация.
Мне кажется, единственное, что может спасти, – это глубоко укоренившаяся традиционная мораль. К сожалению, я не уверен, что мы здесь сможем достойно выступить. А вот, скажем, у Китая это может вполне получиться, потому что китайцы с их глубоко внедрёнными схемами уважения к старшим, к родителям, к семье будут этому всему противостоять, во всяком случае, максимально долго.
Несправедливость растёт, и она чревата революциями
– Андрей, вы как считаете?
А. П.: Я думаю, что самая большая проблема, которая в связи со всем этим возникает, это проблема катастрофического неравенства. Причём эта проблема, которую очень легко понять. Например, сейчас человечество производит продуктов питания гораздо больше, чем оно реально может съесть.
– Серьёзно? Я думала, что у нас, наоборот, еды не хватает.
А. П.: У нас во много раз больше еды, чем мы когда-либо смогли бы съесть, даже несмотря на то, что у нас в Африке рождается так много детей. Но при том, что у нас так много лишней еды, в той же Африке, в некоторых странах Азии, к примеру, на островах Тихого океана, люди продолжают голодать. Потому что им еды не хватает. Никакой системы справедливого перераспределения даже излишков, реально не нужных экономике развитых стран, так и не создано, и в ближайшее время, к сожалению, создано не будет, несмотря на все усилия ООН и благотворительных фондов.
Что происходит, когда внедряются новые инструменты, новые технологии, например, продления жизни? Возникают классы, страты людей, для которых эти технологии доступны сразу. Возникают страты, для которых этих технологии станут доступны чуть погодя. Как раз внутри этого самого "золотого миллиарда", куда и Россия входит. Несмотря на то, что мы по привычке считаем себя бедными и несчастными, мы вполне себе часть этого "золотого миллиарда". Мы одна из самых развитых и богатых стран мира, это правда.
Но есть ещё и огромное количество людей, для которых эти новые технологии здравоохранения будут абсолютно недоступными. И на протяжении жизни целых поколений они доступны им так и не станут. Это как с пересадкой сердца. Вот один из самых богатых людей мира Дэвид Рокфеллер, которому, как говорят, несколько раз на протяжении его жизни пересаживали сердце. Как это возможно технологически, другой вопрос. Но вы же понимаете: чтобы пересадить живое сердце человеку, нужно, чтобы другой живой человек до этого умер, а его сердце при этом было здоровым. Раз, другой, третий. Понимаете?
Эта технология не может распределяться на всех людей, которым, в принципе, пересадка сердца была бы показана. Поэтому очереди, поэтому страшная контрабанда органов и так далее. Хорошо, через какое-то время, наверное, возникнет клонирование органов человека, конкретно эта проблема будет решена. Возникнет масса других проблем, подобных, которые опять всё время будут делить человечество на чистых и нечистых, на богатых, которым возможно и доступно, в том числе и территориально доступно, потому что в этих больницах, в этих странах эти штуки делают, а в этих больницах нет.
Что далеко ходить за примером? Давайте возьмём ту же вакцину от ковида. На поверку выяснилось, что в мире есть две страны, только две – Россия и США, которые могут с нуля сделать полноценную вакцину от этой болячки. Соответственно, в первоочередном порядке вакцинировать своих граждан и кому-то начать это дело поставлять или продавать. И только есть одна страна мира, Израиль, в силу того, что денег много, а населения сравнительно мало, где можно в срок несколько месяцев вакцинировать достаточно людей, чтобы создать пресловутый коллективный иммунитет. Потому что когда у тебя 10 миллионов населения, это несколько проще, чем когда у тебя 150, как в России. Это неконтролируемая штука. В то же время существует масса стран мира, которые стоят за этими вакцинами в очереди, в том числе и в Европе, не говоря уже об Азии.
И это несправедливость, которая чревата революциями и мировыми войнами. В жизни вообще справедливости мало, но это как-то не вызывает катаклизмов, а вот разрыв человечества на тех, у кого всё есть, и тех, кто всё это хотел бы иметь, но не имеет, чреват тяжелейшими последствиями.
– Сергей Васильевич, на ваш взгляд, какие последствия будут, если весь этот процесс не взять каким-то образом под контроль?
С. Л.: Я не представляю, как его взять под контроль. У нас же действительно есть такая удивительная вилка. С одной стороны, переизбыток всего, а с другой – нехватка всего.
Допустим, сейчас происходит чудо, все хватаются за голову и говорят, как же так, в Африке дети голодают. И начинают эти излишки продуктов скармливать Африке. Что происходит в Африке? Люди перестают работать вообще, потому что зачем, их и так кормят. Население при этом продолжает расти. Через какое-то время будет не хватать снова. Ещё через какое-то время возникать претензия – не самую лучшую еду поставляете, сами едите что-то повкуснее. Как в старом анекдоте про слепую девочку и пельмени.
Крайне сложно добиться такого равенства, чтобы помощь шла и не развращала. Тот же Советский Союз во многом пострадал из-за того, что там был этот гарантированный социальный минимум, было жильё от государства, были дешёвые продукты, но людям хотелось большего. То, что государство давало, никто не ценил. В результате люди прекращали активно работать и считали, что государство их обижает.
Как можно выправить это неравенство? Раздать сейчас всем вакцины? Давайте сейчас США и Россия напрягутся изо всех сил и весь мир немедленно снабдят вакциной. Я не уверен, что за это скажут спасибо. Потому что такая помощь тоже развращает. Она тоже развращает и портит природу человека.
Тоталитарная антиутопия. Как жить дальше?
– По факту, мы обсудили эту проблему. Мы сказали о последствиях, но, как я понимаю, это ведёт всё к утопии какой-то, это ведёт к истреблению человечества.
А. П.: Точнее, к антиутопии, к тоталитарной антиутопии. Если мы посмотрим на то, что сейчас устроили в Европе, то увидим, что европейские власти, очевидно, тоже что-то такое себе думают на эту же тему и заранее готовят государственное устройство, при котором у людей гораздо меньше прав.
Как совершенно справедливо написал российский политолог Глеб Кузнецов, сегодня у жителя самой бедной страны Азии гораздо больше гражданских прав, даже если в его стране формальная диктатура, чем у жителя самой демократической страны Европы. Потому что житель самой бедной страны Азии, по крайней мере, может выйти из своего дома в любое время и пойти куда угодно, этого права его никто не лишал.
А житель европейской страны живёт в ситуации локдауна, у него комендантский час, у него половина нормальных структур жизнеобеспечения отключены, он не может больше пива выпить в пабе, например. Не говоря уже о том, что он работать не может нормально, потому что его рабочее место закрыто на замок в связи с карантином. Это что такое? Это европейские власти думают, как справиться с новой ситуацией, и пока не видят другого выхода.
– Сергей Васильевич, скажите, а у вас есть вообще какое-то представление о том, как нам и нашим детям жить? Ладно, на наш век хватит. А нашим детям, нашим внукам? Как им противостоять всему этому?
С. Л.: Возможно, я отвечу немного пессимистически, но в этом пессимизме будет и некий печальный оптимизм. Как правило, в человеческой истории такие тупиковые ситуации разрешались войной, конфликтом и определённой перезагрузкой, переосмыслением происходящего в головах людей. Сейчас, мне кажется, мир подходит к той черте, когда какой-то значительный глобальный конфликт практически неизбежен. Главное, чтобы Россия за этим конфликтом наблюдала со стороны, чтобы к нам никто не рискнул сунуться. И возможно, что, наблюдая со стороны, мы поумнеем. Вот в это хочется верить.
– Андрей, вы как считаете?
А. П.: После такого завершающего слова я даже не знаю, что сказать. Разве что, что в том самом романе "Геном" Сергея Лукьяненко, с которого мы сегодня начали разговор, в финале герои справляются со своей устроенной им генетической ущербностью с помощью любви. Мне кажется, что это этический ответ: любовь, традиция, стремление человека к нормальным человеческим взаимоотношениям в человеческом обществе. И это тот ответ, который пока ещё может дать Россия.
Это своего рода антидот – традиция и любовь, которую требуют от человека все мировые религии, между прочим. Это ответ, который может дать Россия, может дать Китай, может дать Иран, насколько я могу судить. Все остальные – не знаю. Но по крайней мере, у нас есть шанс с помощью присущей нам традиционной морали остаться людьми, я бы так сказал.
Я имею в виду те страны, в которых сохраняется мощная традиция, в том числе этическая традиция и традиция создания традиционного, простите за тавтологию, общества.
– Но не будет ли это разделением мира, которое так или иначе приведёт к столкновению?
А. П.: Да, так и будет – разделение мира, которое может привести к столкновению, от которого упаси Бог, конечно. И мы должны быть достаточно сильны для того, чтобы свои ценности оберегать от того кошмара, который начинает разворачиваться на Западе.
– Тема, конечно, очень глубокая, важная для осмысления. Я думаю, что нашим зрителям потребуется некоторое временя для того, чтобы понять, что речь идёт не только о каких-то фантастических идеях, а о том, к чему мы уже пришли. И нам надо теперь думать о том, как жить дальше не только нам самим, но и нашим детям, и внукам. Понятно, что род человеческий должен продолжаться, и все мы хотим, чтобы будущее наших детей было безоблачным и счастливым.
