Други, гребите! Напрасно хулители
Мнят оскорбить нас своею гордынею /…/
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!
А.К. Толстой 1867 г.
Уникальны ли мы?
Рождаемость в России стоит в центре общественного внимания. Об этом трубят демографы, экономисты, публицисты. Вот и в президентском послании повышению рождаемости уделено первостепенное внимание. Будут повышены пособия, материнский капитал, улучшены ясли-сады, женские консультации. Константин Малофеев, учредитель телеканала Царьград, бьёт в набат: «…мы находимся под угрозой исчезновения!»
Коммунисты ещё с перестроечных времён твердят о «русском кресте» - скрещении графиков рождаемости и смертности.
Всё это безусловно верно.
Но надо отметить вот что: у нас говорят о «вымирании» так, словно это какая-то чисто российская уникальная проблема: точно у других народов с этим всё благополучно, а мы вот – вымираем. Меж тем достаточно посмотреть на сводную таблицу коэффициента фертильности (совокупное количество детей, рождённых одной женщиной), как станет ясно, что мы в этом смысле не уникальны, а, как говорится, «не хуже людей»: Россия по показателям рождаемости прочно располагается в клубе развитых стран. Здесь можно посмотреть коэффициент фертильности по странам).
Вымирание происходит во всём мире, кроме Африки: туда ещё не дотянулся прогресс. А в прогрессивных странах происходит сворачивание жизни. Для простого воспроизводства, говорят специалисты, надо минимум 2,2. В этом случае прироста не будет, но население не уменьшается. Развитые страны давно не дотягивают до этого показателя, менее развитые борзо поспешают по тому же пути.
Даже в Индии, которая в массовом сознании ассоциируется с многодетностью и перенаселённостью, буквально на глазах изумлённого наблюдателя детей становится всё меньше и меньше. Моя дочь 23 лет, индолог, часто бывающая в Индии и имеющая там друзей, рассказывает: у бабушек её приятельниц и ровесниц 5-6-7 детей, у мамы всего двое, а вот ровесницы моей дочери, молодые образованные индианки замуж не спешат, о детях не помышляют, и уверены, что надо сначала стать PhD, а там видно будет. Более низкие социальные слои берут пример с высших.
В Италии, славной своим чадолюбием (выражение «mamma italiana» – ходовой мем) – коэффициент фертильности 1,2 (по некоторым данным даже чуть меньше – 1,17). В Израиле, как мне объясняли местные жители, формально высокий коэффициент фертильности обеспечивается не евреями, а живущими там палестинцами.
Повышение благосостояния, рост удобств, социальных возможностей и житейских соблазнов, увеличение карьерных перспектив женщин, получившее в современном политическом жаргоне название women empowerment - то, что в современном мировоззрении ассоциируется с развитием, - всё это ведёт к малодетности и даже бездетности. Я уж не говорю о старательно насаждаемой на Западе повестке ЛГБТ+*, что прямо ведёт к бездетности.
Это известный и повсеместно наблюдаемый факт, и надо крепко зажмуриться, чтобы не замечать очевидного. Впрочем, зажмуриваться при виде неприятного современный человек научился с изумительным мастерством.
Рассмотрение таблицы коэффициентов фертильности многих наводит на мысль, что Господь Бог подумывает закрыть проект «человечество». Возможно, человечество больше не нужно Абсолютному Духу для его самопознания (выражаясь в гегельянских терминах): он всё узнал, что ему требовалось от нас, вернее, для чего ему требовались мы, и он закрывает лавочку.
Современные демографические процессы даже без особых войн и эпидемий способны критически уменьшить население, что в перспективе может привести к ужасному концу человечества. В перспективе у человечества может не хватить людей для обслуживания своей же инфраструктуры. Рост аварийности, связанный в числе прочего с использованием ИИ, усугубит положение. Представление о том, что роботы будут делать роботов и те сами разберутся – это фантазии гуманитариев. Для обслуживания роботов и всего, что с этим связано, потребуется немало народа. А для жизни вообще требуются все, включая копщиков канав вручную. Как только Россия начала восстанавливать промышленную деятельность – тут же понадобились токари и фрезеровщики. Чем более изощрённые технологии употребляются, тем больше народа требуется для их обслуживания.
Вывод: если мы в России хотим в самом деле переломить тенденцию к вымиранию, то нам надо действовать против мирового тренда, грести против течения. Как вы понимаете, это весьма не просто.
Меж тем очевидно, что России большое население насущно необходимо. Чтобы удержать огромную территорию, соблазняющую соседей своими ресурсами. Тут уместно вспомнить английскую поговорку: “use it or lose it” – «используй, а не то потеряешь».
Большое население нужно России, чтобы исполнить свою историческую роль. Вслед за графом Жозефом де Местром я считаю, что на каждый народ, как и на каждого человека, Провидением возложена некая роль, которую он обязан исполнить. (Впрочем, обсуждение исторической роли России не входит в тематику этой статьи).
Крот истории роет медленно, но верно
Видимое вымирание – это дело самого последнего времени. А вот «доклинические признаки» болезни появились ещё лет 150 назад. Первыми их заметили крупные писатели: порою писатель интуитивно видит то, что не заметно науке и политике. Тогда наблюдательные и проницательные люди увидели большие беды, которые несут с собой вроде бы совсем не дурные и даже «прогрессивные» явления. Этих явлений, как и сегодня, два:
1. женская эмансипация и
2. урбанизация.
Но тогда это было только в самом начале, и в целом погоды не делало. Ну, была в романе «Отцы и дети» какая-то заполошная мадам Кукшина, «эмансипе», на массовые процессы она не влияла.
Однако, как говорил Гегель, крот истории роет медленно, но неуклонно. Он никуда не спешит, но дело своё доводит до конца.
Уже в романе «Анна Каренина» (1875 г.), который подлинно «энциклопедия русской жизни», мы присутствуем при разговорах о правах женщин на труд, споры о том, может ли женщина быть чиновником, что делать девушке, не вышедшей замуж.
А вот обсуждается вопрос, как русифицировать Польшу, часть которой тогда входила в Россию.
«Песцов настаивал на том, что один народ ассимилирует себе другой, только когда он гуще населен. Кознышев признавал то и другое, но с ограничениями. Когда же они выходили из гостиной, чтобы заключить разговор, Кознышев сказал, улыбаясь:— Поэтому для обрусения инородцев есть одно средство — выводить как можно больше детей».
Действительно, это самое верное средство. Рассуждая об ужасах мигрантского нашествия на Россию, полезно было бы вспомнить о нём. К сожалению, мы, современные русские, неохотно прибегаем к этому верному средству.
Обсуждается в романе и вопрос контрацепции и, как теперь выражаются, сознательного материнства. Подробности там заменены отточием: есть мнение, что их вымарала цензура. Долли, мать шестерых детей, при известии о возможности регулировать деторождение, о чём прежде она не знала, испытывает гадливость: «Разве это не аморально?», - спрашивает она по-французски. Роман опубликован в 1878 г.
Я скопировала для вас этот фрагмент, чтобы вы не искали.
«— Это он может быть спокоен, у меня не будет больше детей.
— Как же ты можешь сказать, что не будет?..
— Не будет, потому что я этого не хочу. И, несмотря на все свое волнение, Анна улыбнулась, заметив наивное выражение любопытства, удивления и ужаса на лице Долли.— Мне доктор сказал после моей болезни...
— Не может быть! — широко открыв глаза, сказала Долли. Для нее это было одно из тех открытий, следствия и выводы которых так огромны, что в первую минуту только чувствуется, что сообразить всего нельзя, но что об этом много и много придется думать.
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи, в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего не умела сказать и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое решение слишком сложного вопроса.
— N'est ce pas immoral? — только сказала она, помолчав».
Важно отметить, вопрос вырождения человечества был поставлен впервые именно в ту пору, когда семьи были многочисленны, бабы рожали сколько Бог даст, по предреволюционной российской переписи коэффициент фертильности был около семи. Но проницательным людям уже виделись дальние угрозы.
В те же годы, когда публиковалась «Анна Каренина», Салтыков-Щедрин писал, а в 1880 г. полностью опубликовал произведение «Господа Головлёвы» - историю вырождения и умирания рода Головлёвых: там к конце каждой главы кто-то умирает. В школе нам говорили, что «Господа Головлёвы» содержит перекличку с эпопеей обциклом о Ругон-Макарах Эмиля Золя: там тоже показано вырождение рода.
Золя, так называемый «нутуралист», брал самые актуальные вопросы современности и по их поводу сочинял роман. Так вот в самом конце своей писательской карьеры (и жизненного пути) Золя написал публицистический роман «Плодовитость», опубликованный в 1899 г. Из него мы узнаём, что уже тогда многие буржуазные семьи стремились ограничиться одним-двумя детьми, врачи научились проводить хирургическую стерилизацию, и продвинутая публика ею пользовалась. Золя с присущим ему пылким общественным темпераментом решительно выступает в пользу деторождения и размножения. Иначе – хана. Вырождение.
Сюжет романа незатейлив. Городская семья Фроманов перебирается в деревню и занимается сельским хозяйством. Супруги Матье и Марианна достигают успеха в новом деле. Но главное достижение супругов – многочисленное потомство. К зачатию каждого ребёнка они подходят как к таинству. Почтенные буржуа считают такое поведение безумием, но в конечном счёте многодетные побеждают, они богаты и счастливы.
Один из героев отправляется в африканскую колонию и тоже счастлив и успешен. Он рассказывает: «Самая плодовитая раса в колониях — французы, те самые французы, которые на собственной древней земле стали почти бесплодными. Нас будет великое множество, и мы заполним мир… Приходите же, приходите все, ведь вы живете чересчур скученно, вам не хватает воздуха на ваших чересчур узких, как полоски, полях, в ваших отравленных городах, где стоит смрад от человеческого дыхания. Там всем хватит моста, хватит новых земель, хватит воздуха, которым еще никто не дышал, там у вас будет цель, будет задача, выполнив которую вы станете героями, жизнерадостными здоровыми людьми. Пойдемте со мной, я поведу вас туда, вас, добровольцев, женщин и мужчин, и вы создадите там другие провинции, заложите другие города во имя будущего всемогущества великой и необъятной Франции!"
Говорит он так, словно там, в колонии, никто нет никаких исконных жителей, а земля эта по неоспоримому праву принадлежит Франции: впрочем, тогда такое мышление – колониальное – было почти безальтернативным. Но главная идея абсолютно верна: город – место вымирания, сельская местность – жизни и размножения.
Нам, русским, и в колонии ехать не требуется: наша земля огромна, и её ещё предстоит обжить и сделать удобной и процветающей. Немецкий антрополог Ганс Гюнтер писал: «Народы рождаются в деревне и умирают в городе» - всё это было известно давно.
Между тем, несмотря на столь солидный «стаж» проблемы, современные политики и эксперты обсуждают проблему народонаселения так, словно никогда ничего не было и никто никогда прежде не размышлял о причинах вырождения народов.
Между тем, несмотря на столь солидный «стаж» проблемы, современные политики и эксперты обсуждают эти вопросы так, словно никогда ничего не было и никто никогда прежде не размышлял о причинах вырождения народов. Как не вспомнить один из знаменитых афоризмов Черномырдина: «Никогда такого не было – и вдруг опять».
Мне думается, что главным затруднением в понимании вещей является политкорректность. О том нельзя говорить вообще, об этом – с оговорками, нельзя обидеть тех, затронуть этих, словно это светская беседа в дамском обществе. Такая позиция полностью исключает прямой и результативный взгляд на вещи. Наука и – шире – знание не должно быть политкорректным – оно должно быть истинным.
Татьяна Воеводина
*признано в России экстремистским движением и запрещено
