На днях в российских СМИ вновь замелькало словосочетание "превышение меры необходимой обороны". Данный вопрос был поднят в Общественной палате России.
Разумеется, проблема стоит гораздо шире, чем возможность защищаться от преступных посягательств лишь представительницам "прекрасного пола". Хотя "бедной" судебную практику по этим происшествиям, увы, не назовешь. Как, например, дело москвички Александры Иванниковой, в 2005 году убившей напавшего на неё насильника и получившей 2 года условно. Впрочем, Александре еще повезло – её "подругу по несчастью", сибирячку Татьяну Андрееву, осудили на 8,5 вполне реальных лет лишения свободы.
Самое интересное и печальное – статья 108 УК РФ, за убийство при превышении меры необходимой обороны предусматривается максимальный срок до 2 лет тюрьмы. И то – от нуля, то есть наказание может быть и символическим. Тем не менее, иногда суды предпочитают таким подсудимым "давать срок на полную катушку", по другим, более "тяжелым" статьям, как за "умышленное убийство", например. Соответственно, даже за нанесение тяжелых телесных повреждений при обороне могут осудить на несколько лет. Как осудили москвичку Александру Лоткову, ранившую в метро из травматического пистолета напавшего на её друзей хулигана.
В этой связи невольно закрадывается сомнение – насколько можно верить статистике, согласно которой за превышении меры необходимой обороны ежегодно осуждается всего около трех с половиной сотен человек? Не является ли эта цифра лишь "верхушкой айсберга" – основную массу которого составляют приговоры за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, в том числе и повлекших за собой смерть, а то и за полноценное "умышленное убийство", если адвокатам осужденного не получилось доказать, что их подзащитный лишь защищался?
Справедливости ради стоит заметить, что "счастливые концы" в подобных историях всё же случаются. Правда, чаще они происходят после вмешательства высших судебных инстанций, в основном – Верховного Суда. Как, например, это произошло в деле Николая Гончара, осужденного на 7 лет за то, что наркоман, напавший на его 13-летнюю дочь в их собственной квартире, позже умер от разрыва печени после удара Гончара. Но и этот оправдательный приговор запоздал на год - ровно столько отец, защищавший своего ребенка, успел провести в колонии.
Также совсем недавно похожая история имела более благоприятный конец. Другой отец семейства, убивший при обороне трёх из четверых напавших на его дом преступников, угрожавших жизни 7-месячного ребенка, был признан невиновным в том самом "превышении меры необходимой обороны". Правда, лишь после вмешательства известного российского адвоката и члена Общественной палаты России Анатолия Кучерены.
По мнению многих экспертов и общественных деятелей, в российской юриспруденции сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, ещё 27 сентября 2012 года вышло Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление", где чёрным по белому записано, что при такой обороне защищающийся может наносить нападавшему любой вред.
Правда, и в этом тексте для любителей защиты прав несчастных преступников есть лазейка. "Ответственность за превышение пределов необходимой обороны наступает только в том случае, когда по делу будет установлено, что оборонявшийся осознавал, что причиняет вред, который не был необходим для предотвращения или пресечения конкретного общественно опасного посягательства." Этим часто пользуются прокуроры и судьи, в тиши кабинетов и залов судебных заседаний решающие за подсудимого, что он, защищаясь от банды громил, таки должен был осознавать, что они его только пугали, а он отобранным у них ножом мог их, о ужас, убить или нанести вред здоровью!
При этом правоохранители наотрез отказываются выполнять другое предписание высшей судебной инстанции – о том, что все обвинения по превышению меры необходимой обороны, даже если факт этого установлен, должен квалифицироваться по ст.114 ч.1 УК РФ – с максимальным сроком лишения свободы до 1 года. Но российские судьи независимы, в том числе и от судов высшей инстанции, которые могут им что-то лишь рекомендовать. Оттого на выходе защищавшиеся жертвы преступных посягательств получают 7, 8 и даже больше лет за решеткой…
Правда, этим летом возможности для наказания граждан, имевших мужество защищаться от преступников самостоятельно, существенно уменьшились. Вступил в силу президентский законопроект о расширении сферы применения суда присяжных. Теперь даже районные суды могут рассматривать дела и об убийствах, и о нанесении тяжелых телесных повреждений с участием присяжных заседателей. Что, понятное дело, резко уменьшает возможности профессионального судьи выносить привычно-осуждающие приговоры, основываясь на "внутреннем убеждении", том же произволе, если называть вещи своими именами.
Но, всё же, предложения членов ОП РФ о полном исключении самого понятия "превышение меры необходимой обороны" нельзя назвать запоздавшим. Ныне много говорится о западной практике применения понятия "мой дом – моя крепость", когда в тех же США, например, непрошеного гостя хозяин дома может в большинстве штатов "приструнить" любым удобным способом – вплоть до выстрела из боевого оружия. Главное, чтобы входное пулевое отверстие было не в спине, и сам грабитель или разбойник не успел выбежать за пределы домовладения.
Но ведь и в русском языке издавна есть понятие "преступник поставил себя вне закона". К сожалению, на деле закон как раз преступника продолжает защищать даже тогда, когда он этот закон преступает, нарушая законные права других граждан. А так быть не должно. Когда злодей пойман, сидит за решеткой, тогда да, у него должно быть законное право на защиту. Но пока он на свободе, и использует свою свободу во вред другим, нанесение злоумышленнику любого вреда не должно караться, не обращая внимания на законы, написанные для защиты честных людей.
В конце концов, в реальной практике есть множество примеров на этот счёт. Так, часовой на посту при приближении к охраняемому объекту неизвестного, после неподчинения команде "Стой, кто идет!" обязан открыть огонь на поражение. А потом уже разбираться, кто там шёл к складу с боеприпасами или военному городку со спящими солдатами – диверсант или подвыпивший.
То есть при охране военных объектов сколь-нибудь ценной собственности чётко действует "презумпция вины" нарушителя – и такая же презумпция невиновности охранника. Но, видно, человеческое достоинство, а то и жизнь со здоровьем законопослушных граждан не стали такой же абсолютной ценностью для многих российских правоохранителей низовых звеньев. А потому ими выносятся приговоры за "превышение меры необходимой обороны", вопреки отношению к этой проблеме верховной власти, что вызывает однозначное негодование общественности.
Хочется надеяться, что после начатого Общественной палатой процесса в этом направлении дело сдвинется с мёртвой точки.
