Лев Токмаков. Обложка книги Джанни Родари «Джельсомино в Стране лжецов».
В 1959 году Джанни Родари написал книгу «Джельсомино в стране лжецов», которую в СССР прочитали миллионы советских детей. И восприняли ее только как сказку. А когда СССР не стало, оказалось, что это совсем не сказка… но дети уже стали взрослыми и им недосуг перечитать детскую книжку. А зря.
Нас окружает странная лживая действительность. В чем причина этой беспрестанной лжи? Кажется, что ответ всем известен — мы живем в стране с развитым криминальным капитализмом, построенным «трудами» гг. Гайдара, Ельцина, Чубайса etc. — страна знает своих «героев». Только вот общественное сознание всё время хочет остановиться на первом слове — «криминальный», не уделяя особенного внимания «капитализму». Дескать, капитализм бы еще туда-сюда, как-то бы можно было жить (живут же люди на Западе?!), но вот то, что он криминальный — это уже непереносимо. И действительно ведь: коррупция, воровство, криминал во власти… В этом преувеличенном внимании именно к «криминальному» окрасу отечественного капитализма видится призрак не преодоленной лжи еще перестроечной — мол, капитализма-то большинство хотело, но вот криминал всё испортил. А если бы не он, то, может быть, и ничего было бы…
Особенно противно слышать крики про «криминал и коррупцию» из либерального лагеря — подельников и наследников тех самых гг., которые и соорудили на нашей земле эту пакость. Тут многие озабочены «криминальностью» и более других любят делать себе имя на болтовне о законности, коррупции, часах чиновников и пр. Возникает ощущение, что это «ж-ж-ж» неспроста и что акцент на криминальности — своего рода отвлекающий маневр. От чего отвлекающий?
От обсуждения собственно капитализма — этого монструозного общественного устройства, в рамках которого «криминальность» не может претендовать даже на 1% от его разрушительной силы. Криминал и коррупция — это, говоря словами Станислава Ежи Леца, «горькие пилюли в сладкой глазури. Пилюли сами по себе безвредны, отрава заключена в сладости». То есть в самом капитализме. И поскольку мы «в нем живем», отрава пронизывает буквально всё, включая нас самих.
Сегодня, в день рождения замечательного детского писателя Джанни Родари мы предлагаем «легкое» чтение — его книгу «Джельсомино в стране лжецов». Настойчиво предлагаем — вот прямо сейчас взять и прочесть. И тем, кто читал в детстве, и тем, кто не читал. Потому что книга эта — о той самой отраве.
Но постойте, скажет читатель. «Джельсомино в стране лжецов» — детская сказка. А вопросы как-никак подняты совсем не детские, разве о капитализме, эксплуатации и коррупции нельзя прочитать в больших и серьезных фолиантах? Конечно же, можно, читатель! И нужно! Но почему бы не начать с того, чтобы вдумчиво перечитать детскую сказку? «Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок», как писал Пушкин.
Ведь настоящая детская литература — не только и не столько детская. Автор, для кого бы он ни писал, не может не высказать себя: свои убеждения, свои мечты, свои размышления, свою картину мира, всю свою сложность и глубину. Думается, что и юному субъекту приятнее, когда с ним не сюсюкают, а обсуждают серьезные большие вопросы понятным ему языком. Поэтому неверно думать, что «просто детская сказка» — это неглубоко, несолидно и неинтересно. Часто бывает наоборот — не зря же многие «детские» книги становятся любимыми настолько, что их постоянно перечитывают, став совершенно взрослыми. Причем, каждый раз открывая для себя что-то новое в старой, много раз читанной «просто детской книжке» — то, что открывается человеку по мере его взросления.
Мы тоже верим в хорошие сказки. И думаем, что «Джельсомино в стране лжецов» позволит любому увидеть капитализм «во всей красе» — особенно в той его страшно агрессивной части, которая касается так называемых превращенных форм. По сути, сказка о Джельсомино — это показанное на множестве примеров качественное вскрытие в как бы сказочной, но до боли узнаваемой действительности Марксовых «превращенных форм» и их всеобщности в условиях современного капитализма.
Обратимся к тексту — мальчик по имени Джельсомино, обладающий, что очень важно, от рождения очень громким голосом, таким, что даже когда он говорит шепотом, его нельзя не услышать, а когда он говорит в полный голос — его слышит весь мир, попадает в странную страну. Странную для него. Странную потому, что всё в ней, как предполагает Джельсомино, шиворот-навыворот — то есть всё, что видит и слышит Джельсомино, — это превращенные формы разной степени проработанности, так сказать.
Характерная подмена и оторванность формы от содержания обнаруживается на всех уровнях жизни этой странной страны. Джельсомино — путешественник из другого, не превращенного, мира — не может понять, почему в продуктовом магазине продаются чернила и тетради, а ветчина и хлеб — в канцелярском. Более того, хлебом тут называют чернила (причем красные чернила — зеленым хлебом), а сыр — ластиком. Конечно же, в стране лжецов в ходу только фальшивые деньги, а использование настоящих золотых и серебряных монет тут не только до крайности неприлично, но и является преступлением. Но это только начало сказки. Далее Джельсомино знакомится со Страной лжецов более подробно и везде, буквально везде, в каждой клеточке реальности, видит превращенные формы. Которые, на наш современный взгляд, выглядят не такими уж и сказочными.
Глубина закодированости в сказке Родари лживости/превращенности социальных явлений в условиях капитализма существенно варьируется. Например, в описании местной газеты мы видим прямое, притом очень простое и понятное, описание превращенной формы, ее социальной и экономической природы:
«Газета называлась «Образцовый лжец» (восхитительное название, которое, на наш взгляд, является универсальным для любых современных СМИ — Авт.) и, разумеется, вся была полна лживых сообщений или фактов, пересказанных шиворот-навыворот.
В газете, например, была заметка, озаглавленная «Крупная победа бегуна Персикетти». Вот текст этого странного сообщения:
«Известный чемпион по бегу в мешках Флавио Персикетти победил вчера на девятом этапе в беге вокруг королевства, опередив на двадцать минут Ромоло Барони, пришедшего вторым, и на тридцать минут пятнадцать секунд Пьеро Клементини, оказавшегося третьим. В группе бегунов, прибывших через час после победителя, перед самым финишем вырвался вперед Паскуаллино Бальзимелли».
«Что же здесь странного? — спросите вы. — Бег в мешках — это такое же спортивное состязание, как и всякое другое. На него даже интереснее смотреть, чем на мотоциклетные или автомобильные гонки». Согласен. Но читатели газеты «Образцовый лжец» отлично знали, что никакого бега в мешках никогда и не происходило. А Флавио Персикетти, Ромоло Барони, Пьеро Клементини, Паскуаллино Бальзимелли да и вся группа бегунов никогда в жизни не влезала в мешки, и им даже не снилось обгонять друг друга или перед самым финишем вырываться вперед.
Вот как обычно дело обстояло. Ежегодно газета устраивала бега в мешках по этапам, в которых никто никогда не принимал участия. Некоторые честолюбивые граждане, желая увидеть собственное имя на газетной полосе, платили за свое участие в беге и каждый день вносили определенную сумму денег, чтобы считаться победителем. Кто вносил больше, тот и провозглашался очередным чемпионом. Газета не скупилась на слова, прославляя его, и называла то «героем», то «бегуном высшего класса» и т. д. Победа находилась в прямой зависимости от поступления денежных взносов. В те же дни, когда поступления были незначительные, газета в отместку писала, что команда дремала в пути, а первоклассные бегуны и рядовые спортсмены бездельничали. Это позор. И чемпионам Персикетти и Барони придется приналечь на следующем этапе, если они дорожат расположением зрителей.
Синьор Персикетти был владельцем кондитерских фабрик, и его имя, напечатанное в газете, служило рекламой для его пирожных. Поскольку он был очень богат, то почти всегда обгонял других и приходил первым. На финише его «целовали и воздавали ему почести», а по ночам болельщики исполняли серенады под окнами его дома. Так, во всяком случае писала газета. И нет нужды говорить о том, что болельщики, которые не умели играть даже на барабане, преспокойно похрапывали в своих постелях».
Кроме прочего, в приведенном отрывке крайне интересно, что автор, очевидно, предполагает осведомленность читателей об истинной природе отношений, скрывающейся за заметкой «Образцового лжеца» о беге в мешках. Все участники игры: и «бегуны», и журналисты, и читатели газеты — всё понимают, но продолжают действовать на вполне реальном уровне, — покупать и читать газету. Более того, несмотря на очевидную всем лживость содержания, газетная заметка оказывается «хорошей рекламой», что наводит на определенные размышления…
В частности, о том, что даже понимание лживости СМИ не может предотвратить пользование ими. В первую очередь потому, что современный человек не может жить совсем без информации — существует культурная норма «информированности» или осведомленности, которой человек должен соответствовать. И от того, что мы все не доверяем нашему телевидению или СМИ в целом, мы не перестаем пользоваться их информацией. Да, в России в последние годы стало модно не смотреть телевизор и об этом рассказывать. Однако те, кто не смотрит телевизор, всё равно читают (или слушают по радио, или смотрят в интернете) своих «Образцовых лжецов». И, соответственно, проникаются их ложью — иначе бы реклама пирожных синьора Персикетти не была бы эффективной и он не участвовал бы в соревнованиях по бегу в мешках. Точно так же, как без наших «Образцовых лжецов» не была бы эффективной реклама айфонов, гамбургеров, сникерсов и пепси-колы, и их бы никто не покупал. А она, реклама эта, не просто эффективна, а суперэффективна. Причем и у тех категорий населения, которым кажется, что они всё понимают про лживость и продажность СМИ и поэтому даже телевизор не смотрят.
То есть понимание на индивидуальном уровне принципиальной лживости информации СМИ никак не отменяет того факта, что эта лживая информация всё равно впитывается человеком. То же и с превращенными формами: они, согласно Марксу, не зависимое от субъекта восприятие реальности, а суть сама объективная реальность, которую субъект не в состоянии игнорировать, что бы он о ней ни понимал.
Вернемся в Страну лжецов. Это типичное пиратское королевство: страна, буквально захваченная пиратами: «И ничего удивительного в этом нет. Довольно часто случается, что банда пиратов захватывает ту или иную страну в какой-нибудь части света». Согласимся, ничего удивительного нет — по пальцам можно пересчитать страны, которые бы не были на сегодня захвачены различными бандами: иногда пиратами, но чаще сухопутными разбойниками. Неудивительно и другое: пираты из сказки Джанни Родари совсем не хотели, чтобы люди называли их пиратами, они хотели быть настоящей «аристократической элитой» без всяких ненужных воспоминаний об их прошлом. Этого хотят все пираты в мире: ну кому хочется вспоминать о периоде первоначального накопления капитала и временах захвата власти?
Пираты из Страны лжецов нашли простое и эффективное решение:
«Нужно изменить значение всех слов, — пояснил он (главный пират, а ныне король — Авт.). — Например, слово «пират» будет означать — честный, порядочный человек. Таким образом, когда люди будут говорить, что я пират, на новом языке это будет означать, что я порядочный человек …
(Далее он требует — Авт.) …Изменить все названия вещей, животных и людей! Для начала вместо «доброе утро» нужно говорить «спокойной ночи». Так, мои верноподданные будут начинать свой день со лжи. Конечно, когда придет время идти спать, надо будет говорить «доброе утро» … А чтобы сказать кому-нибудь: «Как вы прелестно выглядите», нужно будет говорить: «Ваша физиономия кирпича просит».
После реформы словаря был издан закон, который делал ложь обязательной для всех».
То есть пираты решили проблему кардинально: они не стали дожидаться, пока социальная жизнь сама породит необходимые им как воздух превращенные формы, а сами их «назначили». В действительности это вряд ли возможно, а в сказке — пожалуйста. Даже завидно! Потому что в нашей сегодняшней действительности как было бы полезно, если бы каждый твердо знал, что когда тебе говорят «Как вы прелестно выглядите», это означает «Ваша физиономия кирпича просит». Потому что в нашем капиталистическом раю именно так всё и обстоит, однако люди этого не понимают и делают множество ошибок.
Скажем, когда люди отправляют детей в школу, они почему-то думают, что в школе детей будут учить и воспитывать. Мало кому приходит в голову, что в школе детей будут разучивать и развоспитывать, то есть производить из них тупых безмозглых неучей, агрессивно настроенных против собственных родителей. А ведь так и будет! Если бы у нас, как в Стране лжецов, все знали бы, что всё принципиально наоборот, если бы все применяли на практике «фильтр имени Джельсамино» то…
Тут нам хотелось бы немного отвлечься и обратить внимание на то, что Маркс, по-видимому, видел в превращенных формах не просто способ понимания товарно-денежных отношений, основу трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости, то есть основу произведенной Марксом «критики политической экономии», но и вообще механизм того, как именно «бытие определяет сознание». Без понятия превращенных форм эта всем известная формула была бы просто философским принципом, символом веры, если хотите. Но введение понятия о превращенных формах если и не полностью, то как минимум в тенденции указывает путь, на котором можно найти понимание сущности того, что определяет эта формула.
Таким образом «Джельсомино в Стране лжецов» не только дает читателям от мала до велика возможность посмотреть на мир через фильтр «превращенных форм», а еще и войти в круг истинно философских проблем о природе восприятия (объективной) реальности и сущности сознания как такового. Поскольку в Стране лжецов превращенные формы назначены самым простым способом — через противоположный названию (или самопредставлению) смысл, то они самоочевидны как чужестранцам (каковым является Джельсомино), так и читателю. Коты носят собачьи клички и лают, а собаки мяукают и зовутся исконно кошачьими именами… «Дождь собирается» означает ясный солнечный день, а «Спокойной ночи!» означает «Доброе утро!». Всё является как минимум не тем, чем кажется (названо), а как максимум — оказывается прямо обратным тому, чем должно было бы быть. Это и есть «фильтр имени Джельсомино». Если смотреть через него на мир, в котором мы живем, можно увидеть много интересного.
Естественно, не стоит думать, что применяя «фильтр имени Джельсомино», мы тем самым овладеваем всеми инструментами Марксова анализа, да и самим понятием «превращенной формы». Конечно же нет — было бы, согласитесь, странно, если бы чтение детских сказок заменяло изучение «Капитала» или «Немецкой идеологии». «Уровень анализа», который становится доступен при применении «фильтра им. Джельсомино» — самый-самый первый, весьма поверхностный, детский во всех смыслах слова. Потому что настоящее понимание превращенных форм, их вездесущности, их бесконечной глубины, когда во многих случаях мы наблюдаем превращенную форму того, что само является превращенной формой того, что тоже является превращенной формой… и т. д., до бесконечности, — очень непросто. Однако и наш детский фильтр — тоже весьма полезная штука.
Так, например, как сказано выше, применение этого фильтра к вопросам образования немедленно приводит к пониманию того, что образование при капитализме выполняет строго противоположную своему названию функцию — отуплять население и не давать возможности «кому попало» получать знания, которые могут стать пропуском для этого «кого попало» в мир элиты. В том, что это именно так, может убедиться любой человек, давший себе труд задуматься над тем, что происходит в российском образовании.
Ответить на вопрос о природе этого процесса, несколько сложнее. На поверхности лежит ответ, что поскольку всякая деятельность в условиях капиталистической реальности направлена на максимизацию прибыли (которая является превращенной формой прибавочной стоимости, которая является превращенной формой прибавочного труда…), а не на максимальную эффективность самой этой деятельности и не на выполнение своей заявленной функции (в нашем случае — это образование), то, видимо, образование, которое увеличивает невежество, более прибыльно, чем образование, которое дает знания. Но дальше встает вопрос, почему это так. Почему образовывать невеж выгоднее чем учить?
Ответ на этот вопрос заведет нас слишком далеко от сказки Джанни Родари, да он и не входит в круг задач данной статьи. Представляется, что было бы полезно, если бы читатели научились делать хотя бы первый шаг: во всяком объекте, явлении, процессе, институте окружающей нас капиталистической жизни видеть, применяя «фильтр им. Джельсомино», превращенную форму, скрывающую или даже отрицающую свое содержание. Потому что даже этот простой прием дает очень много нового и полезного понимания. Например, о том, насколько бессмысленны жалобы, скажем, на реформу образования: ведь глупо жаловаться, что хлеб невкусный, если на самом деле это — чернила.
Данная статья — переработанный вариант цикла статей, опубликованных в газете «Суть времени» в 2014 году.
Юлия Крижанская , Дмитрий Третьяков
