Ректор Санкт—петербургского Гуманитарного университета профсоюзов Александр ЗАПЕСОЦКИЙ рассказал, как была организована работа с детьми в СССР.
Трагедия на Сямозере, когда в штормовую погоду погибло 14 детей, нашла отклик у старых кадров, кто еще во времена СССР «рулил» лагерями. Один из них — член-корреспондент Российской Академии Наук, ректор Санкт— петербургского Гуманитарного университета профсоюзов Александр ЗАПЕСОЦКИЙ.
О том, почему во времена Советского Союза такое в принципе было невозможно, мы поговорили с Александром Сергеевичем.
- Как вы возглавили лагерь?
- В 21 год я закончил вуз. Вышел на работу в Государственный оптический институт, научным сотрудником. Два лета ездил старшим инструктором по спорту в лагерь для детей сотрудников ГОИ. Начальником лагеря меня назначили в 24 года.
- Как во времена СССР отбирали и готовили директоров лагерей?
- На эти должности назначали проверенных на деле людей, способных вести себя ответственно и сочетать административно-хозяйственные и педагогические умения. Кадры черпали в основном с административной работы, из общественных организаций и из персонала самих лагерей. Стать начальником лагеря можно было, только пройдя специальную подготовку. В Ленобласти каждое лето открывалось более 600 лагерей. Каждый начальник весной ехал на курсы. Даже, если это был 20-й сезон его работы.
Помню, я попал на курсы в «Зеркальный». 600 начальников. Большинство – матёрые мужики. Неделю с утра до вечера – сплошные лекции. Каждую читал крупнейший в Ленинграде специалист – практик: финансы, отчётность, пожарная безопасность, организация питания, досуг, спортивная работа…
К концу первого сезона я вывозил из лагеря несколько книг, заполненных различными формальными циркулярами. Под каждым из документов были подписи ответственных за исполнение: прочитали, согласны.
Одна из лекций называлась: «Первые 3 дня в лагере». Выяснилось, что если в эти дни не загрузить детей плотно содержательными и интересными занятиями, то всю остальную смену в лагере будет сплошной бардак. То есть, 3 дня надо планировать буквально по минутам. И ещё много чего выяснилось. При всём уважении к КГБ думаю, что даже там не готовили курсантов лучше, чем нас на этих курсах.
Одна из лекций стала для меня настоящим шоком: «Детский травматизм». Лектор спокойно и буднично рассказывал, что бывает, когда ребёнок опрокидывает на себя тарелку с горячим борщом, когда забирается на забор и падает с него. А на экран проецировались слайды: обожжёные малыши, открытые переломы, острая арматура, пронизывающая детское тело…
Зал сидел в полном оцепенении. Минут через 20 я услышал удары дерева о дерево. Это стукались сиденья пустевших кресел. Отдельные кандидаты в начальники не выдерживали зрелища и начали покидать зал. Минут через 10 вышел и я. В фойе зала уже находилось десятка два крепких мужчин, пребывавших в невменяемом состоянии. Никто не разговаривал. Отрешённые лица, молчание. Думаю, уже ничего больше знать о детском травматизме им не требовалось.
К тому времени, как я стал начальником лагеря, точно знал: самое страшное, что может случиться в жизни – гибель ребёнка, которого мне доверили.
Лагерь, которым я руководил, был ориентирован на подростков с моего предприятия и назывался спортивным. Спортсменов там не было, но спортом занимались очень много. Из 30 человек персонала я набрал 25 мастеров спорта, включая стрельбу из лука, мотоциклы, конный спорт и так далее.
В 7 часов утра все, кроме больных, выходили на зарядку. Далее весь день был расписан по минутам. А после отбоя вожатые усаживались на скамеечке напротив выхода из спального корпуса. Все знали, что наши дети уже достигли периода полового созревания и могут попробовать производить себе подобных.
- На вас была и спортивная, и культмассовая работа?
- Нас учили проводить соревнования и праздники. Летом 1979-го года я неожиданно стал одним из пионеров по части организации только-только входивших в моду дискотек. Живя в отдельном домике, слушал по вечерам привезенную с собой часть огромной коллекции пластинок с джазом. Музыка слегка разносилась по лагерю, и дети стали собираться под окнами, слушать, потом попросили рассказывать. Дошло до того, что я по вечерам стал вытаскивать колонки на крыльцо, развесил лампочки на елках. Дети танцевали среди деревьев. Нарвался на выговор начальства: звуки музыки мешали жителям нескольких поселков, находящихся в километрах 10 от нас... Напряжение было огромным. С 7 часов утра и до 11 вечера мы работали с детьми. Когда они засыпали, мы проводили совещание, обсуждали прошедший день и планы работы. Потом я занимался документацией, бухгалтерскими делами. Далее наступало утро. В общем, после отъезда последней смены готовил лагерь к эвакуации, консервированию зданий и отсыпался.
- Травмы и ЧП случались?
- Самый страшный момент всей работы был, когда девочка сломала бедро. Кандидат в мастера спорта по выездке, она возвращалась с тренером и детьми после занятий. Неожиданно лошадь попала копытом в лужу, и лошадь под пострадавшей совершила резкий прыжок. Предотвратить такое никто не мог, но переживали все ужасно. В другой раз ребенок убежал из лагеря. Поссорился с кем-то из ребят, разнервничался. Мы носились по всем окрестным лесам на мотоциклах, как сумасшедшие, пока не выяснили, что он благополучно сел на автобус и уехал в город.
В целом же у нас царили порядок и дисциплина, но детям, по-моему, лагерная жизнь была не просто интересна. Она воспринималась как счастье.
Светлана Самоделова
