Глава Ханты-Мансийского автономного округа Наталья Комарова предложила активнее привлекать нейросети к управлению государством. В перспективе, по ее мысли, искусственный интеллект (ИИ) и вовсе может заменить собой губернаторов, поскольку в системе власти нам достаточно лишь одного живого человека: «Есть президент, и хватит».
Мне почему-то кажется, что будут на нашем веку еще и губернаторы, и мэры, и их выборы, но любопытна реакция на это смелое заявление. Кто-то отнесся к нему с иронией, кто-то воспринял более серьезно, но не слышно никакого алармизма. А ведь сколько лет нас пугали восстанием машин, сколько книг об этом написано, сколько фильмов снято. И вот, казалось бы, не последний человек в стране предлагает, чтобы мы сами, по своей воле, отдали власть в руки машин, преподнесли им ее на блюдечке с голубой каемочкой, но никто не бьет тревогу.
Это особенно бросается в глаза на фоне того, что происходит сегодня на Западе. Там в последние недели развернулась борьба вокруг Сэма Альтмана, генерального директора компании OpenAI, которого сначала внезапно уволили, а потом восстановили в должности. OpenAI – создатель интернет-сервиса ChatGPT. Когда обнаружилось, что сервис стремительно «умнеет» (хотя я не знаю, стоит ли еще это слово брать в кавычки), сообщество исследователей и по совместительству бизнесменов разделилось на две партии. Одни, ориентированные на научную этику, считают, что работу надо притормозить, если мы не хотим на полном ходу влететь в мир «Матрицы». Другие, больше озабоченные прибылью, полагают, что надо ковать железо, пока горячо, а там уж как-нибудь разберемся. На данный момент, как мы видим, побеждают вторые, а стало быть, тревожные слухи вокруг развития нейросетей будут лишь нарастать.
Но то у них. А у нас иначе. Русские на сегодняшний день – явные нейрооптимисты, без страха смотрящие в наше нейробудущее. Объяснить это можно несколькими причинами.
Во-первых, в России еще не настолько углубились в эту тематику и у нас, возможно, еще недостаточно сложилось сообщество, в котором могли бы проходить принципиальные дискуссии на тему ИИ. Да и продукция отечественных разработчиков еще не внушает опасений за судьбу человечества.
Скажем, недавно публике представили версию 3.0 «бота-художника» Kandinsky. Заявлено, что эта версия, например, способна рисовать известных российских личностей. Хорошо, проверим. Задаю простой запрос: «Жириновский играет на арфе, наблюдая за пожаром Рима». Смотрю на получившуюся картинку. Арфа есть, пожар есть, Рим тоже похоже вышел. Где Жириновский? Вместо него какой-то другой дядька. В общем, так мы нейрослона пока что не продадим.
Во-вторых, в России еще в советские времена сложилась традиция технооптимизма. Тогда считалось: если при капитализме машина порабощает человека, то при социализме она освобождает его. И Запад не очень-то против этого возражал, о чем свидетельствует мрачная череда западной фантастики – от Герберта Уэллса до современных голливудских антиутопий. У них – мир, порабощенный техникой, а у нас – светлое будущее: «Великое кольцо» Ефремова и «Мир Полудня» Стругацких.
Если в 1930-е годы комсомольца звали за руль трактора и за штурвал самолета, то сегодня этот унаследованный технооптимизм проецируется, помимо прочего, на развитие ИИ. И хотя у нас давно нет социализма, отсутствие страха перед ИИ на самом деле значит одну важную и отрадную вещь: по большому счету мы не боимся друг друга. Не боимся, что одна часть общества будет использовать нейроресурсы во вред другой.
Третья причина: в противостоянии с Западом нам нужен какой-то технологический козырь. Почему бы не предположить, что в нейрогонке наши русские мозги в конце концов окажутся сильнее, а наша готовность как можно шире применять ИИ в жизни даст нам преимущество перед американцами и европейцами? В том числе речь идет и о завязанных на ИИ новых технологиях управления. Именно об этом и сказала Наталья Комарова.
Чем же ИИ в роли чиновника может оказаться лучше человека? По мнению главы ХМАО, именно отсутствием «человеческого фактора». То есть субъективности и личной заинтересованности.
Попросту говоря, ИИ нельзя коррумпировать, он не берет взяток и не продвигает своих. В разные времена и в разных странах по тем же мотивам к управлению государством привлекали евнухов – например, в Византии или Китае. Понятно, почему это делалось. Евнух ничего не мог оставить своим детям, поскольку не мог их иметь, а следовательно, его личная заинтересованность была ограниченной. Впрочем, кто читал роман «Троецарствие», тот помнит, что древним китайцам случалось стонать и от злоупотреблений евнухов.
К тому же исключение человеческого фактора при принятии решений имеет не только плюсы, но и минусы. Например, ИИ нельзя привлечь к ответственности. В тюрьму его не посадишь, штраф на него не наложишь. А поскольку ИИ «мыслит» так, как его научат конкретные люди, то делегирование управленческих функций ИИ может стать замечательным способом для ухода чиновников от ответственности. Это не мы так решили, это машина так решила. Мы субъективны, а машина объективна, потому что неподкупна. Но неподкупность сама по себе не означает справедливости, не говоря уже о компетентности.
Кроме того, введение ИИ в систему принятия решений может обострить трудности коммуникации между человеком и властью до такой степени, что советское выражение «вас много, а я одна» будут вспоминать с ностальгией. Потому что машина – это даже не «одна», это ноль в личностном плане. Невозможность пробиться со своими проблемами к живому человеку, своему биологическому собрату, уже сейчас неимоверно бесит, когда приходится иметь дело с некоторыми продвинутыми службами поддержки. Если же государство тотально отгородится от граждан бездушными ботами с приятными женскими голосами, то граждане могут ответить ему таким же равнодушием.
В России, наоборот, нужно очеловечивать государство, создавать как можно больше теплоты и душевности в отношениях между ним и людьми. Чтобы чиновник не чувствовал себя небожителем, а рядовой гражданин понимал, что государство – это не внешняя сила, не машина, а наше общее дело.
Чем тут могут помочь нейросети? Наверное, тем, что возьмут на себя техническую составляющую государственного труда, освободив чиновника для дел, требующих человечности.
Например, сегодня Сергей Собянин управляет Москвой, а созданная им система госуслуг автоматически раз в год поздравляет меня с днем рождения. А в будущем, когда нейросети станут еще умнее, они настолько разгрузят московского мэра от текучки, что он, наоборот, будет находить время, чтобы таких, как я, поздравлять лично.
Но самое главное, как бы ни поумнел искусственный интеллект, он никогда не придумает за нас наши ценности – то, ради чего мы живем. Поэтому живые и теплые чиновники еще послужат стране.
Игорь Караулов
Изображение: Нейросеть Kandinsky
