Русские Вести

Пляски на крови


Искренне радуюсь, что остался жив парень, которого убивали в вагоне московского метро трое ублюдков, прыгая у него на голове. Обычное дело в некоторые поры, а именно - в поры советские, когда окружающие бросались на защиту людей от хамов и нелюдей, сейчас столь редкое явление, что удостаивается государственных наград. Скоро и школьник, который переведёт бабушку через дорогу, будет объявлен Героем России, а тот, кто помог донести тяжёлую сумку - уже Герой труда - столь нечасты случаи взаимоподдержки и помощи.

Моя незабвенная мама всегда буквально бросалась разнимать дерущихся. И мы, идя с ней, видя, как она себя ведёт в этих ситуациях, усвоили как данность - надо спешить на помощь, не рассуждая, а что мне за это будет? Останусь ли жив-здоров? Сегодня вы пройдёте мимо, завтра мимо вас пройдут, когда очередной ублюдок возомнит себя повелителем.

Сама я, мамина дочь, вмешиваюсь в конфликтные ситуации всегда. Буквально пара случаев, показательных. Хотя их много. Еду поздним вечером в метро. Ещё на платформе в ожидании поезда слышу перебранку двух молодых парней. Один - гость столицы, одетый в костюм и рубашку, вполне цивилизованный. Другой, скорее всего, москвич. Подошёл состав, мы все трое оказались посередине вагона - на одинаковом расстоянии между двух дверей. Парень пошёл к одной двери, за ним и гость столицы двинулся, я направилась к другой двери, села, глянула на вагон - полупустой, парни уселись - гость устроился напротив москвича, рядом сидит какой-то качок, придерживает велосипед - спортсмен, одним словом. Я стала читать. Слышу возню, подняла глаза - парни уже дерутся. Качок встал, схватил велосипед и быстро двинулся в другой конец вагона. Я вскочила, кинулась к дерущимся, сначала призываю, мол, прекратите. Они машутся, я схватила за пиджак того, кто ко мне спиной - гость столицы, он повернулся -у него уже нож. Я стала, как пращой, крутить сумкой между ними, не давая нанести удары ни друг другу, ни мне. Показалось, что поезд едет до остановки час. Когда он остановился, я буквально вытолкала гостя, не давая ему зайти обратно, пихала его сумкой, отпинывала ногой. Когда дверь закрылась, он мне ребром ладони по горлу показывает - зарежу. И такая звериная ненависть!

Я села на своё прежнее место. Напротив меня сидел пожилой мужик, который даже не шевельнулся во время драки, но говорит мне: «Это же опасно. А вдруг у них ножи? Зачем вы рискуете?» Я говорю: а у них да, ножи. Но Матросов и не задавался вопросом, а если у них пули? Он знал: у них пули. И дал нам жить, чтобы мы сидели и дрожали. Вы смогли бы дальше жить, если бы на ваших глазах человека убили, а вы бы сидели и смотрели? Я бы не могла.

Что характерно? Гостю столицы, вполне приличного вида, нужен был конфликт! Он внешне оцивилизовался, но воспитание сидит глубоко. Вот парень после перебранки пошёл к одной двери, а он не двинулся к другой, чтобы разойтись, пусть и на повышенных тонах, а посмотрел, куда тот - и за ним. И сел в полупустом вагоне напротив, явно- продолжения ссоры хотел. И у него - нож с собой. Он столь смел не случайно. Но у меня ещё недоумение: с какой целью качок, что в обнимку с велосипедом убежал в другой конец вагона от дерущихся, мускулы наращивает? Сила ему для чего? Чтобы что? Перед девушками красоваться?

Раз выхожу на станции Парк культуры. Солнечный день, на площади перед входом в метро всегда много народу. Когда выходишь, оглядываешься по сторонам и идёшь дальше. Вот я огляделась - в стороне, в которую «мне туда не надо», двое дерутся. Народу вокруг - десятки. Я кидаюсь к дерущимся, тоже призываю: прекратите, перестаньте. Оба русские. Я между ними влезаю, у обоих лица в крови, но меня они не трогают, стараются меня оббежать и продолжать разборки. Но я между ними суюсь, за руки хватаю. Видя мои пляски, ещё одна женщина, постарше, подходит, строго им: «Я - полковник юстиции. Прекратите». Они её послали не матом, но конкретно. Я говорю ей: давайте вот этого, молодого, под руки возьмём обе, повиснем на них, обездвижем. Так и сделали. Стали уговаривать его, чтобы успокоился, а более старшему говорим, что он умнее должен быть, чтобы отошёл. Он отошёл. Молодой, лет двадцати с небольшим, горячо объясняет, что тот (а тому лет 30), в кафе, где они за соседними столиками сидели, сказал, что вы, салаги, жизни не видели. А он и не салага. Мы ему говорим: ты прав - свою честь отстаивая. Но и тот прав, говоря, что молодые жизни не видели. Он обидеть-то не хотел. Дурацкая причина, пустяк, а вы до крови дерётесь, чуть не убили друг друга.
Женщина, решив, что конфликт исчерпан, ушла. А парень опять кинулся к обидчику. Я снова за ним, говорю, что уже наверняка милицию вызвали, приедут, заберут обоих и выяснять не будут, кто прав, кто виноват, - упекут. Под руку старшего взяла, вцепившись в него, и утащила, отмахиваясь от младшего, к входу в метро. Дала платок, от вытер кровь, я проследила, чтобы он зашёл в метро и уехал по эскалатору, чтобы не вернулся - и опять в драку. Убедилась, что молодой в кафе ушёл, где они? видимо, и сидели, когда стали перебраниваться, а драться вышли на улицу.

Пошла на работу, метров через сто меня догоняет молодой мужичина и говорит: «Какая вы молодец, как хорошо всё уладили». Я спросила, а что ему мешало? Он - здоровый, крепкий. Он говорит, смущаясь: «Знаете, неудобно вмешиваться. Считается, что дело не твоё, сами разберутся». То есть как бы неловко, что, как совок, везде лезешь. А в свободном обществе никто не посягает на свободу убивать и умирать.

А вот ещё. Иду к эскалатору на подъём, ты как бы в толпе, и вдруг меня очень явно хватают за попу. Поворачиваюсь - гость столицы. Я его пнула, он оскалился, я его назвала козлом, он меня обматерил. Но народ двигается хаотично, и наши любезности даже не замечает. Я беру немного в сторону, и когда мы оказались у эскалатора, я пихаю сладострастца вперёд на ступеньку, на которых народ стоит очень плотно. Ему деваться некуда - ни вперёд, ни назад- все ступеньки заняты. Пока мы поднимаемся, я его стукаю в спину, он меня материт сквозь зубы, рожи угрожающие строит, когда оборачивается, и говорит, что сейчас сойдём с эскалатора, и он мне покажет. «Клянусь, живой не будешь!» Я прекрасно знаю, где на станции сидит милиция, и когда мы поднимаемся наверх, я сзади хватаю его за ремень и тащу в сторону комнаты милиции. А схваченный даже упираться не может, потому что я тащу его сзади, он и стукнуть как следует не в состоянии. Притащила в милицию, говорю: сексуальные домогательства, оскорбления, угроза убийством. Хочу написать заявление.

Каким плаксивым, поплывшим в слёзы стал только что угрожавший и грязно матерившийся малый, но гордый! Но милиционер вдруг заявляет: «А если гражданин тоже напишет на вас заявление? Гражданин, вы хотите написать заявление? «Гражданин» даже не понял, что от него хотят. Тогда милиционер разъясняет: «Гражданка применяла к вам физическую силу (он же видел, как я его притащила), лишала вас свободы, оскорбляла вас? Напишите на её противоправные действия заявление». Тот плачет: «Она меня била и обзывала нерусским». Милиционер, вполне себя рязанской паренёк, торжествующе мне: «Вот. Гражданин на вас напишет. Пишите, гражданин, что она осуществляла в отношении вас насильственные действия и разжигала национальную рознь». Я говорю: пусть напишет. Дело дойдёт до суда, коли такие обвинения в мой адрес. Это же нельзя оставить и попустительствовать мне, насильнице и ксенофобке. И на суде я в присутствии его земляков скажу все те слова - петух, козёл, дерьмо -, коими я его чествовала. Пусть ещё узнают, что его баба избила, как вы выражаетесь, изнасиловала «насильственными действиями». Про избиения - давайте снимем с потерпевшего побои, вызовите медиков, а то как-то неудобно - без фактов на лице. А «нерусский» не является оскорблением. Тем более у меня фамилия Глушик, и я тоже не русская, так что по этой части вы тут его неправильно проконсультировали».

Сижу, пишу заявление, спрашиваю гостя: «А чего вы не пишете? Вам же продиктовали.»

Говорю силовику: «Я бы могла благополучно ещё раз пнуть его и спокойно уйти, время и нервы не тратить на разборки в милиции. Его оскалы и угрозы для меня - тьфу. Герой кверху дырой. Пусть бабушку свою пугает. Со мной же ничего трагичного не случилось. Но я думаю, что эти гости столицы, не получая отпора, наглеют так, что средь бела дня при свидетелях едва ли не насилуют. Я ему урок хотела преподать. Но вы преподали свой, и он об этом обязательно расскажет, научит и своих соплеменников: насилуйте, угрожайте, бейте, милиция арестует избитого и изнасилованную, а наши диаспоры и их правозащитники ещё и добавят статей».

Написала заявление, оставила номер телефона, ушла. Никто не позвонил.

То есть милиционер не просто не принял сторону пострадавшей, не защитил женщину, а встал на сторону преступника, научая его, как действовать против меня, перечислил кучу статей, по которым подстрекал закатать меня. Если этот урод к взрослой крепкой женщине в людном месте пристаёт, как он себя поведёт с девчонкой в безлюдном месте? И он знает, что русские милиционеры обвинят девочку, что та его стукнула, обозвала. А он всего лишь любви хотел! Высокого чувства. И ведь не случайно большинство комментаторов драки в метро, где ублюдки убивали парня, считает, что если бы, не дай Бог, кто-то вмешался, и хотя бы один синячок остался у этих троих кавказцев, то закатали бы и парня, и вступившихся за него по полной! Значит, этот опыт – быть обвинёнными, если просто давал отпор, есть у большинства! И есть опыт, что, вот как я, пытались призвать мерзавцев к порядку, но преступников отпустили едва ли не с извинениями. И потому гости столицы так нагло действовали, что у них буквально инструкции перед приездом в русские области: больше наглости! Что Чубайс, что бандиты - методы одни. И чуть что - орите о национализме. И силовики вмешиваться боятся, потому что правозащитники и диаспоры ногой открывают двери в силовые кабинеты. Слава богу, кто-то снимал драку. А то бы ещё бы обвинили парня - сам начал конфликт, сам кинулся на пол, голову себе разбил, чтобы обвинить невинных «вежливых и услужливых», как о них говорят их бабушки.

И уж правозащитники бы постарались, чтобы по «десятке» получили русские ребята. И те же представители диаспоры, которые сейчас ахают, что нет национальности у преступников (а у героев есть, у депутатов?), как сейчас говорят, что опозорили народ, тогда говорили бы, наверное, как вежливых услужливых ребят русские националисты избивают.

Так что мы можем защищаться? Прецедент создан? Джорж Флойд наоборот? Нас за это не посадят? Полицаи не призовут насильников писать заявление на изнасилованных? О защите с их стороны и мечтать не приходится - не буду даже примеры, получившие огласку, приводить, когда силовики «умывали руки», если видели перед собой «гостей столицы» . Когда говорят, что те ведут себя, как у себя дома, я удивляюсь, в каких домах себя так хозяева ведут? Хамят, избивают, воруют, насилуют. Они как раз у себя так не поступают. Так ведут себя оккупанты! Вот какой-то прославленный спортивный боец, осудив поступок» этих парней», которых кто-то и «юношами» умудряется назвать, сообщает, что проехал всю республику, но не встретил ни одного, похожего на этих троих. Отлично! Может, они все уже здесь? Нас радуют?

Екатерина Глушик

Источник: zavtra.ru