О ситуации внутри и около России, о внешних и внутренних врагах. В этом выпуске программы "Царьград. Главное" говорим с экспертом Алексеем Чадаевым о том, кто раскачивает ситуацию внутри страны, как система управления в стране загнала российских чиновников "под веник", и как волонтёры и добровольцы повлияли на ход СВО.
Конфликт на Украине перешёл в более тяжёлую стадию для Киева. Об этом сообщил телеканал CNN. По информации издания, ВСУ несут большие потери на фронте "из-за созданных российскими войсками оборонительных рубежей и минных полей".
В беседе с телеканалом Fox News американский сенатор Томми Таберилль заявил, что "не голосовал ни за один цент, отправленный на Украину". Поскольку он был там за три месяца до начала конфликта, встречался с президентом [Владимиром] Зеленским и "они уже тогда воевали", по его наблюдениям, как "команда младших школьников против команды колледжа".
Они не могут выиграть. Мы можем отправлять сколько угодно денег, но ничего не выйдет, пока мы не пошлём туда НАТО и наши войска. Чего мы не собираемся делать. Никаких шансов нет. Так что они пытаются отвести глаза от настоящей проблемы здесь. А это администрация [Джо] Байдена и демократы. Они – полная катастрофа,
– подчеркнул сенатор США.
За океаном идёт предвыборная кампания. И, конечно, республиканцы будут выступать против администрации президента Байдена. Тем не менее, украинский кризис и геополитика стали ключевыми темами и на коллегии Минобороны. Комментируя создание Ленинградского и Московского военных округов с одновременным усилением группировок войск Вооружённых сил Российской Федерации на западных границах, министр обороны Сергей Шойгу отметил, что коллективный Запад ведёт против нас опосредованную войну, оказывая беспрецедентную поддержку марионеточному киевскому режиму.
С февраля прошлого года Украина получила сотни танков, более четырёх тысяч боевых бронированных машин и бронеавтомобилей, свыше 1100 орудий полевых артиллерий, а также десятки современных РСЗО и ЗРК западного производства. Совокупный объём помощи государств НАТО, ЕС и их партнёров превысил 160 млрд. долларов,
– заявил глава Минобороны России.
При этом, как заметил ведущий "Первого русского" Юрий Пронько, западная пропагандистская машина пытается ещё и выдавать желаемое за действительное. Так, в материале Forbes отмечается, что встреча в Саудовской Аравии стала нехилой "пощёчиной" Москве, которая рассчитывала на полную поддержку со стороны Глобального Юга, а Глобальный Юг готов торговать, но не готов во всём поддерживать Москву.
Хотя я, честно говоря, от официальной Москвы никогда и не слышал заявлений о желании полной поддержки со стороны стран Глобального Юга. Но то, что у Брюсселя и Вашингтона есть проблемы в части диалога с этой частью мира, которую они хотели бы вовлечь, но не получается, – это очевидный факт,
– сказал Пронько.
Ведущий обсудил украинский кризис, внутрироссийскую и внешнеполитическую ситуацию вокруг России с журналистом, политологом Алексеем Чадаевым в эфире "Царьград. Главное".
Что изменилось за 1,5 года СВО?
Юрий Пронько. Алексей, рад видеть! Прежде чем начать обсуждение, давайте разделим внутреннюю и внешнюю часть. Внутренняя часть – это атаки БПЛА и раздолбайство в Сергиевом Посаде. Пусть следствие разбирается, что там произошло на самом деле. А вот год назад мы обсуждали, в том числе с вами, тему отсутствия трусов и носков и т.д. в части мобилизации. По прошествии 1,5 лет, с точки зрения внутриполитической составляющей, где мы находимся в этом украинском кризисе?
Алексей Чадаев. Ну, сейчас снабжение армии сильно улучшилось, по сравнению с прошлой осенью. И каких-то, действительно, острых проблемных зон стало меньше. Но нельзя сказать, что они исчезли. Кроме того, это породило ещё такой момент.
С самого начала СВО руководство Минобороны, конечно, очень ревниво относилось к деятельности волонтёров вплоть до прямого запрета некоторым командирам брать что-либо у волонтёрских структур. Они говорили: "У нас всё есть, армия всем обеспечена". И было ощущение, что это какая-то болезненная точка.
Тем не менее, большая часть потребностей фронта продолжает закрываться усилиями волонтёров. Потому что некоторые вещи, в том числе, самые простые, например, маскировочные сети, их по-прежнему очень мало. Люди от закупок где-то перешли уже к производствам. Мы видим, что в самых разных местах создаются целые производства разной продукции, предназначенной именно для армии и фронта.
— То есть ситуация меняется?
— Да.
— Это мобилизация?
— Это гражданская мобилизация. И она идёт параллельно сама по себе. И это тоже стало таким внутриполитическим фактором. Кроме того, мы видим дискуссии в разных кругах, одни патриоты выступают против других патриотов. Кто-то "неправильно" помогает, а кто-то, помогая, позволяет себе кого-то критиковать. И тоже неправ. Идут внутренние разборки. Как по мне, так немного в украинском стиле.
— И иногда случаются ещё и мятежи.
— Да, мятежи случаются. Одна штука.
— Как минимум.
— Для меня в этой истории с мятежом "Вагнера" самое поразительное то, что буквально за пару недель до него состоялся Совет безопасности. На нём обсуждали тему внутриполитических угроз. Говорили о чём угодно, только не о проблеме руководителя "Вагнера" Евгения Пригожина.
— Не засекли? На ваш взгляд? И если вы скажете да, то есть ли иные подобные темы, которые сейчас не засекают, но они могут вызвать кризисные явления?
— Понимаете, я же всё-таки по основной своей специальности, можно сказать, политтехнолог. И я смотрю за теми вещами, которые не на поверхности. Которые видны как большие социальные тренды.
— Тогда логично этот вопрос вам как раз и задавать.
— Да. Мне кажется, наш главный риск состоит в том, что система хочет не просто победить, а так победить, чтобы при этом ничего не менять. Поэтому нам транслируются два противоречивых месседжа. Один, что это экзистенциальная угроза существованию самой страны, поэтому мы все должны сплотиться. Другой – лежи, страна огромная! Не надо совершать никаких несогласованных действий.
— Живи обычной жизнью.
— Да, живи обычной жизнью. И у человека наступает когнитивный диссонанс. В телевизоре говорят, с одной стороны, про священную войну. А с другой – категорическое требование жить так, будто никакой священной войны там нет и не предполагается.
— А с чем связан этот дуализм, на ваш взгляд?
— С тем, что наша система управления внутренней политикой корректно работает только в условии демобилизованного общества. То есть для людей, которые предпочитают жить своей обычной жизнью, а за большими процессами, если и следят, то в фоновом режиме. Когда по отношению к любым выборам, любого уровня, главный запрос не в том, за кого голосовать, а в том, идти ли вообще туда или поехать на дачу, жарить шашлыки. Вот тогда всё работает. Там низкая явка, административная мобилизация. Ну, система умеет.
В ситуации, когда "диванный патриот" превращается в патриота деятельного, у него поневоле возникают вопросы, как что работает в стране. А система не предназначена для того, чтобы кто-то задавал вопросы.
— Система не может реформироваться, перезагрузиться?
— Наверное, может. Нет ничего невозможного, просто этим надо заниматься. А когда заниматься, когда, во-первых, все на фронте. А кто не на фронте, те в Хакасии – спасают Хакасию от коммуниста Валентина Коновалова.
— Как вариант, да. Вы знаете, если бы не возможность смотреть, читать, что происходит там, я бы, может, тоже занял такую позицию: пусть основная масса находится в полудрёме, занимается своими вопросами... Но люди соприкасаются с торговлей, с инфляцией, и они видят какую-то невероятную девальвацию, которая с начала года уже - 30%. И даже самые неискушенные из них в вопросах финансов и экономики понимают, что их покупательная способность пошла вниз.
Что на внешнем контуре
— Алексей, но есть ещё внешний контур. Я включаю, допустим, BBC World News, и первая новость там о манчестерском параде особенных людей в поддержку Украины. Думаю, ну, так совпало... А дальше японский англоязычный телеканал NHK рассказывает о конференции "Свободные народы пост-России", если дословно перевести. И там на полном серьёзе сидят люди и рассуждают о том, что здесь уже ничего не будет, что будет некий конгломерат государств, свободных народов, что Россия ушла в прошлое. И вообще это последняя империя, которая должна рухнуть… И на этом же фоне выступает украинский политтехнолог Михаил Подоляк, что-то тявкает. Ну, понятно, почему он так тявкает. Но эти-то тоже тявкают. И это всё транслируется. И транслируется так, что ты приходишь в недоумение. Они это всерьёз, на ваш взгляд, или такая игра, в том числе, информационная?
— Чем хороши товарищи англосаксы, так это тем, что они умеют играть вдолгую. Я подозреваю, что эта тема со свободными народами – она на вырост. Они, таким образом, выращивают на будущее разнообразных нацактивистов из разных русских регионов.
— Не спеша.
— Да, потихоньку формируют дискурс. Украину тоже так выращивали. Я изучил, чем занимался Степан Бандера, лидер Организации украинских националистов (ОУН), последние 15 лет своей жизни. А он, собственно, превратился в такого писателя-публициста и формировал такой дискурс. Он много писал. И другие, уже отошедшие от прямого активного сопротивления, тоже превратились в публицистов, теоретиков и создавали дискурс.
И эти граждане тоже будут создавать дискурс, хотя сейчас они больше выглядят как городские сумасшедшие. Через 20-30 лет они отдадут Богу душу. И уже для следующих поколений борцов с русским империализмом это будут священные фигуры, которые можно поднимать на знамёна.
— Понимаете, почему я решил задать этот вопрос. Вот, включаешь Fox News – а там то ли иноагенты, то ли экстремисты. Я вижу Лёню Волкова*, который рассуждает про "свободную" Россию. Я включаю CNN – а там Анна Ведута, [бывший пресс-секретарь Алексея Навального*] рассуждает про что-то. Алексей, вот те, кто их приглашает, они всерьёз считают, что это и есть лица России?
— Есть такое понятие в зоологии, как позитивное подкрепление. За последние сто с небольшим лет в России дважды удалось сломать власть и обрушить государство. Причём исключительно посредством такой вот небольшой кучки смешных людей. С какой стати они должны думать, что в третий раз не проканает? В 1917-м и в 1991-м всё было очень успешно. Почему они должны думать, что русские уже научились на своих ошибках и впредь будут осторожнее. С какой стати? Тем более про нас не скажешь, что мы демонстрируем какую-то повышенную обучаемость, наступая на те грабли, на которые уже наступали.
— Власть тоже особо не показывает свою обучаемость. И та сторона, с чего мы с вами начали, она тоже особо не шевелится. Она находится в дуализме.
— Да, она занимается второстепенными вопросами, которыми привыкла заниматься. Той реальностью, где всё понятно.
С самого начала СВО по всей Руси великой стоит стон: "Объясните нам, товарищи граждане, за что мы воюем вообще?" Мы, вон, с половиной мира зарубились. И как-то хоть что-то еще скажите, кроме того, что они там все гомосексуалисты, и те самые, как их, и англосаксы. За что? Понятно, против чего, но за что? Очевидно, у нас в системе тот контур, который вырабатывает и производит, собственно, картину мира, он атрофировался. Причём атрофировался до состояния такой политтехнологической конторы, которая выдумывает лозунги на первомайские демонстрации.
— Но сейчас не та ситуация. Это совсем не лозунги первомайской демонстрации. С той стороны говорят: "Мы вас разорвём!" И вы сами сказали: не спеша. Будем рвать, не спеша.
— Да, медленно спустимся с горы. Плохо оказаться тем самым стадом, согласитесь…
— То есть мы не выучили урок? Вы, кстати, сказали, что ничего невозможного не бывает, и можно достичь любого результата. Здесь я с вами согласен. Но мы постоянно о какой-то камень или камни спотыкаемся, на какие-то грабли постоянно натыкаемся. Причём так звенит по голове, что мама дорогая! Это повторяется и повторяется. Какой-то замкнутый круг.
— Вот один из уроков, который мы должны извлечь из ситуации с СВО. Согласитесь, что первое время даже в нашей пропаганде царила растерянность. Потому что с той стороны вышла очень мощная пропагандистская машина. И кто вытащил ситуацию? Ситуацию вытащили волонтёры. Такая себе полумахновская бригада, в том числе и присутствующие в этой студии. Они внесли свой посильный вклад. Но это люди, которые всё делали сами, по собственной воле. Поднялись, пошли куда-то...
То же самое и со снабжением армии. У нас на Красной площади стоит памятник Кузьме Минину. И это историческое напоминание о том, что в критических ситуациях берутся откуда-то такие люди, которые по своей инициативе делают то, что надо сделать. Но этот урок, я считаю, не усвоен по сей день.
— И эта проблема может нарастать. Поскольку они возникают, модифицируются в новые проблемы. И я, честно говоря, не очень оптимистичен.
— Система должна научиться работать с этой добровольческой стихией. Которая не всегда, безусловно, лояльна режиму. Но она, безусловно, лояльна по отношению к стране. Всякий раз, когда я говорю "должна", то внутренне вздрагиваю. Потому что там ответ, что никто никогда никому ничего не должен. Каждый, кто пытается говорить в залоге долженствования, сразу должен объяснить кто, когда и у кого занимал.
— Одолжил, да?
— Да. Разумеется, они никому ничего не должны. И это тот самый случай, когда нам просто нужна государственная мудрость, именно на том этаже.
— И ответственность.
Система загнала всех под веник
— Знаете, для меня было таким примером даже не начало СВО. А мятеж Евгения Пригожина и его бойцов. В первой половине дня, до появления президента Владимира Путина, было какое-то затишье. И как очень верно, на мой взгляд, заметил президент Белоруссии Александр Лукашенко, "все были под веником". И первой из тех, кого он назвал, кто был "не под веником" , была женщина. Это Валентина Матвиенко, председатель Совфеда. Это не удивило с одной точки зрения, что русские женщины – они всегда такие. А также председатель Госдумы Вячеслав Володин, Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл, и "ещё пара человек", как сказал Александр Григорьевич.
— Он назвал главу Крыма Сергея Аксёнова.
— Назвал, да? Вот, собственно, всё. И для меня это было откровением. И я в эфире Царьграда тоже об этом говорил. Но люди, которые не просто обязаны президенту своей карьерой, которые по ту минуту и час кормились из его рук, как-то "оказались под веником". Это как может быть?
— Вот, представьте, липецкий губернатор Игорь Артамонов. Он утром того дня упорно пытался дозвониться хоть до кого-то из начальства, чтобы спросить, что ему делать. Ни до кого не дозвонился. И по собственной инициативе начал перекапывать экскаваторами, бульдозерами федеральные трассы, чтобы затормозить движение колонны. И сейчас у него проблемы, потому что портил федеральное имущество.
— Серьёзно?
— Да! Прокуратура выясняет, разбирается, что это за самоуправство было.
— Вы меня просто сейчас повергли в шок. Насчёт того, кто "под веником".
— А другие ничего не делали, и у них нет проблем. Так что тут, может быть, сидеть под веником было разумной стратегией.
— Это был сбой системы?
— Конечно. Причём именно на уровне самого главного инстинкта самосохранения - он отказал. Почему система в процессе повышения управляемости упорно занималась тем, что выбивала из руководителей любой вид инициативы. Всё, что было сделано несогласованно, всё, что сделано инициативно, всё, что сделано не по команде, – это всё преследуется. Система выдрессировала их в любой сложной ситуации, на всякий случай, "сидеть под веником". Почему из губернаторов первым на мятеж отреагировал Сергей Аксёнов? Потому что это новый регион.
— Ну, и регион с особым статусом, всё-таки.
— Да! А следом за ним – отреагировали и главы новых регионов, сориентировавшись на него. На него сориентировавшись, заметьте! Не на Москву.
— Заявили о том, что они с президентом.
— Да.
— Возможен ли повтор нечто подобного? Я вот думаю, что нет. Наверное, выводы сделаны. Но, с другой стороны, у меня возникает диссонанс. Люди, которые занимаются продвижением информации, скажем так, они кормят российскую публику пищей "как хреново на Западе". Уж простите, для краткости так обозначу. На Западе, действительно, есть проблемы. Мы этого не отрицаем. Но российских проблем практически не замечают. Поэтому у людей возникает желание найти иные источники информации. И они находят. Сколько ни запрещай, сколько ни вводи ограничений, всё это преодолимо, в буквальном смысле, мы понимаем это. Будут ли сделаны какие-то выводы, с учётом вот этого полуторагодичного опыта? Или попытаются сохранить всё в том виде, как есть. Простоим, доживём – посмотрим, что будет.
— Знаете, я предполагаю, что существующий контур управления медиареальностью сформировался в эпоху телевизионной медиакратии и с тех пор не менялся. Но тогда большая часть аудитории находилась в телевизионной реальности. Люди получали информацию, пользуясь ограниченным количеством кнопок центральных каналов. Которые, в свою очередь, все находились в руках Кремля и управлялись централизованно из одного кремлёвского медийного совещания.
Но с тех пор медиареальность очень изменилась. Аудитория ушла в интернет, в соцсети, в другие источники. И даже технологически появились другие способы получения и обмена информацией. Но система управления-то осталась та же!
Поэтому у них выработалось уже рефлекторное действие на любую неудобную информацию: это стратегия замалчивания. Давайте мы не будем об этом говорить, давайте мы не будем этого упоминать. Это корректно работало, условно, в начале "нулевых". То есть, если о чём-то не сказали на Первом канале или на НТВ, то, считай, об этом никто не знает. Но сейчас это не работает. А вот соответствующей перенастройки и адаптации системы под новую структуру медиапотребления – этого не производилось.
— Спецоперация может это спровоцировать?
— Нет, пока что я не вижу таких признаков, всё то же самое. Мы это не комментируем, это не наш вопрос.
— Обращайтесь в Минобороны.
— Да, обращайтесь в Минобороны. Ваш звонок очень важен для нас. Искусственный интеллект с погонами генерал-лейтенанта уже расскажет вам, как надо жить.
— И вот это, Алексей, сильно беспокоит... Спасибо большое, что нашли время!
ФОТО: ЦАРЬГРАД
*Леонид Волков — признан Минюстом лицом, исполняющим функции иноагента.
** Алексей Навальный — по решению Минюста России признан террористом и экстремистом, запрещён в РФ.
