В деревне по соседству была добрая традиция. Вынести мусор из дома и положить его около дороги. Через пару часов собаки мусор растаскивают, и он валяется по всей улице. Старая добрая традиция всегда имела логичное объяснение: местные власти не ставят контейнеры, а до ближайшей помойки мусор возить далеко (минут пять). Эта версия казалась жителям невероятно убедительной. Нельзя сказать, что замусоренные улицы были им дороги и симпатичны, но логика казалось неоспоримой. Кто, если не другие, должны решить проблемы наших замусоренных улиц?
Нация, пережившая советский XX век, находится в посттравматическом состоянии. Нас почти сто лет приучали к бездействию и безынициативности. Все решено где-то там. Решено глупо, нелепо, несправедливо. Но зато решено за нас. Теперь можно сидеть на кухне и материть этих самых, решивших все так криво и косо. В этом смысле мы очень свободны. Именно свобода является чертой этой самой посттравмы. Свобода от ответственности. Тех, кто брал, делал и не боялся ответственности, в 1917-м, а потом в 1929-м, 1937-м и так далее – упорно вырезали, высылали, загоняли в подполье. Когда режим перестал быть кровожадным, безответственность превратилась в модель устойчивого поведения, в удобную модель. Всегда кто-то еще должен, только не я.
Все более-менее слышали словосочетания «земский врач» или «земская школа». Но почти никто не ассоциирует эти слова с проявлением личной ответственности людей, живущих на одной территории. Ответственности местного сообщества за себя и вверенную ему просто по факту проживания территорию. А было буквально так: некоторые сознательные граждане брали на себя ответственность, сами облагали себя добровольными сборами (налогами). То есть просто скидывались и содержали школы, больницы, строили дороги и убирали мусор. Они не ждали от царского правительства врачей и не сетовали на то, «куда же идут наши налоги». Они действовали. Они самостоятельно и по доброй воле ограничивали свою свободу ответственностью. И тем самым брали власть в свои руки.
Цифры земской деятельности пока кажутся современному российскому обществу, склонному к диванной критике, чем-то из сферы унылой и пыльной статистики, не имеющей за собой ничего героического и притягательного. Между тем можно себе только представить, сколько тысяч примеров деятельных людей за всеми этими цифрами стоит. В 1913 году в земских школах обучалось почти два миллиона детей. Из 44 600 школ, существовавших в стране, более половины были земскими. Еще один пример – библиотеки. В 1864 году в земских губерниях (там, где ввели земства) России было 152 библиотеки, из которых 84 работали в столицах. За 50 лет их число возросло до 12 627. Читательская аудитория составляла около двух миллионов человек.
Земские врачи – воспетые Булгаковым и прочей литературой начала XX века – главный, наверное, символ нового местного ответственного бытия. Один из моих прадедов был земским врачом. По всем семейным легендам – считался главным героем местности. К 1910 году в России было 3012 земских врачей. Всего же почти 40 тысяч человек медицинского персонала – врачи, аптекари, фельдшеры, провизоры, заведующие санитарными и ветеринарными бюро и т. д. – работало в органах земской медицины.
Такая бурная добровольная деятельность людей, взявших власть (то есть деятельную ответственность) на себя, поражает. Еще более удивительно для большинства наших современников то, что участие в этом акте гражданской ответственности за сообщество и территорию касалось только тех, кто сам этого захотел. Не хочешь ответственности – не будет у тебя её. Будешь сидеть на кухне и ругаться. И были и такие. Но тех, кто был готов действовать и браться, хватало на то, чтобы все эти сотни больниц, школ, дорог построить и содержать.
По мне, гражданское общество – это общество тех, кто готов брать ответственность на себя. Общество тех, кто готов действовать, не переваливая (пусть и с праведным гневом) ответственность на других (жена, дворники, соседи, чиновники и т. д). Сначала спросим с себя, а потом с окружающих.
«Кто здесь власть? Мы здесь власть!» Мне, при всем моем консерватизме и антипатии к революционной и разрушительной риторике, нравится этот лозунг. Власть – это в первую очередь ответственность. Во всяком случае, так должно быть. Русские люди XIX века, пошедшие в земства и взявшие ответственность за скучные дороги и больницы на себя, стали реальной властью. Они творили историю своей земли, действовали и превращались в ту самую честную власть благодаря своей решительной ответственности за окружающий мир (квартал, деревню, район).
В деревне по соседству совсем недавно случилась маленькая мирная революция. Группа граждан вышла на улицу, вычистила ее от мусора и разбила на месте бывшей помойки сад с туями. Вот уже три месяца ни один пакет не был выброшен в новообразованный садик. Маленькое гражданское общество в деревне по соседству решило за день проблему, о которой на кухне ругались многие годы. В другой деревне по соседству местное гражданское общество самостоятельно построило дорогу. А в третьей деревне чуть подальше умудрились сами организовать школу.
Кто здесь власть?
Борис Акимов
