Моё знакомство с генерал-лейтенантом, руководителем советской внешней разведки в 1989-1991 гг. произошло в 1993 году на ниве увлечённости спортивными пробежками ранним утром в одном из зелёных скверов Москвы, по углам которого располагались наши дома. Я не входил в число его окружения – друзей, близких Леониду Владимировичу, хотя в гости друг к другу изредка хаживали, делились впечатлениями о прочитанном, что приводило мою супругу в полный восторг: «Борис, Леонид Владимирович – самый интеллектуальный из твоих знакомых и приятелей!». Генерал Шебаршин, скорее, был для меня своего рода наставником.
Общение с ним, человеком неординарным, а в сферах своей профессиональной деятельности просто выдающимся, здорово помогало в моей работе в структурах МВД. Наверное, и моя персона была Леониду Владимировичу небезразлична, поскольку общение между нами продолжалось более 20 лет, вплоть до самой его кончины.
А в конце 1993 года мне довелось взять у него интервью для ведомственного издания, журнала МБР «Новости разведки и контрразведки». Название к нему предложил сам Леонид Владимирович: «Мне не нравится, когда Россию называют страной с непредсказуемым прошлым…». Если тогда оно казалось «на злобу» дня, то сегодня, думается, представляет собой определенный исторический интерес, характеризуя бурный период 90-х, эпохи перестройки всего и вся.
– Леонид Владимирович, для начала, предлагаю поднять, ключевую проблему. Она касается деятельности оперативных аппаратов двух министерств – Министерства внутренних дел и Министерства безопасности России. Как Вы помните, с конца 80-х, начала 90-х годов поднялась критика в адрес обеих структур. Средства массовой информации вопрошали, – а нужны ли обществу такие «монстры», если они организационно уже не отвечают потребностям дня, стоят на пути демократических преобразований в России. Особенно досталось практике использования органами безопасности и внутренних дел агентуры – института негласных сотрудников, без которого не обходится ни одно подобное ведомство в «цивилизованном» мире. Занимательно, что ещё более жёсткую позицию в отношении негласной деятельности полиции и охранных отделений МВД Российской империи занимали большевики, когда утверждали Советскую власть. Например, предавались гласности списки агентов МВД. Однако очень скоро большевики сами же активно стали использовать для поддержания своей власти столь рьяно отвергаемый ранее агентурный метод.
– Все общественно-политические перевороты, независимо от их сущности, следуют во многом одним и тем же закономерностям. Одна из них – безудержное хуление свергаемой или свергнутой власти. Вы упоминаете отношение большевиков к царской полиции и охранному отделению. Мне пришлось наблюдать нечто подобное относительно недавно во время исламской революции в Иране. Там подвергалась моральному разгрому шахская секретная служба – САВАК. Однако очень скоро она была восстановлена под новым названием, сохранив, в основном, старые кадры и традиционные методы и средства работы, включая, разумеется, агентуру. Оказалось, критика в адрес МВД и, особенно, КГБ реально мотивировалась лишь соображениями борьбы за власть.
Мне трудно говорить о реформировании органов МВД у нас, поскольку я имел к ним отдалённое отношение. Что касается органов системы госбезопасности, то в течение двух с лишним лет они подвергаются непрерывному реформированию, а скорее, демонтажу. Создаётся впечатление, что в процессе этой перестройки может атрофироваться основная, контрразведывательная функция госбезопасности. На мой взгляд, это едва ли отвечает национальным интересам России. Правда, сегодня у неё нет очевидных противников, но желающих вмешиваться в наши внутренние дела, приобретать секреты остаётся немало. Надо сказать, что наши международные партнёры никогда не обольщаются благополучной обстановкой и работают, так сказать, про запас. Не стоит ослаблять ни контрразведку, ни разведку. Жизнь не стоит на месте. Они могут ещё очень пригодиться России.
Что касается объединения органов внутренних дел и госбезопасности, то в Советском Союзе он уже был и желаемых результатов не дал. Думается, что было бы полезным чётче определить компетенцию ведомств с тем, чтобы их усилия не дублировались, а дополняли друг друга.
И ещё. Для меня совершенно очевидно, что правоохранительные органы и госбезопасность не могут работать без агентуры. Иная точка зрения представляется либо заблуждением, либо попыткой ввести в заблуждение общественность. Общие основы агентурной работы должны непременно регулироваться законом, права добровольных помощников, должны защищаться и гарантироваться государством. Было бы хорошо, если бы общими усилиями менялось в лучшую сторону отношение общества к агентурной работе. Может быть, стоит шире пропагандировать опыт США и других западных государств. Для многих их пример неотразим. Так вот, работа Федерального бюро расследований, английских Эм-Ай-5, Эм-Ай-6, германских БДН и БФФ – немыслима без использования агентуры из числа собственных граждан и иностранцев. Должна ли Россия быть исключением? И кому это было бы ВЫГОДНЫМ?
Относительно числа учреждений, которым позволено заниматься оперативно-розыскной деятельностью, могу сказать одно: чем меньше оно будет (идеально – всего МВД и МБ), тем спокойнее для общества и тех инстанций, которые должны контролировать деятельность этих учреждений.
– К сожалению, взаимодействие между органами внутренних дел и безопасности не всегда отличается безоблачностью. Могу привести не один случай, когда кропотливая оперативно-розыскная работа по конкретному факту проводилась силами обоих ведомств, а лавры, в том числе и публичные признания профессиональных заслуг, выпадали на долю парней из МБ. Боюсь, что подобные коллизии создают между правоохранительными структурами дух нездоровой замкнутости, недоверия друг к другу. Убеждён, каждой спецслужбе, будь она в структуре МБ или в системе МВД правила корпоративности соблюдать надо, но делать это следует по-джентельменски, исходя из чувства уважения к коллегам по оружию. А что Вы можете сказать на этот счет, Леонид Владимирович?
– Приведенный пример печален. К сожалению, существует не только межведомственная, но и внутриведомственная конкуренция, которая отнюдь не способствует решению государственных задач. По опыту знаю, что оперативные работники всегда находят общий язык и редко думают о том, как делить лавры. Кстати, в этом дележе конкретные исполнители той или иной операции, как правило, даже не имеют права голоса. Дело в отношениях между руководителями отдельных подразделении и ведомств, в том, какими целями руководствуются они. Если для человека превыше всего карьера или выживание на своем посту – трудно ожидать от него товарищеского отношения к коллегам и подчинённым.
– Обратимся ещё раз к истории, ибо, как писал известный отечественный ученый Сергей Михайлович Соловьев, «надо не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений...». В октябре 1917 года большевики не встретили упорного сопротивления со стороны большинства правоохранительных сил царской России, в частности, по причине тщательно продуманной тактики деидеологизации той же полиции. Агитировали примерно так: ребята, не лезьте вы в политику, ваше дело жуликов ловить, а эту работу вы можете выполнять при любом режиме. Но прошло меньше года и в мае 1918 года революционеры произвели основательную фильтрацию уголовного розыска, руководствуясь совершенно иными соображениями. Немало старых сыскных кадров просто расстреляли и в ознаменование новой эры с 5 октября 1918 года стали регулярно отмечать день советского уголовного розыска. Хотя данное понятие – «уголовный розыск» – пришло в правоохранительную лексику России значительно раньше. Но это так, к слову. Так вот, нынче история с нами вновь как бы повторяется. Буквально два-три года назад в средствах массовой информации настойчиво звучало: правоохранительные органы должны быть вне политики! Прошло какое-то время и слышны голоса иные, укоряющие органы внутренних дел и безопасности в бездействии и неподготовленности к бурным событиям, имевшим место в Москве в мае и октябре 1993 года. И те же самые газеты, радио и телевидение прямо намекают, а то и требуют, установления контроля за оппозицией.
В государстве любого общественно-экономического устройства, будь то Тайвань, Австралия, ЮАР или США, без спецподразделений, следящих ненавязчиво за деятельностью политических партий и общественных движений, – не обойтись. Может быть, и в России настала пора расставить необходимые акценты?
– Начнем с правоохранительных сил царской России, которые работали на высочайшем профессиональном уровне, и не думаю, чтобы они подпадали под влияние революционной пропаганды. Рушилась вековая монархическая система, и спасти её усилиями полиции или охраны было просто невозможно.
Проблема соотношения закона, политики и служителей закона, к которым, несомненно, относятся правоохранительные органы, весьма непроста. Пожалуй, стоит разделять политику государства, воплощающуюся в законе и регулируемую законом, от соревновательной политики, борьбы групп и личностей за власть в государстве. А эти два значения зачастую смешиваются.
Правоохранительные органы должны быть, на мой взгляд, вне политики, они не должны становиться инструментом какой-то партии, группы или личности, оказавшейся у власти или стремящейся к власти. Именно закон должен определять, какие органы, какими способами и до каких пределов обязаны отслеживать ситуацию внутри общества и заблаговременно выявлять угрозы конституционному строю со стороны экстремистских сил, какие меры могут приниматься для нейтрализации этой угрозы. Каждый сотрудник правоохранительных органов и госбезопасности должен чувствовать, что им руководит закон, что он опирается на закон. Закон может изменяться, но это – закон!
– И тем не менее их главные направления деятельности напрямую зависели от политической обстановки в государстве. В то же время, какие-то вопросы оперативной работы оставались вне политики, так как нацеливались на противодействие конкретным преступлениям. Не вина сотрудников, что в один период времени они имели фирму под вывеской ВЧК, в другой - ГПУ-НКВД, в третий – МГБ, а сегодня – МВД-МБ. Впереди грядут и другие изменения, сущность же сыскной службы останется вечной. Только вот не выплескиваем ли мы с завидной периодичностью вместе с водою и ребенка, когда одним чохом отторгаем от себя и плохое, и хорошее, не отделяем плевел от зёрен? Сколько можно переписывать заново родную историю, втискивая её в прокрустово ложе одноплоскостной политики. Сначала отрицаем и придаем забвению достижения Российской империи, теперь на глазах всего мира хороним, походя, очередной пласт отечественной хронологии. Как Вы полагаете, Леонид Владимирович, должна в оценке деятельности сил милиции (полиции) и безопасности сохраняться всё же «золотая середина»?
– Есть у нас такая печальная традиция, ещё со времён Крещения Руси. Каждая новая власть заново творит отечественную историю. С точки зрения конъюнктурных политических соображений это вполне объяснимо – тот, кто владеет прошлым, владеет настоящим. Политиканы, корыстные публицисты, наёмные исследователи меньше всего заботятся об исторической правде. Это люди без корней, живущие сегодняшним днём.
Критерии оценки деятельности российских, советских, вновь российских спецслужб мне представляются достаточно ясными – соответствие их деятельности законам и государственным интересам своего времени, профессионализм, интеллектуальный и оперативный уровень, патриотизм. Лично мне не нравится, когда Россию называют страной с непредсказуемым прошлым…
– Кстати, нарастает поток воспоминаний о периоде Советской власти, в том числе о деятельности КГБ СССР. С какой долей доверия следует относиться к такого плана воспоминаниям и повестям?
– Я бы посоветовал читателю относиться к беллетристике на разведывательные темы со здоровой долей скептицизма. «Воспоминания» анонимных авторов в большинстве случаев являются фантазией, имеющей самое отдаленное отношение к действительности. Это, по преимуществу, развлекательная литература. Думаю, что ей есть место на книжном рынке так же, как и приключениям Штирлица, Джеймса Бонда или майора Пронина.
– Леонид Владимирович, а теперь о публикациях иного рода. В 1993 году в издательстве «Международные отношения» – МП «Улисс» вышла книга Денниса Айзенберга, Ури Дана и Эли Ландау «Моссад. Секретная разведывательная служба Израиля». Авторы произведения убедительно доказывают необходимость наличия разведки и полиции для любого самостоятельного государства. Причем, как видно из книги, разведка Израиля принцип национальной безопасности ставит во главу угла и во исполнение его готова идти даже на нарушение международных норм. Как долго ещё российские спецслужбы будут продолжать работать, как бы извиняясь перед мировым сообществом и собственными гражданами, что они вообще еще существуют и более того – небезуспешно отстаивают интересы России? Отчего, допустим, американцам, израильтянам, немцам, французам, англичанам вроде бы как позволительно работать на благо своих Отечеств, а россиянам чуть ли не разрешения для этого испрашивать надо?
– Разведка и контрразведка являются признанными инструментами суверенных государств. Основой и стержнем их существования является защита национальных интересов специфическими, только им присущими методами, которые, мягко говоря, не всегда укладываются в официально принятые нормы международного права. Такова реальность, которая молчаливо принимается всеми членами мирового сообщества. Давным-давно была сформулирована аксиома: в мире нет постоянных друзей и постоянных союзников, постоянны только национальные интересы. Национальные интересы разных стран никогда не совпадают полностью, вчерашние союзники становятся противниками и наоборот, могут происходить радикальные изменения обстановки в различных районах мира, возникать неожиданные угрозы. Разведка необходима не только в периоды войн и конфронтаций, но и во времена мира и сотрудничества. Именно из этого исходят ответственные политические руководители и общественность.
Не вижу ни малейших оснований для того, чтобы российские спецслужбы перед кем-то извинялись за свою прошлую или нынешнюю деятельность. Нападки на спецорганы, недобросовестная критика диктуются отнюдь не заботой о целостности и безопасности нашей страны, а сиюминутной конъюнктурой.
– И последний вопрос. 21 нюня 1993 года в нашей стране наконец-то был принят Закон «О государственной тайне». Его утверждению предшествовали бурные события, связанные с запрещением выезда заграницу специалистов, обладающими ценными для государства сведениями, а некоторым гражданам России предъявили обвинения в нарушении правил сохранности государственной и служебной тайны. Всем этим процессам сопутствовали яростные дебаты в прессе об ущемлении прав человека, на свободу слова и передвижения, но никто из журналистов не удосужился написать, для сравнения, как с вопросом режима секретности обстоят дела за рубежом.
– На Западе знали и знают цену коммерческой, военной государственной тайны. Мне-то очень хорошо известно, как тщательно охраняются секреты за рубежом, какие суровые наказания предусматриваются за нарушение соответствующих законов.
Каждое государство заботится об интересах своего общества. Есть многие вещи, которые нежелательно, по крайней мере, до поры до времени, знать даже союзникам, не говоря уж о соперниках. И это, кстати, никак не противоречит открытости и демократичности общества…
Беседу вёл Борис Калачёв
Калачёв Борис Федорович – заслуженный сотрудник органов внутренних дел Российской Федерации, полковник милиции, кандидат юридических наук, специалист международного класса по проблеме наркотиков, член Союза писателей России, член Российского философского общества.
