В 2014 г., только-только начав обживаться в деревне Васильевское Старицкого района Тверской области, автор этот строк впервые услышал от местного жителя Олега Тимофеевича Прокофьева о деревне Рясня. Он рассказал, что там находится замечательный музей героя Севастополя, вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова. Причем музей этот создал сосед Олега, бывший председатель колхоза Александр Яковлевич Волнухин.
Волею судеб я не раз бывал в Севастополе. Влюблен в город русской славы. С юности, прочитав «Крымскую войну» Е.В. Тарле, знал и о В.А. Корнилове. Рыцаре без страха и упрека. Гениальном русском флотоводце. В немыслимо короткие сроки организовавшем героическую оборону города, воспетую в «Севастопольских рассказах» Л.Н. Толстого. Личным примером вдохновлявшем русских солдат и матросов на подвиги. Сложившем свою голову на Малаховом кургане. Но я и предполагать не мог, что родина героя находится в 70 км от нас, в глухих тверских лесах. Особенно «зацепило» то, что Музей Корнилова основал председатель колхоза! Нашел машину, и мы всей семьей, с женой и сыном, отправились в Рясню.
Приехали.
Как снег на голову, свалились на Волнухина, которого видели первый раз в жизни, как и он нас. Но Яковлевич из тех, что «всегда готов!». Пожилой, седой, но крепкий на вид. Этакий гриб-боровик. Энергичный. Эмоциональный. Очень доброжелательный. Он блестяще провел экскурсию по музею, рассказал о его создании.
Поведал о славной истории рода Корниловых, которым, а не одному Владимиру Алексеевичу, как я предполагал, посвящен музей. В общем, и музей, и Волнухин нас очаровали.
Сблизило и то, что на столе рядом со стендом, посвященном Главному маршалу авиации, командующему легендарной Авиацией дальнего действия Александру Евгеньевичу Голованову, я увидел знакомую книгу. Мы ее выпустили в 2001 г. в издательстве Мосгорархив вместе с дочерью героя Ольгой Александровной Головановой и писателем и журналистом Алексеем Викторовичем Тимофеевым (автором книг о наших летчиках-асах Покрышкине и Клубове). Книга называлась «Главный маршал авиации Голованов. Москва в жизни и судьбе полководца».
«Откуда и почему здесь этот стенд и эта книга?» – спросил я Волнухина. Оказалось, что Главный маршал авиации – потомок В.А. Корнилова. Мало того, неподалеку, в деревне Петраково, находилось и родовое гнездо А.Е. Голованова, к сожалению, ныне заросшее лесом. Впрочем, как и имение вице-адмирала. А Ольга Александровна не раз бывала в этих краях. Она вместе с дочерью Александрой оказывает поддержку музею. В частности, на их средства были покрашены музей и часовня, уложена плитка вокруг бюста адмиралу Корнилову.
В общем, прямо по Гоголю – немая сцена. Александр Яковлевич дал мне мобильный телефон Ольги Александровны, с которой мы не виделись с момента выхода книги. Я тут же позвонил. С тех пор мы постоянно на связи. А в июне 2017 г. встретились, после длительного перерыва – в музее у Волнухина. Я к тому времени уже постоянно жил в деревне. Ольга Александровна – на даче под Москвой. Где же еще встретиться?
В день нашего знакомства Александр Яковлевич, после осмотра музея, повез нас к находящимся неподалеку родникам, показал обнаруженный им рядом с ними чашный (чашечный) камень. Такие камни, их больше всего сохранилось в Латвии и Литве, являлись языческими жертвенниками; они датируются вторым тысячелетием до нашей эры. А потом был осмотр захоронений рода Корниловых, часовни, сооруженной по инициативе Волнухина, созданного им Музея сельской жизни. И все это – бесплатно! Тут мы окончательно поняли: перед нами – настоящий подвижник. Захотелось хоть в малой степени стать похожими на него!
Почему я рассказал об этом? Потому что этот маленький эпизод наглядно раскрывает суть высокой миссии Волнухина. Александр Яковлевич своей честной открытой подвижнической жизнью, своей доброй энергией, своей льющейся через край бескорыстной любовью – соединял людей и делал их лучше. «Назло врагам!» Вопреки «духу времени», поднявшему на щит совсем другие идеалы: эгоизм и корысть, беспринципность и лживость, угодничество и человеконенавистничество.
Через его музей нашли друг друга многочисленные Корниловы, разбросанные сейчас по разным странам и континентам. Тысячи подростков подружились и почувствовали любовь к Родине, окунувшись в родниковую чистоту корниловско-волнухинской Рясни.
Многие ветераны армии и флота осознали всем сердцем, что они не напрасно проливали свою кровь, раз их подвиг чтут, раз их по-настоящему любят, раз перед ними искренне, а не «под камеру» в рамках очередного «патриотического мероприятия», преклоняются! Хотя бы в Рясне.
10 апреля 2019 г. Александр Яковлевич Волнухин умер от инфаркта. Уже полгода его нет с нами. Пока жил этот праведник, за судьбу Рясни и Музея рода Корниловых можно было быть спокойным. Устоят ли село и музей без праведника?
Думаю, что устоят. Потому что Волнухин оставил после себя целую плеяду таких же подвижников. Свою жену, Людмилу Николаевну Волнухину, которая продолжает «держать» Музей. Николая Воробьева, односельчанина, годящегося ему в сыновья, который бескорыстно помогал Волнухину во всех его начинаниях. Ольгу Александровну Голованову с дочерью Александрой, уже после смерти Яковлевича установивших на свои средства изящную ограду вокруг Музея. Многих и многих, кому он был дорог, кто его любил, и кто не даст пропасть его делу! Если каждый из нас сделает хотя бы сотую часть того, что сделал Александр Яковлевич Волнухин, не пропадет Рясня. Не пропадет Россия.
…Александр Яковлевич Волнухин родился 9 июля 1953 г. Но это – по паспорту. Он всем говорил, что 7-го, и в этот день отмечал день рождения. Почему? Потому что 7 июля 1770 г. русский флот разбил турецкий в Чесменском сражении (ныне 7 июля – День воинской славы России). Влюбленный в русский флот Александр Яковлевич считал, что он должен был родиться именно в этот день, и исправил «ошибку природы». В этой маленькой детали – весь Волнухин: выдумщик и фантазер. Но из тех фантазеров, которые не только «витают в облаках», но и стремятся «сказку сделать былью».
Старицкие родники
Его малая родина – д. Холмец, расположенная в 4 км от центра сельского поселения д. Рясни Старицкого (тогда – Высоковского) района Тверской (Калининской) области. От Рясни до Старицы примерно 50 км, до Твери – 120 км.
Отец нашего героя – Яков Иванович Волнухин, фронтовик, кавалер двух орденов Отечественной войны, ордена Красной Звезды, не считая множества медалей. Вернулся из Германии только в 1946 г. Был заместителем председателя ряснинского колхоза «Ленинский путь». Умер, когда Саше было 16 лет. Мама – Анна Игнатовна Волнухина, учительница начальных классов Сетковской сельской школы, что неподалеку от Рясни и Холмца.
Саша с детства любил интересных, нестандартных людей – таких, каким был сам. В детстве у него было три больших друга: Коля Белокуров (ставший впоследствии профессиональным военным, сейчас живет в Кишиневе); Женя Виноградов (ныне в Ростове-на-Дону) и Люда Панова (заслуженный деятель культуры; длительное время курировала музеи, библиотеки, другие культурные учреждения Нижегородской области; в Нижнем сейчас и живет, на лето приезжает к сестре – в расположенное неподалеку от Рясни пушкинское Берново). Друзьям он запомнился этаким Томом Сойером: неуемным заводилой, вечно что-то придумывавшим и их вовлекавшим в свои затеи. Причем его обаянию и магнетизму противостоять было невозможно. То он подбивал друзей к геологическим изысканиям. И они рыскали по округе в поисках древних окаменелостей и полезных ископаемых. И находили! Старицкая земля – царство известковых отложений. Местные пещеры таят не одну загадку. А из старицкого белого камня на Руси возводили дома и храмы по всему бассейну Волги! Кстати говоря, рядом с Рясней и сейчас в карьерах добывают щебенку и песок… То они становились юными археологами, выискивавшими курганы и стоянки древних людей. Уже в более зрелом возрасте Яковлевич (как его чаще всего уважительно называли) заманивал в свои края профессиональных археологов, которые много чего интересного там накопали.
Нередко ребята обшаривали окрестности в поисках родников. Со временем это стало одним из «пунктиков» Волнухина. Не перечесть, сколько ключей он разыскал, расчистил, обустроил в Старицком и соседнем Торжокском районах. Главный – в Ивановском, ныне заросшем лесом родовом гнезде Корниловых.
Вот оно, наконец, прозвучало – главное слово в судьбе Яковлевича – «Корниловы»: герой обороны Севастополя в период Крымской войны 1853 – 1856 гг. вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов и весь род Корниловых. Корниловы «зацепили» Сашу Волнухина в 6 лет. А дело было так. По доброй, еще земской, традиции директор Ряснинской неполной средней школы Иван Ефимович Цветков время от времени обходил окрестные начальные школы с «инспекторской проверкой». Узнавал, как обстоят дела у его подопечных: с успеваемостью, учебниками, пособиями, дровами… Дошла очередь и до школы, где преподавала Сашина мама. Обсудив все вопросы, Анна Игнатовна, как принято в деревне, пригласила инспектора-гостя домой – перекусить. Разумеется, за стол уселся и шестилетний сынишка Саша. Слово за слово, Иван Ефимович и расскажи, что неподалеку, в сельце Ивановском, находилась усадьба Корниловых, где родился герой обороны Севастополя. А в Рясне сохранились надгробия семьи Корниловых, расположенные на местном приходском кладбище при церкви, взорванной, как это ни покажется парадоксальным, в начале 1942 г., после освобождения села от немецко-фашистских захватчиков. Это – могилы отца героя, Алексея Михайловича Корнилова, капитан-командора, 27 лет жизни отдавшего русскому флоту; иркутского и тобольского губернатора. Старшего брата героя, Александра Алексеевича Корнилова, однокашника А.С. Пушкина по Царскосельскому лицею, офицера лейб-гвардии Московского полка, после выхода в отставку киевского, вятского, тамбовского губернатора. Жены героя, Елизаветы Васильевны Новосильцевой, фрейлины двора его императорского величества, после гибели В.А. Корнилова вместе с детьми (по завещанию мужа) переехавшей из г. Николаева в сельцо Ивановское, родовое имение Корниловых…
Нам теперь уже не узнать, что именно говорил тогда за столом в доме Волнухиных ряснинский директор школы, но его «слово о Корнилове» дало мальчику «заряд на всю жизнь». Под впечатлением от услышанного Саша упросил маму отпустить его вместе с Иваном Ефимовичем за 4 км в Рясню, чтобы тут же, не откладывая, своими глазами увидеть могилы родных героя. Мама согласилась. Надо сказать, что в Рясне при всех режимах чтили память Корниловых, которые запомнились местным крестьянам, как добрые помещики, на средства которых была построена местная церковь. В ряснинской школе был уголок В.А. Корнилова, созданный после Великой Отечественной войны учительницей Антониной Анатольевной Бойковой и учениками.
Причем, как вспоминал Александр Яковлевич, Антонине Анатольевне, прививавшей на своих уроках ребятам любовь к севастопольскому герою, не раз выносили выговоры по партийной линии. Малограмотное начальство путало вице-адмирала с другим Корниловым – лидером Белого движения Лавром Георгиевичем.
Бытовало и устное предание о севастопольском герое и его родных.
Саша разыскивает книги о вице-адмирале (в 6 лет он уже прекрасно читал). В шестом классе пишет стихотворение о Корнилове. Отметим, что позже поэтическая муза А.Я. Волнухина окрепла. Хотя он не считал себя поэтом. Писал, когда не мог не писать. Как он говорил: «Я пишу, когда моя душа страдает». Издал три сборника стихов, первоначально публиковавшихся на страницах районной газеты «Старицкий вестник», за свою, более чем столетнюю историю сменившей множество названий. Причем, когда на страницах газеты читатели долго не видели стихов Яковлевича, то начинали теребить его родных: куда пропал Волнухин?
Итак, изыскатель, книгочей, начинающий поэт, увлеченный судьбой вице-адмирала Корнилова. Сын трудолюбивого отца-фронтовика и мамы-учительницы. Почти пай-мальчик, этакое подобие благовоспитанного Сида, брата Тома Сойера. Неужели это – Волнухин? Конечно, нет.
Позади восемь классов ряснинской школы. В нескольких километрах, в селе Луковниково – ближайшая десятилетка. Саша сдает туда документы. И с 1 сентября каждый день, за исключением выходных, получив от матери сколько-то копеек на завтрак, с другом Женькой Виноградовым отправляется «грызть гранит науки». Родители довольны, Саша тоже. Но эта идиллия продолжается недолго. Маму вызывают в школу. И тут вдруг обнаруживается, что «благовоспитанное» чадо уже несколько недель в школе не появлялось… Оказывается, Сашка с Женькой каждое утро действительно отправлялись в школу. Но доходили только до ближайшей речушки. Там они сворачивали с большака и прекрасно проводили время в собственноручно изготовленном шалаше: купались, пока погода позволяла, удили рыбу, мечтали «о доблестях, о подвигах, о славе»… Видимо, школьная казенщина и вольнолюбивая Сашкина натура плохо сочетались друг с другом. Узнав обо всем, мудрый отец принял единственно верное решение: не хочешь учиться – иди работать. И поставил Сашку плугарем к трактористу (плугари регулировали направление плуга при пахоте). Кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба вольнолюбца и заводилы Сашки Волнухина, если бы не его старшая сестра, Татьяна Яковлевна. Она жила в Ленинграде, замуж так и не вышла, души ни чаяла в братишке, а тот считал ее своей второй мамой. Узнала Татьяна про Сашкины мытарства и пригласила его к себе, в Ленинград.
В Ленинграде
В северной столице он поначалу попытался поступить в мореходку, но неудачно. Об этом он никому не рассказывал, кроме жены. Даже любимый старший брат, Михаил Яковлевич, ничего не знал. Видимо, нелегко далась юноше неудача с первой попытки пойти по «пути Корнилова». Устроился в ПТУ при Металлическом заводе, выучился на токаря. Стал работать на том же заводе. Учился и работал отлично. В качестве поощрения его, например, отправили на практику в братскую тогда социалистическую Чехословакию. Но пролетарием Саша пробыл недолго: вскоре его призвали в армию.
Срочную отслужил в Москве: механиком в авиаполку Дальней авиации. Позднее судьба сведет Волнухина с АДД (Авиацией дальнего действия) в лице дочери ее командующего Ольги Александровны Головановой. В армии Саша обзавелся новым закадычным другом «на всю оставшуюся жизнь» – Пашей Алексеевым.
Через два года возмужавший Александр Волнухин вернулся в Ленинград: на родной завод, к любимой сестре. Казалось, что может быть лучше: живи в красивейшем в мире городе, работай, учись… Все пути перед тобой открыты. Жилье передовым рабочим тогда давали бесплатно. Вузов в Ленинграде – на любой вкус. После армии иди на рабфак, отучись год и поступай хоть в университет! Обучение опять-таки бесплатное, еще и стипендию дают. А хочешь – женись. Передовику Металлического завода и его семье всегда обеспечен «хлеб с маслом».
Так думал бы и такие бы строил планы на будущее практически каждый. Но… не Волнухин. Что его не устраивало в Ленинграде? Может быть, не мирившаяся с зарегламентированной городской жизнью его истинно русская тяга к воле? Вольнолюбие, заставлявшее наших предков бросать обжитую, но обремененную крепостничеством и государственным гнетом Центральную Россию и бежать, «куда глаза глядят»: в Дикое поле, на Кавказ, за Камень (Урал) – в Сибирь, на Дальний Восток, на Аляску…
Или пробужденная тогдашней «деревенской прозой» боль за неприкаянную судьбу коренной России – спивающейся, уже тогда начинавшей зарастать лесом, с ее разоренными храмами и разрушенными родовыми гнездами выдающихся сынов России: Суворова, Ушакова, Корнилова, Державина…
Или просто деревенского парня Сашку Волнухина потянуло от гранитных берегов Невы к «родниковой правде» ряснинских ключей и речушек; лесов и полей. Туда, где можно было ловить раков и голавлей; ходить босиком по росе. Где под ногами была теплая живая земля, а не спрятанная под асфальтом мертвая утрамбованная почва? Где все его знали, как облупленного, и он всех знал. Где жила овдовевшая к тому времени мама. Где родился Корнилов… Кто знает? В общем, Александр Волнухин решает поступить в сельскохозяйственный институт и по его окончании вернуться в родную деревню.
В 1975 г. он берет от колхоза направление в Ленинградский сельскохозяйственный институт, что в Пушкине. Но… проучился Волнухин там недолго. Поссорившись с преподавателем химии, Александр не стал сдавать сессию, забрал документы и перевелся во Всеволжский сельскохозяйственный техникум.
Конфликт с химиком, думается, был лишь поводом для очередного крутого поворота в судьбе Волнухина. Причина же была в другом: наш герой влюбился! 1 сентября 1975 г. порог ряснинской школы в первый раз переступила Людочка (Людмила Николаевна) Фунтикова. Но не как ученица, а как учительница: она была направлена в Рясню после окончания филологического факультета Калининского университета и стала преподавать здесь русский язык и литературу. Родилась Люся в том же 1953 г., что и Александр, но на несколько месяцев позже него – 24 декабря в д. Кунилово Емельяновского сельсовета Старицкого района Калининской (Тверской) области. Сколько себя помнит, всегда мечтала быть учителем, и никем другим. Счастливый пример человека, с малых лет понявшего свое призвание – полная противоположность вечно мятущемуся Волнухину. Но, как известно, противоположные заряды притягиваются. Александр как-то заехал из Ленинграда проведать родных, пошел в клуб на танцы, увидел там юную приезжую учительницу, и влюбился. Влюбился, как… Волнухин: страстно и на всю жизнь. 10 июля 1976 г. они поженились.
Влюбившись, Александр решает форсировать учебный процесс: перебрасывает документы из института в техникум, и ускоренным порядком уже в 1976 г. оканчивает его. Сколько ни умоляла его невеста не бросать институт, получить высшее образование, Саша был непреклонен: быстрее разделаться с учебой и назад, домой, в деревню – жениться, работать, кормить семью.
В общем, «женюсь, женюсь, женюсь». Людмила Николаевна до сих пор переживает, считая, что она виной тому, что Александр остался без высшего образования. Но переживает напрасно. Волнухин есть Волнухин: если он что-то решил, то становиться на его пути бесполезно – все равно сделает по-своему!
Встану утром, выйду на дорогу.
Тишина повсюду, благодать.
Подожду, услышу, - издалёка
Где-то пускачи начнут трещать.
С детства звук моторов полюбился,
С детства я работать здесь мечтал,
Но не сразу в жизни получил я
Этот, сердцу благостный, причал.
Гул моторов снился мне повсюду,
Ночью просыпался от него.
И сказал себе, кем точно буду, –
Я иду механиком в село.
Искушение
Итак, с 1 сентября 1976 г., ровно через год после приезда в Рясню Людочки Фунтиковой, «блудный сын» Александр Яковлевич Волнухин снова работает в родном колхозе: сначала механиком в мастерских, потом инженером-механиком, потом… Но об этом чуть позже.
Автопарк в колхозе был огромный. Как выстроится техника в ряд для техосмотра, так колонна образуется под два километра. Поначалу к Саше приставили наставника – Александра Николаевича Петухова: мастера золотые руки. Впрочем, Александра и самого мастеровитостью Господь не обидел. Любую деревенскую мужскую работу выполнял на пять с плюсом: мог и трактор починить, и крышу покрыть, и дом поставить… Казалось бы, живи и радуйся с молодой женой на малой родине. Все бы хорошо, кабы не вечный бич русской деревни – пьянство, особенно щедрую дань пожинавшее именно в те – застойно-застольные годы. Раньше денег в деревне практически не было, за работу спрашивали строго. Особенно не забалуешь. А тут и копейка в колхозе появилась, и дисциплина ослабла.
Но главное даже не в дисциплине, а в абсурдности методов ведения тогдашнего сельского хозяйства. Волнухин нам об этом, к сожалению, сегодня ничего уже не расскажет. Обратимся к очерку великого нашего писателя Федора Абрамова «Пашня живая и мертвая», написанному в 1978 г. (в соавторстве с А. Чистяковым).
Очерк посвящен совхозу «Суворовский», находившемуся в соседней с Калининской Новгородской области. Просим прощения за длинную цитату, но она очень показатнльна.
«Ржи он (совхоз) сеет 400 гектаров. Урожай – 4 – 8 центнеров с гектара. Рожь малыми участками разбросана на огромной территории протяженностью до 60 километров. Комбайн пока переезжает с одного пятачка на другой за несколько километров, объезжая яровые, что поспевают позже, теряет половину рабочего дня. Приехал, развернулся, раз, два… и надо снова на тяжелом громоздком агрегате форсировать лужайки, перелески, болотины… Ни производительности, ни заработка. Средняя себестоимость ржи составляет здесь 16 рублей 36 копеек центнер. Себестоимость клевера в том же хозяйстве составляет 2 рубля 70 копеек. Клевер – прибылен, рожь – убыточна. Но дирекция не имеет права заменить ни одного гектара ржи клевером. Есть пятилетний план, составленный на основе предыдущего плана… перед цифрой плана на протяжении 5 лет стоят навытяжку все начальники от мала до велика, закрыв глаза на то, что при огромных затратах с этих сотен и тысяч мертвых гектаров давно уже не получают ни зерна, ни сена. В результате такого “хозяйствования”, в конце концов, планирующие органы вынуждены списывать многие гектары загубленной земли, тысячи часов человеческого труда, тонны горючего. А самое страшное – списывают и веру людей в труд на земле…».
От этакого узаконенного абсурда, действительно, запьешь горькую. «Что ж ты пьяный за руль сел? – совестит секретарь парткома выпускника-земледельца широкого профиля, он въехал в озеро купаться на тракторе и раздавил три лодки.
– А другие не пьют? – отвечает парень. – Кабы за рычаги не держались, из кабины бы вывалились».
Мужчины пили практически все, поголовно, по любому поводу. Да и такса за халтуру на личных подворьях у трактористов была по всей стране искусительно-стабильная: огород вспахал – бутылка, навоз подвез – бутылка, дров приволок – бутылка. Да и натура у Сашки Волнухина открытая, компанейская, хлебосольная. И удаль молодецкая не позволяла отставать от друзей-приятелей. В общем, несколько лет жизни отдал Волнухин в дань Бахусу. А ведь уже и дети пошли. В 1977 г. родился первенец, Мишенька. Что пережили жена и мать, только Бог ведает.
Но не для того пришел в этот мир Александр Яковлевич Волнухин, чтобы закончить свой жизненный путь пьянью подзаборной. В какой-то миг он решил: все, хватит, завязываю. И завязал. В тридцать лет. Срывался поначалу, но преодолел себя. Да так, что потом запаха спиртного на дух не переносил.
Что сыграло решающую роль? Слезы любимых жены и матери? Стыд перед сынишкой и Корниловым? Изыскательская натура, не находившая удовлетворения в пьяных иллюзиях?
В 1983 г. «Сашка Волнухин», как его называли «друзья», превратился в «Яковлевича»: инициативного труженика, блестящего организатора, уважаемого на селе человека. Тут и любимая супруга воспрянула духом и подарила мужу еще двоих детей. В 1984 г. рождается Аня, а в 1990 г. Маша. В одном из своих стихотворений Волнухин благодарит Бога и родную деревеньку, за то, что они избавили его «от пьяного плена», дав «милость жизнь по-новому в тридцать начать», «возвратив его «к людям вновь».
Председатель
Только-только Волнухин с честью вышел из личной драмы, как уже всю страну циничная, разложившаяся, жаждущая обогащения правящая верхушка втянула в далеко не оптимистическую трагедию. Для Руси настали новые «окаянные дни»: «перестройка» и «демократические реформы», сокращавшие в 1990-е гг. численность населения России на миллион в год.
Если в 70-е гг. объявили «неперспективными» отдаленные от очагов цивилизации селения, то в 90-е попытались поставить крест на всей России. Разрыв цен на продукцию села и нужной ему «горючки» и техники в одночасье сделал все наше сельское хозяйство нерентабельным. Затраты сельчан не окупались. Было «выгоднее» молоко с ферм вылить в реку, чем везти его на молокозавод. Такой вот «рынок». Передовой ряснинский колхоз, как и вся русская деревня, покатился под откос.
И вот в это, тяжелейшее для страны, время односельчане обратились за помощью к Волнухину. Днем на улице, вечерами дома его осаждают многочисленные делегации: мужиков, женщин, стариков. Уговаривают возглавить колхоз. Он долго отказывался, зная, что его ждет. Но, в конце концов, уговорили, согласился.
Где-то в 1994–1995 г. на общем собрании Яковлевича единогласно выбирают председателем колхоза. Он вертится, как белка в колесе. Чтобы накормить односельчан, вместе с другом из Луковникова, с нарушениями нашего антинародного законодательства, заготавливают лес, везут его на Украину, меняя на муку, зерно, подсолнечное масло. Пресловутый «бартер», царствовавший в то кошмарное время. Их привлекают к суду. Спасло то, что у приятеля был орден за участие в чехословацких событиях 1968 г. Отстали. Каждый день за рулем: то в Старицу, то в Тверь, то в Москву. «Выбить», обменять на мясо запчасти, технику… Бесконечные хождения по «коридорам власти». Бесчисленные совещания. Положенный по штату личный водитель по большей части то на тракторе, то на комбайне. Только часов в десять вечера вернется домой, а там уже у крыльца ждут: Яковлевич, то, Яковлевич, се…
«Я полностью ушел в работу,
Решил поднять быстрей колхоз.
В душе сейчас одни заботы:
Как отвезти от ферм навоз,
Как выбить деньги на зарплату,
Как все налоги обойти,
Как технику достать «по блату»,
И где горючее найти…».
(«Председательские заботы»)
Волнухин на какое-то время удержал колхоз. Люди стали хоть что-то получать. Но надолго ли? Что ждет впереди? Черные мысли разрывали душу. Намотаешься за день, а не спится. И тогда рождаются такие вот «Размышления председателя колхоза в три часа ночи»:
«…Поле, российское поле,
Что будет нынче с тобой?
Нет и горючего вволю,
И тракторный парк пустой…
Нечем пахать и сеять
Будет этой весной,
Нечего будет делать
Крестьянам земли тверской.
Забыло о нас государство,
Не нужен и русский хлеб.
Бездарные лезут в начальство,
В правительстве – только бред.
Кто всколыхнет Россию,
Кто же поможет ей,
Где же найти нам силу
Выйти из этих клещей?..
Как горько смотреть на разруху,
Разгул ее в нашей стране.
Заводам, колхозам нет духу
Воспрянуть на этой земле.
Налоги огромные платят,
Но только для блага – кого?
Народа избранники давят
На город и наше село!
Реформы тяжелою ношей
Легли на рабочих, крестьян.
С трудяг же последние гроши
Снимают на этот изъян.
Заводы и фабрики встали –
Им нечем рабочим платить.
Крестьяне совсем перестали
Продукцию даром возить.
Как долго продлится все это,
И сколько же будем терпеть?
Инфляции нету просвета,
Неужто же нам умереть?»
Заканчивает, правда, Яковлевич свои размышления по-волнухински оптимистично:
«Я верю, наступит то время,
Когда мы воспрянем душой
И скинем тяжелое бремя,
И в жизни увидим покой».
В своем пророчестве он оказался прав ровно наполовину. Вскоре «увидел покой»...
В председателях Волнухин выдержал пять лет. Как-то, возвращаясь с очередного затянувшегося совещания в Твери, почувствовал себя плохо. Еле дотянул до дома. Вызвали врача. Благо тогда еще не «оптимизировали» ближайшую больницу, в соседнем селе Луковникове. Оказался обширный инфаркт.
В себя приходил долго. В больнице. В санатории. Дома. Тяжело ему было – всегда энергичному, оказаться прикованным к постели. То нельзя. Это нельзя. В председатели возвращаться – тоже нельзя. Категорически. Что делать?
Музей
Волнухин видел, как пустеет родная ряснинская земля. От безденежья и безнадеги молодежь побежала из деревни. Темпами, несопоставимыми с советским временем. Все реже звучит на селе детский смех. Да и то в основном летом, когда осевшие в городе дети привозят на каникулы внуков. Глядишь, скоро и школу закроют: учить некого! (Так недавно и случилось: отличная ряснинская школа теперь закрыта). Но ведь Рясня – не просто одна из многих русских деревень. Ведь это – малая родина национального героя России вице-адмирала В.А. Корнилова! Нельзя дать ей исчезнуть с карты страны! Пусть убили здесь сельское хозяйство, но нельзя позволить убить память. Ту, чивихилинскую, «Память», которая многих сделала патриотами. Память о великой истории Русской Земли и ее героях. Примерно так рассуждал, лежа на больничной койке, Волнухин, когда его озарило: надо создавать в Рясне Музей Корниловых: и севастопольского героя, и его рода! Будет Музей, будет Рясня, будет Россия!
Непосредственным толчком к этой судьбоносной идее стал случай. Однажды позвонила из Питера сестра Татьяна: «Слушай, тут по радио какая-то Корнилова выступала: рассказывала про ее предка вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова, про Севастополь…» Волнухин завелся: «Все, еду в Питер!». Поехал, разыскал радио-редакцию. Там ему дали телефон выступавшей. Позвонил. Договорились о встрече. Дверь открыла доктор искусствоведения Анна Владимировна Корнилова, действительно, из рода Корниловых. Поговорили. Решил – Музею Корниловых в Рясне быть!
Волнухин снова на коне. Он нашел выход из ряснинского тупика. Он обрел цель жизни. «Корнилов меня спас!» – так впоследствии вспоминал А.Я. Волнухин.
Но идею надо было материализовать. Да, вначале – чтение литературы о Корниловых, архивные изыскания, поиск потомков вице-адмирала. Но что потом? В каком месте создавать: в заросшем лесом сельце Ивановском, где когда-то находилась усадьба, от которой ничего не осталось? В Рясне? Какое здание взять за основу? И, наконец, «самое материальное», то, что хуже всего удается идеалистам и бессребреникам типа Волнухина: где взять деньги?
В советское время говорили: «Музейщики – последние русские святые». А святым Бог помогает! Волнухин никогда не был особо верующим. Нет, не так: он был верующим, но не был особенно церковным человеком. Он – не из тех «православных», которые часами не вылезают из храма, строго соблюдают все посты, а потом, выйдя за церковную ограду, успешно «грызут ближнего». Он – из тех, «кто душу отдаст за други своя». А ведь, по Евангелию, ничего нет выше такой любви! Вся его жизнь – горение, а не заклейменная апостолом Павлом «теплохладность»! Горение, очевидно, привлекло Божию благодать к Александру Яковлевичу и его идее.
Загоревшись Музеем, Волнухин воспламенил сотни людей. В Рясне и Старице, Твери и Москве, Санкт-Петербурге и Севастополе. В России и США, Франции и Греции…
Вначале Яковлевич определился с местом: Музей решил создавать в Рясне. Там – усыпальница рода Корниловых. Там сохранился усадебный дом дяди вице-адмирала, в котором бывал и севастопольский герой. После Великой Отечественной войны в этом здании размещалась чайная, потом школьный интернат, затем сельский совет и аптекарский пункт. К сожалению, здание усадьбы самого вице-адмирала в с. Ивановское не уцелело. После Великой Отечественной войны оно было разобрано и для каких-то социальных нужд перевезено в соседний, разоренный войной Торжокский район. Там оно «благополучно» и сгинуло. Но как заполучить здание сельсовета под музей? Ведь местная администрация саму идею музея поддерживала, но хотела поместить его в школе, где уже имелось несколько стендов, посвященных В.А. Корнилову. Кому же хочется съезжать с насиженных мест! И тут Яковлевич провел блестящую стратегическую операцию. О ее деталях мне никто не рассказывал. Но, зная Волнухина, понимая, как устроена бюрократическая система в России (сам не один год проработал на государственной службе), отслеживая хронологию последующих событий, уверен, что не ошибусь в главном.
13 февраля 2006 г. исполнялось 200 лет со дня рождения вице-адмирала В.А. Корнилова. К этой славной годовщине Волнухин сумел завлечь в Рясню тогдашнего тверского губернатора Д.В. Зеленина. Можно только догадываться, чего это ему стоило: в разгар февральских морозов затащить в свой «медвежий угол» первое лицо в области!
Кто не знает, кто такой на Руси губернатор, читайте М.Е. Салтыкова-Щедрина (кстати говоря, одно время бывшего тверским вице-губернатором). И вот на вертолете прилетает губернатор! Показывая ему школьную экспозицию, Волнухин и говорит: «Хотим сделать в Рясне Музей рода Корниловых. Вы как к этой идее?». Губернатор: «Конечно, за». Волнухин продолжает: «У нас тут дискуссия возникла. Одни говорят, что расширим школьную экспозицию и достаточно. А я считаю, что надо настоящий музей делать, да и здание под него подходящее имеется. Вы как?». Губернатор: «Конечно, делать, так делать! Корнилов этого заслуживает!». Все: главное слово сказано! К тому же в Ивановском Д.В. Зеленин памятный камень заложил. Вместе с губернатором множество почетных гостей понаехало: чиновников, генералов-адмиралов…. К высочайшему визиту все окрестные жители дорогу вплоть до асфальта (если, конечно, это можно назвать асфальтом) расчистили. На торжественную линейку суворовцев привезли. Салют устроили! Потом – товарищеский ужин. В общем, все – по высшему разряду. Можно представить, каким «добрым словом» поминали Яковлевича работники местной и старицкой администрации! Правда, мероприятие, в значительной степени, финансировал сам Волнухин. Откуда взял деньги? Продал всех собственных овец (штук тридцать), которых разводил, чтобы свести концы с концами.
Итак, с благословения губернатора Д.В. Зеленина, в 2007 г. Волнухина оформили на ставку в Луковниковском Доме культуры, ряснинская администрация освободила исторический дом под музей. По возможности, Яковлевич вернул зданию первоначальный облик. Перекрыл крышу. Первые деньги, десять тысяч, дал старший брат, Михаил Яковлевич Волнухин, который всегда был для Александра незыблемым авторитетом. Михаил Яковлевич всю жизнь проработал в Калинине, на заводе. Дорос до директора предприятия. Потом его выдвинули на работу в городскую администрацию. Через какое-то время, увидев, что перестройка идет «не в ту степь», Михаил Яковлевич вернулся на родной завод. Там его на общем собрании трудового коллектива выбрали директором. В настоящее время Михаил Яковлевич Волнухин возглавляет Совет директоров АО «Тверьторгтехника» (преемник его родного советского завода).
Большую помощь в создании музея оказала Александру Яковлевичу Волнухину Ассоциация Тверских Землячеств во главе с Сергеем Александровичем Спиридоновым. Постоянно поддерживали его Вячеслав Михайлович Воробьев, доктор исторических наук, профессор Тверского университета и его жена Ирина. Многочисленные потомки Корниловых со всего света. Армейский друг Павел Алексеев, ставший бизнесменом. Дети Волнухина. Свой вклад внесла ряснинская администрация и школа, администрация Старицкого района во главе с Сергеем Юрьевичем Журавлевым. Постоянно опекала Волнухина и его детище глава администрации Старицы Светлана Борисовна Калиткина. Он постоянно чувствовал поддержку старицких краеведов и их лидера, главного редактора «Новой старицкой газеты» Александра Владимировича Шиткова. Для него всегда были открыты страницы «Старицкого вестника», возглавляемого Светланой Михайловской. Везли экспонаты с Черноморского и Балтийского флотов. Художники дарили картины. Писатели – книги.
И вот, 17 февраля 2009 г. ряснинский Музей рода Корниловых открыл свои двери. И с тех пор народная тропа к нему не зарастает. Ежегодно сельский (!) музей посещают порядка десяти тысяч человек.
Не только Музей
Кроме музея, Яковлевич сделал еще очень многое для увековечивания памяти В.А. Корнилова. Еще в 1996 г. он добился присвоения имени героя ряснинской школе. А рядом с уничтоженным в 1942 г. храмом по его инициативе местные мужики безвозмездно срубили часовню. На месте же храма был установлен поклонный крест. Напомним, что рядом с церковью находятся надгробья рода Корниловых, также приведенные в божеский вид Волнухиным. Тем самым место последнего упокоения родных героя было как бы заново освящено. Напомним, что сам герой, вице-адмирал В.А. Корнилов, покоится в Севастополе. В могиле четырех адмиралов: Михаила Петровича Лазарева, Владимира Алексеевича Корнилова, Павла Степановича Нахимова, Владимира Ивановича Истомина, находящейся во Владимирском соборе. Вдова Корнилова просила императора Николая I разрешить перевезти прах мужа в родовое имение. Но император отказал: «Ваш муж отныне принадлежит России». Под эгидой Ассоциации тверских землячеств Волнухин провел 14 корниловских чтений. Написал содержательную книгу «Род Корниловых на службе Отечеству», выдержавшую несколько изданий, причем каждое последующее становилось толще предыдущего. Добился установки стелы В.А. Корнилову и разбивки сквера при ней в г. Старице: на волжском взгорье, перед спуском к древнему Свято-Успенскому монастырю. Мечтал создать масштабный памятник герою. Некий корниловский фонд взялся осуществить эту мечту. Было произнесено много красивых речей, дано множество торжественных обещаний. Скульптором даже был выполнен макет памятника. Но, как это у нас часто водится, «гора родила мышь». Денег так и не собрали. Памятника нет и поныне. Волнухин страшно переживал из-за этой печальной истории. У многих бы опустились руки. Но не у него. Он решает установить если не памятник, то хотя бы бюст у ряснинского музея. Едет в Тверь. Там заломили такую цену, что Яковлевич понял, что не потянет. Но… кто-то ему сказал, что неподалеку в деревню на лето приезжает дачник-скульптор из Москвы. Разыскал. Познакомились. Феликс Савинов, так звали скульптора, оказался человеком с чуткой душой. Согласился сделать бюст. Сошлись в цене. Но даже таких денег у Волнухина не было. Где взять? Как всегда было у них принято в трудные минуты жизни, собрались с женой на «семейный совет».
Вынесли решение: взять кредит. Обоим по 60. Живут на пенсию и ставку от луковниковского Дома культуры (меньше 15 тысяч, которая вся идет на музей). Накоплений – 0. В доме – только самое необходимое. Но когда вставал вопрос: Корниловы или Волнухины, Александр Яковлевич и Людмила Николаевна всегда становились на сторону Корниловых.
Взяли кредит. Подходит оговоренный срок. Скульптор не звонит. Набирают номер его мобильного телефона, телефон не отвечает. Так в полной неизвестности проходят три месяца. Наконец, звонок. Женский голос: «Феликс три месяца назад умер. Бюст готов. Привозите деньги и забирайте».
Ехать – не ближний свет, в Москву. Бюст тяжелый, на легковушке не довезешь. Что делать? Выручил, как всегда в критической ситуации, брат Михаил. Дал заводскую машину с шофером и грузчиками. Доставили. Установили. Всем понравилось. Как-то мимо проезжал один из поклонников адмирала и друзей Волнухина Юрий Евгеньевич Заостровцев, генерал-полковник в отставке, руководитель охото-хозяйства «Хубертус». Его владения примыкают к Рясне. Увидел бюст, одобрил. Слово за слово, узнал подробности его установки. Спрашивает: «Сколько осталось платить по кредиту?» Сказали (где-то порядка 100 тысяч). «Давайте номер счета, завтра оплачу». Юрий Евгеньевич слов на ветер не бросает. На следующий день кредит был оплачен. Волнухин как-то признался, что отдавая все свои деньги на музей, они с женой, бывало, хлеба не могли себе купить. Но… проходил день, другой, и деньги откуда-то появлялись. Причем, порой немалые. Явное свидетельство Божьей помощи праведнику!
Но кипучая деятельность Волнухина не ограничивалась Корниловыми. Другая ее яркая страница – увековечивание истории Великой Отечественной войны в родном крае. В Музее рода Корниловых этой теме посвящена часть экспозиции. Вместе с братом Михаилом Яковлевич поставил в д. Холмец, где они родились, часовню, а рядом – стелу с фамилиями земляков, не вернувшихся с войны. Он не дал пропасть памяти о 5-м гвардейском авиационном полку, в 1942 г. базировавшемся в соседнем с. Луковниково и сражавшемся под Ржевом. Написал книгу «В небе над Луковниковым». Вместе с сыном одного из летчиков установил стелу в центре села. А на бывшем аэродроме – памятник погибшему при взлете Александру Соколову. Волнухин помогал главе администрации Торжокского района Наталье Александровне Лашиной в деле увековечивания памяти погибших в ее районе. Очень многим – из Сибири, Кирова, Нижнего Тагила, Минска… – он помог разыскать их родственников, упокоившихся в старицкой земле.
Но и это еще не все. Яковлевич расчистил и благоустроил свыше двадцати родников. На месте заросшей лесом усадьбы Корниловых, рядом с облагороженным его усилиями источником, воздвиг часовню. Написал замечательную книгу «Святые родники земли старицкой».
Подвиг молодого московского предпринимателя Павла Шидловского в 2018 г. восстановить в с. Бернове бюст царю-освободителю Александру II. В 1912 г, в преддверии 300-летия Дома Романовых, его воздвигли благодарные крестьяне. В советское время памятник, разумеется, был разрушен. А сегодня – воскрес из небытия. В 2016 г., ко Дню Военно-морского флота (Яковлевич всегда старался что-то памятное сделать в этот дорогой ему день), Волнухин открыл в Рясне Музей сельской жизни. Там он собрал предметы старого крестьянского быта. А в дальнейшем мечтал дополнить экспозицию крупногабаритными предметами: сеялками, веялками и др. и разместить их под открытым небом.
Кончина праведника
Кипучая, многосторонняя, подвижническая деятельность Александра Яковлевича Волнухина не лучшим образом сказывалась на его здоровье. Тем более что он все всегда принимал близко к сердцу. И оно стало подводить. Волнухин перенес еще один инфаркт. Чуть оправился, и снова в бой. Весной 2019 г. сказал жене: «Что-то уставать я стал очень. Вот проведу очередные корниловские чтения. А дальше – пусть Светлана все организует!». Он имел в виду Светлану Борисовну Калиткину, главу Старицы, помощницу во всех его начинаниях.
Совсем плохо стало 10 апреля 2019 г. В час дня. Сдавило сердце. Не хватало воздуха. Вызвали «скорую». Прибежала фельдшер. Но что она могла сделать? Старалась, как могла. «Скорой» все нет. Попросил жену: «Позвони Мише!» (другу-врачу в Луковниково, который уже дважды его «вытаскивал»). Позвонила. Тот, узнав о случившемся, заплакал: «Я не поеду. Я ничего не могу. У меня ничего нет. Дыхательного аппарата нет. Даже кислородной подушки нет. [К тому времени луковниковскую больницу «оптимизировали»]. Медсестра все правильно делает. Я не хочу видеть, как он умирает! Ждите «скорую». В два часа Яковлевич сказал супруге: «Люся, я думаю, что это – все». «Скорая» приехала через 4 (!) часа. Но было уже поздно. Оказалось, что одновременно произошла серьезная авария, и бригада спасала потерпевшего, который находился раньше по маршруту. В происшедшем ни в коем случае нельзя винить наших старицких врачей-подвижников.
Винить надо тех, кто устроил преступную «оптимизацию» российской медицины (сокращение сети больниц, фельдшерско-акушерских пунктов, медперсонала), которая в наших краях была остановлена только новым губернатором Игорем Руденей. Остановить-то он смог, но дадут ли ему восстановить разрушенное, как и во всей стране, здравоохранение?!
Сможем ли мы возродить Россию, которую в очередной раз потеряли?
Волнухин бы сказал: «Конечно, сможем!».
Горинов Михаил Михайлович
