Мне, откровенно говоря, жаль тех, у кого нет ни детей, ни детского журнала. Я, откровенно говоря, не знаю, как и зачем они живут – в мире, где нет ни одного сталевара и столько рекламы кружевных трусиков.
Заваривая утренний кофе, услышал половинкой уха по телевизору:
– Почему все меньше людей стремятся иметь детей?
Специальный репортаж. Бу-бу-бу... Слово эксперту.
Булькающий чайник (я запариваю кофе, как комбикорм, кипяточком) заглушил тревожные рассуждения. Но он не сможет мне помочь с тем, что в душе оставлено.
«Почему? – стучит в виске. – Почему меньше стремятся?» И на второй ложечке (сыплю две) – родился ответ.
Дело не в том, что в обществе не стало цветовой дифференциации штанов или не решен квартирный вопрос (хотя и не стало, и не решен). Дело в том, что повсеместной и вездесущей стала пропаганда обеспеченной и комфортной жизни.
В фильмах и рекламе, в журналах и инстаграме (кольца и браслеты, шляпки и жакеты) – всюду мы видим «как люди живут» и волей-неволей начинаем хотеть жить так же, то есть «прилично».
Раньше прилично жить означало честно трудиться. Соответственно, все, что мы видели вокруг себя, было об этом. Сталевар в каске на агитационном плакате, белозубый шахтер на фото в передовице, пропыленный комбайнер на телеэкране...
Вы же знаете, что 85 процентов информации об окружающем мире человек получает через глаза? Ну, если он не слепой, конечно.
А что сегодня на рекламном плакате? Кружевное белье. Кто в передовице? Топ-менеджеры госкорпораций (а по-старому – олигархи). Кто на телеэкране? Гламурное чудо-юдо.
Дети, какие еще у нас остались, ничего не знают о рабочих профессиях, – учебник по предмету «Окружающий мир» о них не рассказывает. Есть только работники городской инфраструктуры: дворники и перекладыватели с места на место плитки или асфальта.
И когда сын спрашивает меня, почему они все узбеки, я глубоко вздыхаю – долго рассказывать...
У них, кстати, с рождаемостью в порядке. «Совпадение? Не думаю».
Понятие «труд» исчезло из общественного сознания, слово – из лексикона. Мы говорим «работа» (как американцы – «джоб».) Джоб нужен, чтобы зарабатывать на «приличную жизнь».
А труд... Дайте вспомню...
Да, точно: труд был нужен, чтобы строить коммунизм – будущую счастливую жизнь для всех. Может быть, и не для себя даже. Для тех, кто будет жить потом, пользуясь плодами твоего труда. Для детей.
Выходит, в самые основы смысла общественного существования было вшито: «Живем ради детей». А сегодня? «Хочется пожить для себя».
Хочется жить «прилично», а дети этому не очень способствуют.
Например, я иногда удивляюсь: как это мы с женой смолоду умудрялись в кафе ходить? На какие шиши?
А если сложить стоимость всех лекарств и билетов на карусели-батуты – это же две недели «жизни для себя» где-нибудь в теплом климате выйдет!
Про одежки-обувки и вспоминать не хочу. Известно, все детское – самое дорогое: «Себе не купят – а детям купят».
А «личное время»? С детьми его не бывает...
Я не знаю, чем закончилась та телепередача, но боюсь, вывод был тот же, что и всегда – в духе нынешней неофициально-официальной идеологии нашего общества: «Для повышения рождаемости нужен рост благосостояния граждан».
«Вот как переедем в отдельные квартиры в бюджетных многоэтажках, так и начнем плодиться».
Этот вывод хорош тем, что его нельзя будет проверить. Не переедем ведь – уж сколько раз собирались...
А на самом деле, думаю, дело обстоит так. Вот в арифметике есть понятия умножения и деления.
И так же – в жизни. Благо можно умножать – можно делить.
Мы уже почти тридцать лет делим. Делим – и растаскиваем по норкам.
У кого побольше кусочек, у кого – так, крошечка. Все равно правды нет ни сверху, ни снизу. Живи сам по себе, тащи свой кусочек в норку – или сдохни – в белом пальто, красивый.
А бывает (иль то приснилось мне?), что благо не делят, а умножают. Каждый тащит, что у него есть – умение, силы, ум – и складывает в общую горку. Самому достается мало что, но ладно... потом.
В общем, «время собирать камни и время разбрасывать камни» – время наживать и время проживать нажитое.
Пока наживаешь – наживаешь заодно и детей. А потом дети вырастают, настает «потом» и...
То ли детям вдруг становится лень, то ли умножение упирается в «пределы роста», то ли происходит что-нибудь еще нехорошее, но преумножение благ прекращается. Начинается дележ наследства.
Подросшие дети понимают: если у них будет много своих детей, в следующем поколении делить придется еще сильнее, еще меньший кусочек достанется каждому, нажитое благо просто растает... Срабатывает полубессознательная логика: если ничего не созидаешь – хотя бы не размножайся.
Вот я молодец какой – «порешал вопрос». А ведь тоже сейчас занимаюсь проеданием наследства. Подергал струнку, повздыхал о сталеварах и комбайнерах – и типа хороший.
«А сами-то, гражданин, что-нибудь тяжелее бутерброда в руках держали? И детишек у вас, позвольте поинтересоваться, сколько?»
Не держал. Ну, то есть давно.
И если бы не детишки, то мне вообще непонятен был бы смысл моего существования. А это, полагаю, было бы обидно моим папе и маме. Для того ли мы растим детей, чтобы им становился непонятен смысл существования?
А так – детишки только и держат. Своих двое; вот колоночку написал – как так бессмысленную? А детишкам на молочишко? Да плюс читателей журнала две тысячи. Будет больше. Сейчас допишу до точки – пойду работать.
Мне, откровенно говоря, жаль тех, у кого нет ни детей, ни детского журнала. Я, откровенно говоря, не знаю, как и зачем они живут – в мире, где нет ни одного сталевара и столько рекламы кружевных трусиков.
Но если вы, упаси Бог, один из них – не расстраивайтесь.
Все это временно.
