Около 30 лет Анатолий Грищенко работал в ЛИИ им. М.М. Громова. Он –один из немногих выдающихся вертолетчиков в стране, получивших звание «Заслуженный летчик-испытательСССР». Указом Президента РФ от 27 февраля 1995 года за мужество и отвагу, проявленные при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, Грищенко Анатолию Демьяновичу было присвоено звание Героя России (посмертно).
Беда
Благодаря телевидению и прессе весь мир в 1990 году узнал о последних днях жизни и кончине Анатолия Грищенко, одного из участников работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Через четыре года после взрыва в Чернобыле список жертв атомной катастрофы пополнился нашим земляком, много лет проработавшим в Летно-исследовательском институте. Начинал он работать там инженером, а с 1967 года трудился летчиком-испытателем. За десятилетия работы провел сложнейшие летные испытания по проблемам прочности, устойчивости, управляемости, транспортировки крупногабаритных грузов. За период летной деятельности освоил и испытал около 30 типов и модификаций различных вертолетов, включая опытные образцы.
В 1986 году Грищенко получил персональный вызов в Чернобыль, и одним из первых среди летного состава прибыл на место аварии. Тяжелую и опасную работу выполнил добросовестно. Вернулся домой. А вскоре вновь был командирован в зону бедствия. Не оказалось в стране вертолетчиков его квалификации. И это не преувеличение.
Анатолий Демьянович действительно имел такой опыт летной работы, который иначе как уникальным не назовешь. К тому же требовалось согласие на риск.Грищенко соглашался рисковать безоговорочно. Он собирался лететь в Чернобыль в третий раз, когда врачи обнаружили у него острый лейкоз.
За считанные месяцы здоровый человек, годный для летной работы «без ограничений», стал инвалидом. Был пышущим здоровьем авиатором, а стал хронически больным пенсионером.
Но прежде чем это признали, прошло достаточно много времени…
Вертолетчики в Чернобыле
Евгений Воскресенский – заслуженный штурман-испытатель СССР. Часто летал с Анатолием Демьяновичем в одном экипаже. Знакомы были добрых четверть века, еще с того времени, когда Грищенко занимал инженерную должность. У него были летные программы на Ту-22. Воскресенский в них участвовал.
Когда Грищенко окончил школу летчиков-испытателей, Евгений Васильевич разделил с ним радость первых самостоятельных полетов. Несколько позже вместе ездили в Ростов на завод изучать материальную часть Ми-26. А затем на этом вертолете перевозили с авиационного завода части «Бурана» к месту сборки.
Кто знал тогда, что опыт работы с крупногабаритными грузами пригодится им при ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС…
Когда случилась эта беда, Правительственную комиссию в Чернобыле возглавил Иван Силаев. Как член ЦК КПСС, он курировал авиационную промышленность, хорошо знал возможности Анатолия Демьяновича и других жуковских вертолетчиков. Поэтому он сразу же распорядился использовать их при ликвидации последствий катастрофы.
Воскресенский попал в Чернобыль в то время, когда Грищенко находился там уже во второй своей командировке.
«Пришел утром на работу в ЛИИ, – рассказывал мне Евгений Васильевич, – получил задание перегнать в Чернигов вертолет. Оформил документы и, максимум через час, был уже в воздухе…».
Вертолет, на котором летел в командировку Воскресенский, имел особое назначение. На его борту находился мощный брандспойт.
«Вертолет спасателей космонавтов» – так называли ту машину в ЛИИ. В Чернигове находился центр базирования вертолетов, работающих в Чернобыле.
«После приземления мы попали в распоряжение начальника, наделенного чрезвычайными правами, – вспоминал Воскресенский. – Он руководил и гражданскими, и военными летчиками. Во время командировки распорядок дня был такой: подъем в пять утра, отбой в двадцать два, остальное время – работа. И питались там, продукты на вертолетах привозили.
Сначала мы уничтожали всевозможные вредные элементы, которые дают большое излучение. Пыль, например. Поливали ее из брандспойта вертолета и таким образом обеззараживали».
Грищенко также тренировал военных летчиков – учил переправлять крупногабаритные грузы. Когда все это было сделано, взялись за перемещение многотонных вентиляторов и кондиционеров. Они были необходимы для восстановления первых трех блоков АЭС.
Больше месяца длилась та командировка в ад.
«За Чернобыль награждены Почетной грамотой…»
После возвращения в Жуковский врачи обнаружили плохую кровь у облученных вертолетчиков. Воскресенский полгода лечился. Когда дело пошло на поправку, лечащий врач Монахова решила послать Евгения Васильевича в санаторий. Без малого два месяца пробивала бесплатную путевку…Добилась-таки своего. Приехал Воскресенский получать эту путевку, а его спрашивают: «А что, вы были в Чернобыле?» – «Да, был» – «Минуточку…». После проверки выдали путевку. Мелочь? Конечно. Но как больно ранило душу. Его же заподозрили в нечестности! А на следующий год не удалось Монаховой добиться для Воскресенского бесплатной путевки в санаторий. Съездил за свой счет.
«Зачем про это писать?– удивился моему интересу Евгений Васильевич. – Заслуженный штурман-испытатель – человек не бедный. Не надо!».
Нет, надо. Обязательно и непременно.
Когда потребовалось срочно помочь Отчизне – Воскресенский не задумываясь выполнил свой долг. А пришло время лечиться после облучения – государство выставило счет: оплати путевку, и пожалуйста – лечись.
– Может быть, вам так щедро заплатили за работу в Чернобыле, что действительно с лихвой оплатили потерю здоровья?».
– О чем вы говорите? За полтора месяца работы там я получил свою обычную зарплату плюс какую-то, совсем небольшую премию… Да и то доказывать пришлось, что законно заработал эти деньги.
– ?!
– Был такой случай. Выполнили мы одну программу. Иначе сказать, сделали определенный объем работы, включающий полеты над атомным реактором, транспортировку крупногабаритных грузов и т.д. Пришли в кассу получать зарплату. Грищенко и Макарову выдали деньги, а мне говорят: не положено.
Как так? Стал Грищенко выяснять – оказалось, нет моей фамилии в смете! Пришлось ему доказывать чиновникам, что дважды два – четыре. Штурман, дескать, такой же работник, как и летчик. В конечном итоге дали, что положено…
– Евгений Васильевич, а чем вы награждены за Чернобыль? Работа там была и трудная, и смертельно опасная. Полгода пришлось лечиться после полутора месяцев такой работы…
– У каждого из нашего экипажа есть Похвальная грамота Государственной комиссии по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
«Убежден, его можно было спасти»
– Мы с Анатолием Грищенко двадцать лет в одной кабине отработали, – рассказывал мне заслуженный летчик-испытатель СССР Аркадий Макаров. – В Чернобыле он первый раз без меня был, а потом уже вместе там трудились.
Работа наша была такая. Поднимали вертолет с грузом 18 тонн на тросе длиною 250 метров. Считалось, что это расстояние предохраняет от радиации. Груз следовало поставить на площадку ограниченных размеров рядом с четвертым блоком… Понятно, что при выполнении такой задачи подолгу приходилось зависать над реактором.
Перед отлетом из Жуковского нам дали таблетки и пастилу, которые вроде бы стимулируют вывод продуктов распада из организма. На вкус те таблетки были очень неприятны, и никто их не использовал по назначению.
Никто, за исключением Грищенко...Может быть, это совпадение. Но я мучительно думаю вот о чем: в Чернобыле мы не расставались, были всегда вместе. Когда же Анатолий так облучился? Воздействию радиации мы там все подвергались. Глаза слезились. Зубы сильно болели, да так, что хлеб жевать было нельзя. Помню, был случай. Надо лететь, а Воскресенский лежит: зуб невыносимо болит под коронкой. Коронку тогда ему сняли, зуб удалили. Потом оказалось – напрасно…
Так вот, те таблетки и пастилу только Грищенко регулярно принимал. Я не медик и не берусь утверждать, но… Может быть, они не стимуляторами вывода продуктов распада из организма оказались, а концентрировали радиацию?!
Кстати, я убежден, что если бы медики вовремя обратили серьезное внимание на здоровье Грищенко, его можно было бы спасти. Семь месяцев Анатолий болел, гас буквально на глазах.
Знаете, что ему сказали после Чернобыля? Сам заболел – сам лечись. Сказали, что кровь у него от природы плохая. Это у заслуженного летчика-испытателя СССР…
Инвалидом Анатолий стал быстро, но вот признать, что он потерял здоровье из-за облучения, долго не хотели.
Ответственность взял на себя Воробьев – профессор института гематологии. Он подтвердил, что болезнь Грищенко является прямым следствием пребывания в Чернобыле…
У Анатолия был ослаблен организм, и любой чих для него мог быть опасным. А как его лечили? Я знаю случай, когда Грищенко около часа сидел в очереди в поликлинике. Зашел в кабинет, а врач заявила ему: «Я не обязана вас принимать!». И пришлось идти в другую очередь…
Послесловие
Анатолий Грищенко умер 3 июля 1990 года в американском городе Сиэтл, где ему сделали операцию. Похоронили его на Родине –Быковское кладбище пополнилось еще одной могилой летчика.
Прошло много лет. На днях я в очередной раз побывал на территории этого мемориала.
Шел вдоль могил и вчитывался в надписи на памятниках: «Погиб… Погиб… Погиб…».
Погибших хороним с почестями. А как относимся к живым?
Анатолий Грищенко когда получил широкую известность? Через четыре года, когда смертельно заболел и умер. А какое отношение к тем, кто менее серьезно пострадал? А что мы знаем о молодых летчиках, осваивающих сегодня супертехнику XXI века?
Я шел вдоль могил и никак не мог избавиться от мысли: ну почему, почему к живым героям у нас отношение хуже, чем к мертвым?..
Сергей Муравьев
