Здравая идея убрать с Красной площади некрополь высказывается уже лет тридцать. Но всерьёз не обсуждается. И мы по-прежнему во время, например, парадов, наблюдаем кладбище. И даже уже забыли все аргументы – как «за», так и «против».
Например, мавзолей воспринимается уже не столько могилой Ленина, сколько трибуной Сталина. Сверхзадача его защитников – «чтобы не было, как на Украине» (и ещё «фашизма»). Вопрос о том, кто именно и по каким принципам похоронен на Красной площади, забывается начисто.
Обратимся к противникам «вандализма». Довольны ли коммунисты, что могилы бойцов революции то и дело превращаются в обочину спортивной или концертной площадки? Устроит ли их, что мавзолея будут и впредь стесняться и драпировать его трёхцветными флагами? Государство и общество в России могут эволюционировать, в том числе – навстречу желаниям советофилов, но советскими они не будут уже никогда.
Можно спросить и тех, кто не считает советскую эпоху безусловно восхитительной, но вслед за литературоведом и философом Вадимом Кожиновым полагает, что задача патриотов – не отрицать революцию, а «склеить разорванные времена». Так ли полезно для этого дела, что самое средоточие России (пускай ставшее таковым именно при большевиках) занято чем-то, по сути, отрицающим большую русскую историю ради малой советской, сколь угодно титанической по событиям, но хронологически и онтологически ограниченной?
Нужны ли на Красной площади массовые захоронения, скажем прямо, неоднозначных людей? Какое столь важное отношение к русской истории имеют Клара Цеткин, Джон Рид, Фриц Геккерт, Августа Осен, Джон Фриман, Отто Штрупат, Артур Макманус, Чарльз Рутенберг, Енё Ландлер, Уильям Хейвуд, Сэн Катаяма и прочие? Про 8 Марта и «Десять дней, которые потрясли мир» ещё припоминают, но кому, кроме узких специалистов, известны остальные?
Какое отношение к «склеиванию разорванного» имеют Михаил Покровский или Емельян Ярославский? Или Розалия Землячка, ставшая символом стыдных даже по советским меркам «перегибов» в терроре гражданской войны (и оказавшаяся в кремлёвской стене без своего товарища по крымским расстрелам Белы Куна, захороненного на полигоне «Коммунарка»)? Клара Цеткин даже деньги покойного капиталиста-идеалиста Николая Шмита делила с Лениным долго и склочно – какое уж тут сращивание русской истории, которую поливали грязью глависторик Покровский с главбезбожником Ярославским!
Почему среди всех полководцев России самые почётные места – под персональными бюстами, наравне со Сталиным, Брежневым, Андроповым и Черненко – занимают Ворошилов и Будённый, без толку погубившие тысячи бойцов и пропустившие врага вглубь страны? Почему наравне с Маршалами Советского Союза, каковы бы ни были реальные заслуги каждого из них, оказался комиссар Лев Мехлис – бешеный цербер и преступный неудачник даже по оценкам этих далеко не щепетильных людей?
И то было бы ладно, с толерантненькой точки зрения, будь в некрополе отражена революционная правда: Фрунзе возлежит рядом со Сталиным, и всё такое. Но там революционная ложь: где могилы Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Тухачевского, Блюхера, Вознесенского, Берии, Хрущёва, Булганина, Микояна, Подгорного, Молотова и т. д.?
Это не столько летопись революционной эпохи, сколько хроника вычёркиваний и умолчаний. Лакуны в ней красноречивее, чем наличествующие могилы. Это кладбище третьих-пятых-десятых и просто случайных лиц, вовремя сложивших буйну голову. Многие из них оказались на Красной площади только потому, что «жертвою пали» в авиационных и дорожных авариях. Кто-то попал сюда в последний момент, как Орджоникидзе или Куйбышев – в отличие от их коллег и родных братьев, вскоре пополнивших совсем иные могилы.
Нас хотят уверить, что небо не рушится на землю благодаря тому, что кремлёвскую стену подпирают жертвы анархистского взрыва в Московском комитете РКП(б) в 1919 году или академик Андрей Януарьевич Вышинский, прокурор СССР в 1935–1939 годах, по науке надзиравший за последовательными разоблачениями разоблачителей? Странные контрфорсы. Не говорите, не поверю, что есть какой-то священный смысл в том, чтобы на Красную площадь веки вечные взирали каменные Суслов и Черненко.
И, наконец, правильно ли, что мало кто может подойти к могилам академиков Королёва и Курчатова, космонавтов Гагарина и Волкова, маршалов Рокоссовского и Жукова, президентов Академии наук СССР Карпинского и Келдыша? И даже Сталина и других советских вождей, в порядке лотереи оказавшихся в ряду за мавзолеем.
Стоит вспомнить и о том, что после смерти Сталина «партия и правительство» (те ещё вандалы) приняли решение перенести могилы с Красной площади в некий великолепный Пантеон на юго-западе Москвы, но потом забыли о нём, сначала из экономии, а потом по инертности – обычная судьба многих советских начинаний. Да и понятно было, что в обществе, где прежних руководителей упоминают избирательно, а про конец героев говорят уклончиво, пантеон целесообразнее держать за охраняемым барьером. Последний раз некрополь переделывали уже в 70-е.
Ради чего же нам вечно мириться с кривенькой концепцией, утрясшейся уже в последние десятилетия существования СССР? Мавзолей – грандиозный памятник и стоит почти девяносто лет? Да, грандиозный. Но конкретному человеку и конкретной эпохе, у коих с остальной русской историей сильнейшие противоречия. И стоит не на Калужской площади и даже не на Манежной, а на Красной. Никто же всерьёз не требует вернуть на купол Сената красное знамя на том основании, что оно развивалось там семьдесят лет и встречало Парад Победы и Гагарина!
По здравому размышлению все (и даже твердокаменные коммунисты) способны уразуметь, что сейчас мавзолей на Красной площади не вполне присутствует. Вместо былого символа советского государства мреет призрак, умершая могила.
Если оставлять мёртвое в середине живого, этак и до гангрены недалеко. Эту интеллектуальную гангрену, сейчас вовсю развивающуюся, я давно предлагал назвать фантомным советизмом – бесконечно унылым восприятием России как разгромленного Советского Союза. Следовательно, навести порядок на Красной площади – насущная психологическая необходимость. Став из вечно временного центра мировой революции действительным центром России, Красная площадь только выиграет. Осипа Бове и Баженова с Казаковым в помощь.
Маршалам Советского Союза, руководителям оборонной промышленности и советской науки, лётчикам и космонавтам, погибшим при исполнении служебного долга, самое место на Федеральном военном мемориальном кладбище. После этого оно вправду станет главным воинским кладбищем России.
Советским же вождям с их самодостаточными надгробьями и странным людям, кто оказался похоронен с ними, место найдётся скорее на юго-востоке Москвы. Лучше всего, если в этом парке памяти осуществятся легшие под сукно идеи советских архитекторов, и его доминантой наряду с ленинским мавзолеем станет новый музей революции, экспозицию коего составят невоплощённые советские проекты из всех областей жизни, представленные без гнева и пристрастия. Вход свободный.
Дометий Завольский
