Подводим итоги 2020 года в энергетики, как в мировой, так и российской. Выясняем, какие тренды определяли развитие энергетической отрасли в уходящем году, и какие из них продолжат влиять в следующем.
Об этом и многом другом «Русской планете» рассказал один из первых в стране венчурных инвесторов в энергосфере, сооснователь и председатель совета директоров NRG Group и Алексей Трошин.
Главным событием уходящего 2020 года стал коронавирус. Сопутствующие ему локдауны привели к снижению деловой активности по всему миру, а значит, и к снижению спроса на энергопотребление на 2%. Хорошая новость в том, что это значительно ниже 5% – прогноза, сделанного ещё весной этого года Международным энергетическим агентством. Помогло частичное восстановление экономики Китая, и, пусть в меньшей степени, Индии.
Если говорить о традиционных источниках энергии, меньше всего пострадала газовая отрасль. У неё есть все возможности для преодоления падения спроса, так как сокращение шло в основном за счёт падения промышленности. Но если не адаптировать газовую промышленность к энергопереходу с помощью развития альтернативных газов, таких как биометан и низкоуглеродистый водород, или с помощью новых технологий, будущее традиционного природного газа остаётся под большим вопросом.
Для угля ситуация будет только ухудшаться, его потребление будет существенно падать. Но, скорее всего, это падение будет скомпенсировано в ближайшее время за счёт увеличения доли ядерной энергетики и использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ).
COVID-19 создаёт риски не только для российского сырьевого экспорта, но и для электроэнергетики и теплоснабжения. Здесь основная опасность даже не в падении спроса, а в резком снижении выручки из-за неплатежей. Таким образом, для России угроза двойная: в краткосрочной перспективе – радикальное сокращение выручки от экспорта энергоресурсов, в долгосрочной – ускорение энергоперехода, рост конкуренции между экспортерами ископаемых топлив и передел энергетических рынков
Казалось бы, для потребителей ситуация с низкими ценами более выигрышная и этим можно воспользоваться для выхода из кризиса, как это и бывало в прошлом. Но не в этот раз: развитые страны-импортёры решили сделать ставку на возобновляемую, так называемую «зелёную», энергетику. По большому счету мир уже давно движется к ВИЭ, точка невозврата пройдена. У стран Северной Европы уже сейчас до 50% в балансе выработки электроэнергии — из возобновляемых источников. Конечно, энергетическая повестка у всех разная: США, к примеру, делают ставку на энергонезависимость, «зелёную» или нет — неважно, а, например, Индонезии нужно обеспечить электроснабжение удалённых территорий, островов, которых там почти 17 тысяч. Но исследовательские агентства, которые изучают вопрос профессионально, считают, что глобальный переход — эра ВИЭ — в мире наступит примерно в 2035 году.
Именно поэтому с наименьшими потерями из нынешнего кризиса выходят именно ВИЭ. Да, в 2020 году их развитие на некоторое время замедлилось, но со следующего года ВИЭ продолжат свой бурный рост. И способствовать этому будет ужесточение различных рамочных условий в политике. Например, в октябре 2020 года Европарламент одобрил ужесточение целевых показателей, согласно которым к 2030 году выбросы парниковых газов в ЕС должны сократиться на 60% по сравнению с объёмами 1990 года.
В мире значительно быстрее прочих ВИЭ будет развиваться солнечная энергетика, и возможно, в ближайшие годы она будет дешевле электрической, даже генерируемой технологически новыми угольными или газовыми электростанциями.
Вот только Россия в этом процессе, скорее, догоняющая. Если говорить о таких альтернативных источниках энергии, как солнце и ветер, то в нашей стране на них приходится всего 1% установленных мощностей. Хотя гидроэлектроэнергия — это тоже возобновляемый источник, а у нас её в балансе примерно 15%. Как раз гидроэнергетика в ближайшей перспективе и будет оставаться для страны основным видом ВИЭ.
По мере увеличения доли ВИЭ ключевым вопросом в обеспечении стабильности всей энергосистемы будет вопрос хранения электроэнергии. Мы увидим новые технологические решения систем накопления энергии, в частности, с использованием водорода.
Сегодня ещё рано говорить о завершении пандемии. Когда мировая и российская экономика окончательно выйдут из кризиса, будет ясно, как именно изменится энергетический баланс. Но уже сейчас ясно, что для достижения чистого нулевого уровня глобальных выбросов к 2050 году в течение следующих десяти лет потребуются радикальные дополнительные меры. Придётся сфокусировать внимание на распределённой электрификации, повышении энергоэффективности и, конечно же, изменениях в поведении всех потребителей. Важны новые технологические инновации в широком спектре энергетики — от водородных электролизеров до небольших модульных ядерных реакторов.
Для России основные вызовы связаны не с кризисом этого года, а с их далеко идущими последствиями. Возможно, под влиянием коронакризиса усилятся основные технологические драйверы энергоперехода – декарбонизация и децентрализация. Более 70% генерирующих мощностей в 2019 году в мире введено именно за счёт возобновляемой энергетики. Кризис существенно повлиял на доходы населения, поэтому внедрение распределённой энергетики получает новый импульс, так как позволяет снизить стоимость тарифов на электроэнергию.
Многие правительства стран-импортёров стали задумываться о том, что при избыточном предложении дешёвой нефти самое время ввести механизмы пограничного углеродного регулирования – дополнительного сбора на некоторые энергоёмкие виды импортируемой продукции, который бы учитывал её углеродный след, и таким образом лишить не отягощённый жёсткими экостандартами (и потому более дешёвый) импорт конкурентного преимущества перед местной продукцией
Все это также не очень хорошие новости для нашей страны, и времени для модернизации промышленности остаётся катастрофически мало. Эта ситуация может ещё больше усугубить скепсис инвесторов, которые и до кризиса массово переходили из активов, связанных с ископаемым топливом и тяжёлой промышленностью, в низкоуглеродные и энергоэффективные проекты.
В среднесрочной перспективе развитие углеводородных рынков будет зависеть от множества факторов: продолжительности пандемии и локдауна, скорости экономического восстановления (прежде всего стран АТР), госрегулирования и, главное, от изменения поведения потребителей.
Многие эксперты отмечают, что будущее энергорынков может развиваться по традиционной траектории или по пути ускорения энергоперехода. В первом случае спрос на углеводороды, подстёгиваемый низкими ценами на нефть, начнёт быстро восстанавливаться – и рынки неизбежно почувствуют глубокий провал в инвестициях, что приведёт к новому скачку цен.
Более позитивный сценарий, в том числе для нашей страны, это быстрый рост цен на нефть — он подстегнёт развитие альтернативных источников энергии и энергоэффективности. И вот тут нам нужно будет воспользоваться моментом, чтобы пустить сверхдоходы от экспорта углеводородов в ускорение российского энергоперехода. Именно господдержка, направляемая на развитие ВИЭ, сможет дать преимущество отраслям, конкурирующим с углеводородной отраслью. Если мы быстро среагируем, у нас появляются шансы выйти из кризиса с трансформированными энергосистемами и жёсткими ограничениями на углеродный след для любого сырья
Энергопереход неотвратим для всех стран, это просто вопрос времени. Уходящий год позволил производителям углеводородов увидеть в ускоренном режиме, как происходит процесс волатильности спроса на углеводороды. Надеемся, что наша промышленность уже сделала для себя все необходимые выводы из увиденного.
Алексей Трошин
