В России сегодня не утихают бурные споры о том, как следует относиться к тем, кто после начала Специальной военной операции на Украине сбежал из страны, и о том, следует ли пускать этих перебежчиков обратно.
Релоканты должны понимать, что их не ждут в России с распростертыми объятиями, они «совершили предательство», заявил председатель Госдумы Вячеслав Володин в Telegram-канале. «Те, кто возвращаются из-за границы, должны понимать, что с распростертыми объятиями здесь их никто не ждет. Они совершили предательство по отношению к России, родным и близким», — написал дословно парламентарий.
По его словам, многие вернувшиеся в Россию релоканты просто не нашли себе работу за рубежом. Спикер Госдумы подчеркнул, что в этой связи он поддерживает заявление кинорежиссера Никиты Михалкова, который сказал, что не намерен работать с ними.
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков в свою очередь отметил, что «нам не по пути» с релокантами, занявшими антироссийскую позицию и вставшими на сторону Киева, а остальных родина «всегда ждет».
Кто-то настроен еще более снисходительно, мол, они же — наши граждане, пусть себе все возвращаются. Мол, и демографию тогда поправят. Некоторые «испуганные патриоты» уже вернулись и снова претендуют на сытную кормушку в государственных структурах, знакомые физиономии беглецов замелькали на экранах телевизоров.
Вспоминаются в этой связи знаменитые строки Омар Хайяма «Кто предал раз, предаст тебя и дважды». А вот, что писал на этот счет выдающийся русский философ и публицист Василий Розанов. Более ста лет назад, в 1913 году он опубликовал в «Богословском вестнике» статью под красноречивым заголовком: «Не нужно давать амнистию эмигрантам». Ведь почти точно такая же проблема стояла перед Россией и в те далекие времена.
Речь шла о почти таких же релокантах-западниках, которые, будучи недовольны политикой тогдашних властей, покинули Россию и вели из-за рубежа активную против нее пропаганду. Ведь массовая эмиграция из нашей страны наблюдалась не только после революции 1917 года, а намного раньше.
По данным зарубежной регистрации иностранных иммигрантов XIX-начала XX вв., с 1820 по 1916 год из России уехало свыше 4,5 млн человек (по некоторым оценкам — до 7 млн). Из них до 75% покидали страну нелегально, пользуясь услугами дельцов, построивших на эмигрантах доходный бизнес.
Почему же они тогда уезжали? Как и сегодня, мотивы были разные — экономические, политические, национальные, религиозные. Но немало среди «релокантов» царского времени было участников провалившейся революции 1905 года, а также либералов-западников, которые покидали страну в знак протеста против «деспотического режима», в поисках свобод в «просвещенной», как они считали Европе. Были и такие среди них убежденные противники Российской империи, как например, Герцен, которые, уехав из России, вели против нее из-за границы ожесточенную клеветническую пропаганду, били там в «Колокол».
Однако, оказавшись на Западе, многие быстро разочаровались в нем, обнаружив, что кисельных берегов и хваленых «свобод» там отнюдь не не наблюдается, обнищали, и запросились обратно.
Герцен тут, правда, не в счет, поскольку он был богатым человеком, и чувствовал себя в Лондоне в роли «борца за свободу» вполне комфортно. Но даже такой ярый анархист и революционер, как Михаил Бакунин написал царю из-за границы покаянное письмо и запросился назад в Россию. О том, стоит ли их пускать обратно, в те времена развернулась почти такая же дискуссия, как и сегодня.
Принял участие в той острой полемике и Василий Розанов, прославившийся своими яркими публицистическими выступлениями.
Напомним, родился будущий философ и писатель в Костромской губернии в заштатной Ветлуге. Его отец, мелкий чиновник, умер, когда Василию было всего четыре года, и детство он провел в нищете. Однако после гимназии Розанов сумел поступить на историко-филологический факультет Московского университета. Работал учителем истории, географии в учебных заведениях разных городов. Вместе с другом Первовым сделал первый в России перевод с греческого «Метафизики» Аристотеля.
Известность Розанов получил в 1894 г., когда вышла его книга «Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского». Вошел в число основателей Религиозно-Философского Общества. Вскоре он был зачислен в штат газеты «Новое время», с которой сотрудничал до 1917 г. Стал известным журналистом, одновременно печатался и в консервативном «Новом времени», и в либеральном «Русском слове». А потому его ненавидели не только левые, но и правые. Каких только обидных прозвищ не давали ему его собратья по перу: «Смердяков русской литературы», «гений юродства», «Иудушка» и т.п.
А он отвечал своим критикам так: «Мне ровно наплевать, какие писать статьи, «направо» или «налево». Всё это ерунда и не имеет никакого значения… Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге: так, что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время, как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем».
В 1917 году, когда русская интеллигенция ликовала при известии об отречении Николая II, Розанов с горечью записал для себя, а не для публикации: «Никогда я не думал, что Государь так нужен для меня: но вот его нет — и для меня как нет России. Совершенно нет, и для меня в мечте не нужно всей моей литературной деятельности».
Когда большевики захватили власть, его арест казался неизбежным, поскольку вел себя Розанов по отношению к новой власти вызывающе. Осенью 1918 года, бродя по Москве с С.Н. Дурылиным, он громко говорил, обращаясь ко всем встречным: «Покажите мне какого-нибудь настоящего большевика, мне очень интересно». А придя в Московский Совет, он заявил: «Покажите мне главу большевиков — Ленина или Троцкого. Ужасно интересуюсь. Я — монархист Розанов». С.Н. Дурылин, смущенный его неосторожной откровенностью, упрашивал его замолчать, но тщетно».
«С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес, — писал Розанов.
— Представление окончилось. Публика встала.
— Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось».
Образ глухого железного занавеса, который отрезал советскую Россию от остального мира, впервые появился именно у Розанова.
В своей статье «Не нужно давать амнистию эмигрантам» Василий Розанов сослался на письмо одного из таких беглецов, отправленное в редакцию газеты, в Россию из Вены: «Кому будет плохо, если сотни и тысячи несчастных, истерзанных, замученных жестокой судьбой, вернутся в семьи?... Зачем еще мучить, травить, изгонять? Видали вы эмигрантов за границей? Наблюдали вы их беспросветную жизнь, их муки? Кто искупит их, чем они будут искуплены?», — вопрошал отчаявшийся автор послания, призывая разрешить им вернуться.
«Что же нам делать с этими детьми, проклявшими родную землю, — и проклинавшими ее все время, пока они жили в России, проклинавшими устно, проклинавшими печатно, звавшими ее не “отечеством”, а “клоповником”, “черным позором” человечества, “тюрьмою” народов, ее населяющих и ей подвластных?!! — спрашивал Василий Розанов. — Что вообще делать матери с сыном, вонзающим в грудь ей нож? Ибо таков смысл революции, хохотавшей в спину русским солдатам, убиваемым в Манчжурии, хохотавшей над ледяной водой, покрывшей русские броненосцы при Цусиме, хохочущей и хохотавшей над всем русским, — от Чернышевского и до сих пор, т.е. почти 1/2 века? Об этой матери в этой “загранице” они рассказывают, что она всего только блудница и всего только воровка, которую давно надо удавить на грязной веревке, и звали сплетать эту петлю на родину кого попало, — шваба, чухонца, армянина, еврея, поляка, литовца, латыша.
“Давите эту собаку Россию, давите ее ко благу всего просвещенного и всего свободного человечества: ибо она насылает на человечество мор, голод, болезни и всего больше клопов”. Вот литература эмигрантов, засыпающая вас, сейчас как вы переедете через Вержболово и границу. Был ли из этих “эмигрантов” хоть один человек, который обмолвился бы добрым словом о родине, добрым вздохом о России? Напечатайте, если есть доброе слово. Нет ни одного! Ни одного слова доброго за много лет!!», — с возмущением отмечал Розанов.
Но что будет, если такие люди вернуться, с тревогой спрашивал философ и давал на этот вопрос такой ответ. «Переехав сюда, они сейчас же найдут применение талантам и врожденному усердию нашептывать, внушать, распространять. Они будут нашептывать нашим детям, еще гимназистам и гимназисткам, что мать их — воровка и потаскушка, что теперь, когда они по малолетству не в силах ей всадить нож, то по крайней мере должны понатыкать булавок в ее постель, в ее стулья и диваны; набить гвоздочков везде на полу... и пусть мамаша ходит и кровянится, ляжет и кровянится, сядет и кровянится. Эти гвоздочки они будут рассыпать по газеткам...»
Розанов был уверен, что вернувшимся тут же снова дадут «литературный заработок», будут платить полным рублем за всякую клевету на родину и за всякую злобу против родины. “Делишки” поправятся у эмигрантов, и они могут кушать не то, что в кухмистерской, но иногда и у Палкина» (элитный ресторан в Петербурге).
«Раскаявшегося — да, отец примет, и Россия примет, — был уверен Розанов. — Но нераскаявшегося, по-прежнему злобного, по-прежнему с криком и шепотом “жги, уноси, растаскивай, ломай”, кто же примет, и какой отец обязан принять в свой дом?!»
«Не нужно “погрома” звать в Россию: ибо “революция” есть “погром России”, а эмигранты — “погромщики” всего русского, русского воспитания, русской семьи, русских детей, русских сел и городов, как все Господь устроил и Господь благословил», — вынес еще более ста лет назад свой резкий вердикт великий русский философ.
Когда террорист Мордка Богров убил в Киеве Петра Столыпина, Розанов был одним из первых, кто публично объявил, в чем именно были заслуги этого великого реформатора перед Россией. «Великая заслуга Столыпина состояла в том, — написал он, — что он боролся с революциею как государственный человек, а не как глава полиции. Он понял, что космополитизм наш и родил революцию; и, чтобы вырвать из-под ног её почву, надо призвать к возрождению русское народное чувство, русское государственное чувство... После целого века космополитических мечтаний «наверху», - русская реальная политика наконец-то пошла по руслу русских реальных интересов, гордого сознания русского достоинства, гордого сознания русской чести».
И за все это либералы его ненавидели. Большевики, его, кстати, не тронули, не расстреляли, как Михаила Меньшикова или Николая Гумилева, хотя своей ненависти к ним он не скрывал. А либералы его ненавидят до сих пор, и ненавидят люто. Вот, например, что писал о Розанове совсем недавно литератор-русофоб Дмитрий Быков*, сбежавший в США.
«Розанов не просто консерватор, Розанов во многих отношениях ретроград. Вот почему я, кстати говоря, и не рекомендую никогда студентам его читать. Розанов — это культ сильного государства, твердой руки, безусловно, и культ семьи. Потому что семья — это порядок, семья — это быт, семья — это тепло. Строй свой дом, русский человек, все время призывает он, лепи свое гнездо. И конечно, у него бывали минуты, когда он ненавидел то же самодержавие, потому что он говорил, на предмет надо смотреть с тысячи сторон. У него бывают противоречивые абсолютно взгляды, и фрагментарна его проза, сегодня он думает так, завтра иначе. Но в целом мировоззрение Розанова существует, это мировоззрение вполне ясное. Во главе этого мировоззрения крепкая власть, скромный и теплый дом, строгий уют, в общем, установления, это жизнь в традициях, жизнь в семье», — с раздражением отмечает Быков.
Твердый порядок, крепкая власть, традиции, семья, как сказали бы сегодня, «традиционные ценности», — вот, что Розанов считал основой Россией.
Именно семья для Розанова является высшей ценностью жизни. Именно в семье человек получает первичное нравственное воспитание. Розанов предчувствовал дальнейшую деградацию семьи в будущем, предвосхищал беды, приведшие к коллапсу семьи, лишенной социальной и духовной опоры. Его советы о стабилизирующей роли в семье женщины, осуждение нравственных пороков, упреки мужчине за безответственность, а государству — в попустительстве упадку семьи, актуальны и сегодня. За это его глобалисты, проповедники ЛГБТ** и в прошлом, и сегодня ненавидят.
По словам Розанова, «почитающие Россию сыны не хотят, чтобы она прощала и возвращала тех негодных сынов, которые ей изменили и предали врагам дом свой. И если они вернутся: раскроются раны и заточатся вновь кровью всех настоящих мучеников русских, погибших при Цусиме, в Манчжурии, в Турции, в Польше, на Кавказе. Вот наши герои. Нам не нужно других…
“Дом” их сожжен ими самими. Сожжен ими в сердце своем. Нет у них “родной земли”. Нет им ни жизни, ни могилы в проклятой “отреченной” земле. Отреклись — пусть отречение будет полным», — полагал Василий Розанов.
Но ведь так и сегодня! Предателям не может быть прощения. Измена Родине — это преступление без срока давности. У нас есть настоящие герои — это бойцы СВО, сражающиеся сейчас за Россию и проливающие за нее кровь на полях Украины. Возвращение предателей будет для них оскорблением.
Но тогда в России к пророческим словам Василия Розанова, увы, не прислушались. В 1917 году скрывавшиеся за границей эмигранты-революционеры вернулись. В апреле их «пломбированный вагон» из Германии встретили в Петрограде с восторгом и оркестром. Какой трагедией это потом обернулось для России, мы слишком хорошо знаем. Эту ошибку нельзя повторить.
Владимир Малышев
