Ежегодный – и, главное, узаконенный – "заработок" на прерывании беременности варьируется от 7 млрд до 15 млрд рублей. Столько наше государство платит, по сути, за планомерное сокращение своего собственного населения путём абортов. Но это только видимая вершина айсберга. В десятки раз больше оно потом тратит – бюджетных денег, которых вечно не хватает! – на выплаты клиникам, и опять же в рамках обязательного медстрахования, на восстановление репродуктивной функции как раз тех женщин, которым само же оплатило вытравление плода.
Слова главного внештатного специалиста Минздрава России по репродуктивному здоровью Олега Аполихина о том, что аборты необходимо вывести из системы обязательного и даже дополнительного медицинского страхования и заниматься ими должны не врачи, а просто "люди с медицинским образованием", но в специализированных учреждениях (не больницах), вызвали бурную реакцию.
Прежде всего, сам Минздрав оперативно выпустил официальный комментарий – мол, ни удаление абортов из полиса ОМС, ни создание абортариев не поддерживаются ведомством.
А следующей волной стала оголтелая информационная атака на Аполихина в соцсетях: известные феминистки и притихшие на некоторое время, скажем так, "специализированные группы", которые вовсю топят за "право женщин самостоятельно решать", нужен им зачатый ребёнок или нет, устроили настоящую травлю учёного – на минуточку, профессора, директора НИИ урологии и интервенционной радиологии им. Лопаткина, члена-корреспондента РАН.
Страшный вой – обычный, впрочем, для всех тех, кто лоббирует тему "свободных абортов", сводится к ряду тезисов.
Во-первых, утверждают они, любое ограничение абортов "мгновенно повышает женскую смертность от криминальных абортов", во-вторых, приводит к "детоубийствам" и к "росту числа детей, сданных в детдома".
В реальности ни того, ни другого, ни третьего не происходит, о чём свидетельствует опыт других стран, давным-давно ужесточивших условия прерывания беременности. Но в России, которая планомерно скатывается даже не в демографическую яму, а в настоящую пропасть, правила игры диктуют... банальные бизнес-интересы. И пока это происходит, ничего не изменится.
Врачи стали заложниками: откажешься – будешь уволен
Примечательно, кстати, обращает внимание пресс-секретарь Гиппократовского медицинского форума Инна Ямбулатова, что Минздрав, выступая против высказываний своего главного специалиста, не стал касаться одного крайне чувствительного момента, отмеченного Олегом Аполихиным.
Ведь экзекуцию, по выражению профессора, буквально приходится делать именно докторам, призванным вообще-то спасать человеческие жизни, а не губить их.
И соответственно, здесь нет речи об оказании "медицинской помощи", а следовательно, этим должны заниматься люди пусть и с медобразованием, но никак не врачи.
"У нас сегодня врач – заложник ситуации, – объясняет Ямбулатова. – Понятно, что есть аборты по медицинским показаниям – состоянию здоровья матери или будущего ребёнка, такое есть, но это совсем иное дело. Однако большинство докторов хотели бы не выполнять. Хотя законодательно это не запрещено, они подвергаются давлению, обструкции – вплоть до угрозы увольнения, и им приходится делать аборты".
Но хуже ещё то, что у медика формируется так называемое эвтаназийное деформационное мышление: он перестаёт видеть в будущем ребёнке человека и это фактически нивелирует ценность человеческой жизни для такого доктора.
И вот Минздрав не прокомментировал как раз эту часть выступления Аполихина: то есть фактически признал его правоту, по крайней мере здесь.
В качестве аргументов сторонники абортов открыто используют ложь
В остальном же здравоохранительное ведомство, по сути, повторяет всё то же самое, на чём "ездят" феминистки и прочие лоббисты абортной темы.
Причём в реальности это не более чем лукавство, если не сказать больше – фикция.
В качестве подтверждения своей позиции, например, они приводят якобы случившееся в тот промежуток времени в Советском Союзе, когда свободное прерывание беременности было запрещено – до 1956 года, когда его вернули вновь, но, кстати, разрешив делать только за деньги, а бесплатно – лишь по медицинским показаниям.
Так вот, ничего такого не было – совсем. То есть нет таких данных – это просто манипуляции, основанные на том, что тогда в принципе отсутствовала всякая господдержка материнства и детства.
Более того, мы видим, что в странах, где абортное законодательство ужесточено, не наблюдается роста смертей. Современный опыт Польши, самый радикальный на европейском пространстве, между тем не привёл к росту числа криминальных абортов за 10 лет применения ограничительной практики. Опыт Германии тоже говорит об обратном,
– отмечает Инна Ямбулатова.
Или, продолжает она, кто-то всерьёз думает, что женщина, у которой есть деньги, не пойдёт прерывать беременность после исключения абортов из полиса ОМС? Между прочим, за последние 5 лет социальный портрет не желающих иметь ребёнка резко изменился. Согласно исследованиям, наиболее активная доля среди них – женщины от 25 до 35 лет, работающие и обычно состоящие в браке, чаще проживающие в благополучных городах и регионах, уже родившие первенца, но не собирающиеся "тратить время" на второго.
А вот в группе молодых (условная категория "студентки"), от 15 до 25 лет, количество абортов снижается. Впрочем, часть из неучтённых среди них как раз и пребывает, уже сегодня и сейчас, в категории "криминальные".
Впрочем, само понятие "криминальный аборт" подразумевает, если апеллировать к конкретике, вообще-то проведение манипуляций вне установленных сроков беременности, то есть после двенадцати недель. И это есть и процветает и сегодня: и в частных клиниках, и в государственных, но когда ставят иной диагноз. А в интернете полно предложений вытравить плод (так называют живое существо, которое растёт в животе у матери) анонимно и без документов.
Здесь вообще-то сфера для работы правоохранительных органов. И ОМС здесь совсем ни при чём.
Зато подход, существующий в России, прямо бьёт по демографии, говорит, в свою очередь, ведущая программы "Оставьте нас в покое" на телеканале Царьград Александра Машкова-Благих.
Население страны поступательно сокращается, в том числе и за счёт абортов, с момента распада СССР, как уже сообщал Царьград: из-за прерывания беременности не родилось порядка 50 млн детей – треть современного населения страны.
Более шестисот тысяч убитых детей в утробе за год
Но Минздрав защищает собственные интересы. Для понимания: государство ежегодно (!) тратит на аборты, по разным оценкам, до 15 млрд рублей – в рамках системы обязательного медицинского страхования.
Точной суммы, к слову, нет: в открытых источниках таких данных просто не найти, а чтобы не портить статистику, аборты часто регистрируют как, скажем, самопроизвольные выкидыши (с последующим выскабливанием), или переводят в разряд медицинских показаний, или в "замершие" беременности.
Само же прерывание беременности проходит по полису ОМС как хирургическое вмешательство, и оно оплачивается: стоимость варьируется и доходит до 30 тысяч рублей – в зависимости от сложности.
По данным Росстата, за 2018 год (более свежих сведений нет) была сделана 661 тысяча абортов, причём цифры статистического ведомства расходятся с официальной выкладкой Минздрава, который даёт почти на 100 тысяч меньше (567 тысяч). А связана эта "погрешность" с тем, что чиновники от здравоохранения не учитывают так называемые мини-аборты, т.е. медикаментозные (подробнее об этом ниже).
И это официальные данные.
А теперь – вот что происходит с точки зрения коммерческого рынка.
Попробуйте проанализировать эти цифры: на самом деле, несмотря на снижение общего числа абортов, радоваться особо не стоит. К тому же обратите внимание: информации по медикаментозному способу прерывания беременности (легальному) нет. Таблица: Росстат
Клиники, позиционирующие себя как центры материнства и детства, способны зарабатывать намного больше за счёт подобных манипуляций, нежели при ведении беременности.
И это гораздо проще.
Нет нужды рассчитывать затраты на маркетинг, рекламу, продвижение. Здесь всё гарантированно: нет нужды кропотливо и долго вести беременную на протяжении всего срока, заботиться о здоровье её самой и ребёнка.
"Да, может, каких-то фантастических денег не заработаешь (если предприниматель не приближен к самому Минздраву, конечно), но это стабильно и без напряжений, – даёт расклад Инна Ямбулатова. – Получается эффективный, экономически обоснованный, поточный, малозатратный, прогнозируемый и с устойчивыми финансовыми потоками, защищённый государством, высокорентабельный безрисковый бизнес".
И это не говоря уже о "сопутствующих услугах": наркозе в частности, последующем лечении, палате (при необходимости) и так далее.
Клиники ЭКО в деле: они срывают куш за счёт пострадавших от абортов
Однако же такой заработок – лишь вершина айсберга. В действительности всё гораздо сложнее.
Следующая, условно говоря, очередь – после той, в которую записаны желающие прервать беременность, – это на ЭКО и суррогатное материнство.
Так, 65 процентов женщин, страдающих бесплодием, становятся таковыми как раз из-за прерывания беременности. И логично сделать вывод, что если сократить число абортов, то уменьшится и число бесплодных. Вот только тогда "потеряются" деньги по ОМС, которые платятся и в одну, и в другую очередь. И это страшно – такое отношение,
– сокрушается Машкова-Благих.
Другими словами, искусственно создаётся и подпитывается рынок искусственного оплодотворения.
И вот тут есть очень любопытная статистика. За ЭКО бюджет тоже платит, только ещё больше. Один так называемый протокол экстракорпорального оплодотворения обходится уже в 120 тысяч рублей.
Но рождается-то намного меньше: за прошлый год за счёт ЭКО появились на свет 40 тысяч малышей. А у значительной доли обратившихся женщин, как говорят в клиниках, "не получилось".
То есть какая получается арифметика?
Сначала выделяются деньги на убийство ещё не родившегося ребёнка. Потом женщины, осознав ошибку или по иным причинам, решают всё-таки забеременеть, но у них не выходит сделать это самостоятельно. Тогда они обращаются в соответствующие учреждения, которые получают средства.
Много? Очень!
Так, в качестве иллюстрации: буквально недавно одна известная московская клиника, которая занимается экстракорпоральным оплодотворением, выставила свои акции на IPO, оценив их в 1 миллиард – и не рублей, конечно, а долларов. О чём это говорит? Заниматься ЭКО выгодно!
Клиники зарабатывают на ЭКО миллиарды, которые им платит государство, а точнее каждый из нас, до этого уже отчисливший деньги в бюджет на аборты. Фото: Кирилл Зыков/АГН "Москва"
Там просто колоссальный оборот. И опять-таки всевозможные поддерживающие препараты, которые сопровождают процесс вынашивания ребёнка при искусственном оплодотворении, что оплачиваются отдельно и, как это бывает с "аксессуарами", иногда обходятся почти в такие же суммы, как и сам "продукт".
Китайские заводы штампуют средства умерщвления для русских
Однако и это ещё не всё. Другие "выгодоприобретатели" от абортов – фармкорпорации. О, у них не менее внушительное поле для деятельности!
Помимо хирургического способа избавления от ребёнка в утробе, есть ещё и медикаментозный. И по масштабам он не уступает первому.
Только ещё более опасный – с точки зрения дальнейших репродуктивных возможностей. Тот же мифепристон, часто назначаемый для таких целей, – синтетический стероид, у которого куча побочных эффектов вплоть до летального исхода, плюс он, по мнению специалистов, негативно воздействует на головной мозг – через движение гормонов.
В ряде стран медикаментозное прерывание просто запрещено, в Китае например. Знаете почему? Потому что китайские учёные выяснили, что у таких средств высокая способность к стерилизации: в смысле, потом родить уже вообще никак не получится.
Но при этом там строят крупные предприятия по производству мифепристона. Зачем? И кто потребитель, как вы думаете? Наша страна,
– приводит печальные факты Инна Ямбулатова.
И в нашей стране врач даже обязан предложить женщине на выбор медикаментозный (в первую очередь) или хирургический способ. Но тоже в рамках полиса ОМС.
Плюс тема медикаментозных абортов очень активно и даже навязчиво продвигается: участники фармацевтического рынка проводят целые симпозиумы и конгрессы, посвящённые им, – по сути, просто вербуют наших врачей, убеждая их в эффективности и необходимости такого метода.
Из эмбрионов, полученных в России, за рубежом делают препараты – для России
Но, разумеется, не только на огромных объёмах продаваемых препаратов живёт большая фарма.
Речь об использовании эмбрионов – это называется "абортивным материалом" – в промышленных целях. Их скупают и пускают в производство.
В нашей стране, приводит пример Машкова-Благих, есть как минимум девять патентов, по которым создаются высококачественные препараты для косметологии, а делаются они на основе эмбрионов, "питающих" собой те самые средства "для восстановления красоты", что потом вкалывают себе состоятельные тётеньки
Причём некоторые препараты (допустим, иммуномодулирующие) производятся зарубежными корпорациями исключительно для России! Как и некоторые лекарства противовирусного ряда, БАДы для омоложения и наращивания мышечной массы, белковые напитки с гормональными добавками, препараты для снижения веса, плацентарная косметика.
Это поступает сюда из Азии, кстати, поскольку в Европе использование человеческих материалов запрещено при промышленном производстве.
Есть сильное лобби. И это не только бизнес, но и борьба за мировое господство
И главное, все это знают. И в Минздраве тоже наверняка в курсе. Государство, вопреки здравому смыслу, – на фоне падающей демографии – искореняет тем не менее само себя.
Но – глухая стена.
У сохранения абортов в системе ОМС имеется сильнейшее лобби,
– уверена Александра Машкова-Благих.
О чём речь? Можно, конечно, рассуждать о конспирологических теориях, только вот ведь вопрос на засыпку: почему те самые феминистки, группы и организации, продвигающие эту тему, живущие – прямо или косвенно – на гранты и иные виды финансовой поддержки из-за рубежа, вяло потявкивающие в обычное время, так яростно принимаются кусать любого, кто пытается донести до общества правду?
Просто потому, что у спонсоров нет желания видеть растущую Россию. Им очень хочется, чтобы мы сами себя уничтожали, без их участия: постепенно и планомерно.
И кстати, обратите внимание вот ещё на какой момент.
Едва поднимается дискуссия об ужесточении абортивного законодательства в нашей стране, тут же, мгновенно подключаются прицепом сторонники эвтаназии (взрослой, поскольку многие эксперты называют аборты не иначе как младенческой эвтаназией или детоубийством), потом – извращенцы, ратующие за однополые браки и возможность брать на воспитание детей, и так далее.
И все ведь поют в унисон с замечательным здравоохранительным ведомством. Вы не находите это странным?
Александр Степанов
