Школьник из Уренгоя – это привет из 90-х прошлого века всем нам, смотревшим на Запад как на витрину достижений цивилизации. Да, в целом нам удалось преодолеть те иллюзии, но так ли велика в этом наша собственная заслуга?
За окном ощутимо погромыхивает. Уже несколько дней как режим перемирия перестал соблюдаться окончательно, украинская артиллерия вновь планомерно и деловито обрабатывает позиции вооруженных сил Донецкой народной республики.
А в социальных сетях тем временем колышется марево проклятий в адрес ямальского подростка, не слишком удачно выступившего в Берлине. Для меня это все события одного ряда, и поэтому я несколько иначе отношусь к словам юноши, вызвавшим беспредельную ярость защитников великой Победы.
Ученик из Нового Уренгоя попытался в своей речи воспроизвести безжизненно-гуманистический европейский взгляд на войну как на абсолютное зло, жертвами которого становятся солдаты по обе линии фронта.
Этот подход оставляет в тени право того, кто подвергся нападению, на оборону, он игнорирует такие категории военной этики и этики вообще, как подвиг, спасительная жертва, готовность отдать жизнь за родину и други своя.
Он целиком сконцентрирован на человеке, который, безусловно, принимается как мера вещей – его право на жизнь императивно и неотменяемо. Уренгойский школьник и прибывшие с ним на мероприятие в бундестаге девочки опирались именно на эту гуманистическую платформу, доставшуюся Европе в наследство от эпохи Просвещения.
Именно она – эта платформа – вытеснила из пространства культуры в самом общем смысле этого слова христианский взгляд на человека как гостя в этом мире, который приходит в него, чтобы оформить собственную душу, преобразить ее, опознать зло и вступить с ним в борьбу не на жизнь, а на смерть.
Просвещение сделало человека хозяином мира, закрепив за ним безграничное право на свободу самовыражения. Эта доктрина легла в основу концепции прав личности, понимаемой уже прежде всего как борющаяся за свое гендерное и сексуальное освобождение от пут мешающей ей развиваться традиции.
Россия, слава Богу, сегодня сумела отойти в сторону, не дав себя сделать частью этой глобалистской стихии, но давайте вспоминать: двадцать с лишним лет назад наше общество в целом выступало за то, чтобы страна присоединилась к общемировому процессу и стала его полноправным членом.
Школьник из Уренгоя – это привет из 90-х прошлого века всем нам, смотревшим на Запад как на витрину достижений человеческой цивилизации, к которой мы мечтали получить свободный допуск.
Да, в целом нам удалось преодолеть те иллюзии, но так ли велика в этом наша собственная заслуга? Не Запад ли своим пренебрежением, явным нежеланием принимать Россию в семью своих народов на равных оттолкнул нас, фактически вынудив вновь вспомнить о своих славных победах, о своих горьких потерях, о наших предках и нашей истории, о том, что сегодня стало или становится предметом общенациональной гордости?
В течение долгих лет большая часть из нас пребывала в состоянии этого мальчика, послушно и даже с радостью шествуя в направлении, которое указывалось путевыми знаками «права и свободы человека».
И лишь холодный прием сумел отрезвить нас и вернуть нам способность ориентироваться в пространстве собственного прошлого.
Этот юноша – мы сами, рвавшиеся еще не так давно приобщиться к ценностям либерального мира, но допущенные только в прихожую.
Я вижу в том, в каком бешенстве и исступлении сорвались на подростка тысячи людей, неизжитый комплекс вины нашего общества перед собою.
Мы не можем себе простить, что дали себя обмануть, провести на мякине, соблазнить дешевыми побрякушками. В лице школьника мы отрекаемся от собственного недавнего и позорного прошлого, не отдавая себе отчет, что оно на самом деле далеко не изжито.
Конечно, у нас есть теперь «Бессмертный полк», мы начинаем поднимать из глубин истории славные имена героев, вспоминать своих совсем, как оказалось, близких предков, сражавшихся за Родину. Но это лишь одно направление памяти, а есть еще и другие линии, по которым следует двигаться, чтобы обрести душевное здоровье.
Что касается ямальского юноши, то нам с легкой руки Запада выпал шанс прозреть, Бог даст, и у этого вступающего в жизнь человека он тоже появится. Ведь видно, что он неравнодушен, в поиске, а теперь еще ему выпало тяжелейшее испытание – пройти через слепую и массовую ненависть общества. Неизвестно, как он с ним справится.
Вот об этой общественной слепоте я скажу в заключение пару слов, вслушиваясь прямо вот в эти мгновения, пока я пишу эти строки, в звуки глухих разрывов на донецких окраинах.
Помните духовные скрепы, над которыми так любят потешаться наши либеральные соотечественники? Действительно, кажется, что словечко отдает нафталином, казенщиной и тем, что принято называть квасным патриотизмом.
Но я приведу цитату из послания Владимира Путина Федеральному собранию полностью, чтобы стало понятно, что скрепы – это духовные ориентиры, в которых мы все еще остро нуждаемся. Вот как это звучало:
«Сегодня российское общество испытывает явный дефицит духовных скреп – милосердия, сочувствия, сострадания друг другу, поддержки и взаимопомощи, дефицит того, что всегда, во все времена исторические делало нас крепче, сильнее, чем мы всегда гордились».
Никакой казенщины, все очень точно, пронзительно и абсолютно своевременно.
И да, есть войны справедливые, которые ведутся для того, чтобы не позволить злу одолеть добро. Именно такая война, в чем я глубоко уверен, идет сейчас в Донбассе. Это война с нацизмом, прикровенным и многими из нас в силу душевной и духовной лени недорасшифрованным в качестве такового.
«Левада-Центр» не так давно опубликовал результаты социологического опроса, согласно которому только 41% граждан России выступают за дальнейшую поддержку Донецкой и Луганской народных республик со стороны Кремля.
А 37% опрошенных уверены в том, что Москва не должна принимать в конфликте чью-либо сторону. Что ж, имеют право. Вот только тогда не надо про мальчика.
