Жизнь ей отпустила сполна: красоту и талант, смелость и инициативность. С малых лет Настя привыкла побеждать во всевозможных музыкальных конкурсах, хотя родилась не в актерской семье, мама - инженер, папа - юрист. Постепенно овладевала всем арсеналом средств, которые в будущем ей понадобились как актрисе драмы, мюзиклов и кино, телеведущей и фотомодели. Выпускница мастерской Марка Захарова в ГИТИСе и Музыкального училища эстрадно-джазового искусства, Макеева начала с того, что сыграла роли в Театре Алексея Рыбникова, в «Ленкоме», в Театре на Малой Бронной, сейчас играет в «Русской песне». В кино актриса запомнилась в фильмах Карена Шахназарова «Всадник по имени Смерть» и «Анна Каренина. История Вронского», где сыграла Бетси Тверскую. Что касается мюзиклов, имя Макеевой называют «брендом» российского музыкального театра, достаточно вспомнить «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», рок-оперу «Иисус Христос-суперзвезда», «Мастера и Маргариту», «Вия».
С актрисой мы встретились на пресс-конференции, приуроченной к 81-й годовщине освобождения Донбасса от фашистских оккупантов. Актриса рассказала о том, как вместе с мужем Романом Мальковым уже два года, с самого начала СВО, ездит с концертами на передовую. Сегодня Анастасия Макеева — гость «Столетия».
— Анастасия, ваш синдикат, видимо, можно назвать семейным предприятием?
— У нас не то, чтобы предприятие, как гражданин РФ я выражаю свою позицию. Как только началась СВО, а любые военные действия воспринимаются тяжело, потому что связаны с гибелью людей, я заявила о своей готовности участвовать в концертных фронтовых бригадах. Как и всем, мне было сложно разорвать существующий в моем сознании монолит — Россия, Украина, Белоруссия, состояние было такое, словно происходит что-то плохое с твоим близким человеком, ведь страдали-то простые люди, многие из которых через родственников связаны украинской кровью. Например, я родом из Краснодара, и, по большому счету, мы люди одной ментальности, я хорошо понимаю жителей Донбасса, они схожи по темпераменту с кубанцами. А у меня по всему краю родственники, например, в Шахтах Ростовской области живёт тётя, и там ещё до начала СВО было неспокойно. То есть, когда спорили насчёт Крыма, у меня не возникало сомнений, что это наша земля, потому что Херсонес — колыбель православия, нашей веры, где, собственно и произошло Крещение князя Владимира. И, что, нужно было спокойно относиться к тому, чтобы здесь появились натовские подводные лодки, и, извините, хватило бы одной ракеты, чтобы не стало моей малой родины, благодатного Краснодарского края?..
Я с детства была воспитана на любви к родине, просто поводов ярко выражать патриотические настроения не было. Между прочим, песня, с которой я начинала свой музыкальный путь, была о России. И когда всё началось, я активно поддержала позицию президента, понимая, что его решение было обдуманным, он долго ждал момента, чтобы обойти такое развитие событий, но, к сожалению, этого не случилось, и, видимо, пришла пора показать, кто мы есть, и что с нами так нельзя. Месяца через полтора после начала СВО состоялась наша первая поездка по освобождённым территориям. Жили в гостиницах, где нас охраняли ополченцы, выступали в Домах культуры.
События продолжали развиваться, и нас стали приглашать в госпитали. Помню первое выступление в госпитале Фонда ветеранов СВО, где я пела под гитару, а Рома аккомпанировал. Мне было очень тяжело смотреть на израненных молодых парней, и у меня потекли слезы. В какой-то момент я просто не смогла петь, взяла мужа за руку и, глотая слёзы, сказала — «Выручи меня». И ко мне тут же подошли ребята, кто-то подъехал на коляске: «Ну что вы так расстраиваетесь, всё хорошо у нас, вы не переживайте, мы крепкие!» И я усовестилась: «Пришла их поддерживать, а поддерживают они меня?!»
Но момент этот запал мне глубоко в душу, и я стала ездить на фронт, а это совсем другая история. Просто так туда не попадёшь, везде кордоны, военная полиция, которая осуществляет «командирование» гражданских лиц в добровольческие фронтовые бригады для поднятия боевого духа бойцов. Ехали на военном транспорте, в сопровождении сотрудников Министерства обороны. Жили в расположении солдат, ели солдатскую еду, были готовы к перебоям с хлебом и водой, отсутствию отопления, «умывались» влажными салфетками. Ситуации, конечно, случались разные, но не могу не отметить, что солдаты наши хорошо обеспечены в смысле рациона, на фронте работают мини-пекарни, где, к слову сказать, нам тоже приходилось выступать.
А в ста километрах от передовой, куда бойцов отправляют отдыхать, когда на смену им идут «свежие» силы, солдаты завели даже огородики, где выращивают зелень, укроп, петрушку. Они очень хозяйственные, соблюдают сухой закон, и настолько душевно чистые люди, чётко осознающие свои задачи, что не поддержать их просто невозможно. Припоминаю забавный случай, выступали мы в чёрно-красных майках с надписью — «Команда Путина». И подходит к нам парень, бурят, и говорит Роме: «Какая у тебя майка интересная, я тоже такую хочу». Ну, Рома снял и протягивает — «Возьми». А тот снимает шеврон — «И ты держи, брат!» Бывало, мы оставляли у них гитары и вообще всё, что могли — из того, что им требовалось.
А однажды, на День России, была история. Ехали в сторону Крыма, на херсонском направлении. Подъехали, и нам сразу сказали, что сегодня, скорее всего, полетят ракеты, потому что с той стороны любят «поздравлять» нас с праздниками. И вот в час ночи легли, а в три завыла сирена, ракетная опасность, и в полной темноте, взяв только одежду и паспорт, надо было бежать в сторону блиндажа, укрыться и ждать, когда всё закончится. А на нашем этаже почему-то не сработала сирена, спасибо военному, забежал к нам — «Быстро на выход!» Я побежала, а муж мой бросился будить коллег-музыкантов... И вот бежим, «сто секунд до прилёта», а бойцы смотрят на нас с Ромой и говорят — «А платье-то зачем тащите?!» Я говорю — «Как зачем, мы только приехали, а как выступать-то будем, гитара и платье — это наше всё».
Сценический образ я создавала к каждому выступлению. И как бы меня не отговаривали, мол, вечером влажность высокая, а днём жара, как будешь по полям носиться и ездить на «пазиках», что от твоего «образа» останется?.. Но я вставала, крутила волосы, красилась, потому что хотела подарить ребятам праздник. Хорошо помнила, как мне сказали, что бойцам очень нравится видеть артистов красивыми, как на концерте в мирное время. А выступали мы — то в подвалах у разведчиков, то в блиндаже, представляющем большой подземный этаж, то вообще под деревом в лесополосе, где нам стелили фанеру и подвешивали микрофон. Каждые полтора месяца выезжаем к ребятам, сейчас собираемся в Ростовскую область, приглашают туда, где они обучаются перед отправкой на фронт. Ездим и мечтаем о том, чтобы всё поскорее закончилось нашей победой.
— Понятие передовой времён Великой Отечественной нам известно по книгам и военным фильмам, а что представляет собой современная передовая?
— Как ни странно звучит, но передовая на сегодняшний день — это элита нашей страны, люди без пороков, трезвые, спортивные, консолидированные. Они постоянно тренируются, встают брат за брата, и если появляется кто-то, не желающий жить по их законам, скажем, не хочет тренироваться, проявляет интерес к алкоголю, они приходят к командиру и говорят: «Мы с ним не пойдём». Настолько важна для них работа в команде, когда первый идёт вперёд, а второй его прикрывает и так далее, и если выпадет хоть одно звено — погибнуть может весь отряд. Это удивительные люди, с абсолютно оголёнными нервами, если в мирной жизни можем позволить себе какие-то вольности — двойное дно, дружбу из выгоды, неблаговидные поступки, то там всё это «не работает», либо да, либо нет, либо ты Человек, либо тот, из-за кого можно погибнуть.
Что я ещё заметила, у бойцов глаза совершенно другие, по сравнению с гражданскими, сразу видно, что эти смелые парни очень душевные люди. Однажды мы видели, как их распределяли — приморцев к приморцам, бурят к бурятам, и как раз формировали танковую бригаду из Бурятии. И один парень подходит ко мне и говорит: «Держите подарок» — и протягивает маленького чебурашку... Такие моменты дорогого стоят, больше его мы не видели, пацанов тут же отправляли выполнять боевые задачи... А другой, запомнилось, вышел из палатки с зарёванными глазами, оказалось, из дома почта пришла, и ему вручили письмо, в котором школьники, которых он не знал, писали: «Здравствуй, дорогой солдат, пишет тебе весь наш класс, мы очень переживаем за тебя, гордимся тобой, возвращайся живым!» И письмо это, с детскими рисунками, до слёз тронуло бойца... Большая редкость увидеть такую искренность в мирной жизни, а там, на передовой, где нет подмен понятий, где дружба является дружбой, любовь любовью, а вера в Бога подлинной верой, это — закон жизни.
— О чём говорили с ребятами в госпиталях, как они воспринимают всё происходящее?
— Об этом лучше Рома расскажет, у меня, понятно, лирический материал, а если спрашивали «что-нибудь из Высоцкого или «Сектора газа», на сцену выходил мой муж.
И Роман Мальков, строитель по профессии, рассказал, что в поездках на фронт ему довелось исполнять роль продюсера, директора и аккомпаниатора Анастасии, поскольку он не мог отпустить её одну. В его обязанности входило оформление документов, обеспечение, насколько это возможно, бытового комфорта в поездках, а перемещались на всех видах транспорта. Следил за тем, чтобы было передано всё необходимое бойцам. Встречи в госпиталях убеждали, что никаких пораженческих настроений у парней нет, абсолютно все говорили о том, что, подлечившись, снова отправятся на фронт. Так и объявляли приезжавшим их навещать мамам и жёнам.
Роман рассказал о концертах, которые порой приходилось вести под канонаду обстрелов, поделился впечатлением, какой дикостью смотрятся на фоне голубого неба и прекрасной природы все эти дроны, столбы дыма и адские разрушения мирной жизни. Жители Матвеевки рассказывали артистам, что, начиная с 14-го года, адаптированы к взрывам, для них это не более, как звук проходящих поездов для тех, кто живёт вблизи железнодорожных полотен. Выработался иммунитет. Люди благодарили за концерты, говорили, что для них очень важно послушать музыку дома, в привычной обстановке. По словам Романа, передать в точности эмоции и впечатления от поездок на Донбасс невозможно, нужно всё это пережить.
- На самом деле, мужа моего, — сказала Анастасия, — который не только участвует в концертах, но и заботится о быте артистов, все очень любят. В наши поездки Рома берёт всегда чемодан, в котором есть даже коврик для йоги, на котором можно поспать. Помню одну сложную дорогу, когда мы ехали без горячей еды, без душа после ночёвки в поезде, а я была распределена на выступление в первой тройке, вместе с Александром Маршалом и Денисом Майдановым. Денис уверял, что на месте будет возможность принять душ, а потом сообщили, что обстоятельства изменились, и по приезде сразу поём. Майданов, конечно, предлагал «голову не мыть», шутил, что и так «сойдёт», ему хорошо, он лысый, а я, как всегда, страдала по этому поводу.
Но настоящий фурор устроил всем Рома, когда вместо холодных котлет с макаронами достал термосы — с куриным супом и куриными сердечками с подливой. Видели бы вы, как начали к нам стекаться все народные и заслуженные, как только прошла молва про термосы. «Рома, дай глоточек горяченького, кружечку бульончика!..». И я только тогда поняла, куда уходил Рома в три часа ночи из спальни. Он кормил весь автобус, а перед следующими поездками артисты уже спрашивали, едет ли Мальков.
— Как складывался репертуар ваших выступлений, сочинялось ли что-то в дороге?
— Правду говорят, что нет худа без добра, я много лет играла в театре, снималась в кино, и когда стала ездить на передовую, начала петь советские песни, в том числе, военных лет. Но пришлось пережить столько новых эмоций, что невольно рождались мысли, что надо создавать свой репертуар. За кулисами нас сопровождали ополченцы Донбасса, и вот сидит передо мной человек лет пятидесяти и говорит: «Днём я учитель, а ночью, с 2014 года, партизан, из тридцати человек нас осталось восемь...» И ты ужасаешься, что даже учителя вынуждены были взять в руки оружие, чтобы защитить свои семьи. А помните чудовищную историю, как в одной деревне ВСУ-шники брали в заложники местных жителей и, требуя выдать партизан, отрезали людям конечности и вывешивали на перилах моста?! Мы проезжали по этим местам... Видели, что осталось от «Азовстали» — перевёрнутые составы, кирпичи с остатками печей вместо домов... А рядом новый медицинский центр — в Мариуполе, который приезжал открывать Путин.
Всё это накатилось, и я сократила большое количество работ в театре и на эстраде, в частности, 12 июня, в День России, вместо Красной площади поехала выступать в поле, в лесополосе. За три дня мы дали шесть концертов, и аплодировали нам громче, чем в центре Москвы. И я понимала, что сегодня должна быть здесь, где ко мне подбегает боец: «Дайте автограф, моя мама ваша поклонница!» Не слушайте тех, кто говорит: «Кому нужны там ваши песни, люди воюют?!» У меня есть фотография концерта в подземном авиаклубе, где нас слушают полсотни человек, а собираться в одном месте более тридцати запрещено техникой безопасности. А 12 июня слушали тридцать человек, а сорок — отбивали всё, что летело в нас. Жители Донбасса говорят: «Живём в режиме войны, а когда приходим на концерт, машина времени перемещает нас в прошлое, и мы можем забыть о войне».
Когда речь заходит о репертуаре, вспоминаю песню «Мы — русские» Бэллы Фомичёвой, жены офицера, которая не понаслышке знает, что такое быть военным человеком. Мы написали песню «Русская земля», которая может согреть душу, появилась песня «О наших героях», и так постепенно мы стали обрастать репертуаром.
— На пресс-конференции вы сказали, что с удовольствием возглавили бы Фонд патриотической песни, как вы себе его представляете?
— Когда были на херсонском направлении, спросили у бойцов, играет ли кто-нибудь на гитаре, и вышел юноша лет девятнадцати и сыграл свою песню. Мне кажется, Фонд патриотической песни должен собрать песни авторов, которые видели эту войну вживую, — военнослужащих, военврачей, священников, волонтёров, добровольцев, жён офицеров, местных жителей, а не тех, кто пиликает песни на злобу дня на даче. Талантливых людей у нас много, и это счастье, что появился фестиваль «Голоса Победы», на котором в стихах и музыке детям расскажут об этой войне. Песни времён Великой Отечественной уже 80 лет заставляют трепетать наши души, потому что в них отражена история нашей страны. И очень трогательно было узнать, что один полковник, представитель министерства обороны, написал песню «Всё будет хорошо», запечатлевшую реалии фронтового быта. Оптимистичное, с лёгкой грустью, сочинение, слушая которое душа прорывается и поёт. Из таких сочинений можно будет составить сборник, потому что появляется новый пласт песен, сопоставимых с фронтовыми.
Скажу больше, появляется новая Россия: очень многие люди едут на передовую и работают в условиях фронта. Но помочь бойцам можно и в тылу: кто деньгами, кто плетением масксетей, кто гуманитарной помощью или вязанием носков. Этих людей и называю «новым обществом», оно особенное и очень правильное. Песню «Всё будет хорошо» Роман поёт на концертах под гитару.
— Как всё-таки вашим родителям - инженеру и юристу удалось воспитать артистку и патриота своей страны?
— Мне повезло: в детстве я держала за руку своего деда, смотрела в его глаза и слушала его рассказы. И свою песню «Пусть не угаснет память», на которую сделала клип, я посвятила деду. По сюжету мальчик находит старый семейный альбом, который начинает листать вместе со своим отцом, и так погружается в историю своей семьи, а, значит, и страны, что у него возникает желание возложить цветы на могилы солдат, поблагодарить их за мирную жизнь. И они делают это вместе с папой.
Когда я поехала на фронт, родителям, конечно, не сказала, а были опасные моменты, однажды в нас целились на мосту, но промахнулись... Сообщила, когда вернулись. «Все под Богом ходим, — сказали родители, — но если бы ты отказалась, мы бы тебя не поняли». Это сказали дети отцов-воинов, прошедших Великую Отечественную.
— Можете ли сравнить какую-либо свою роль по эмоциональной наполненности с поездками на фронт?
— Нет, не могу, потому что профессия — это всё равно амбиции, моё творческое эго, игра, которая безопасна, и немного понарошку. А там жизнь, и когда ты — в шлёпках и спортивном костюме бежишь в сопровождении людей в бронежилетах, обвешанных гранатами и автоматами, ты ничего не слышишь, кроме стука своего сердца, и испытываешь животный страх - вдруг прилетит, и это последняя секунда твоей жизни. Не сравнить ни с одной ролью, как и эмоции, которые испытываешь, получая цветы от ребят, оборвавших все местные поля.
Беседовала Нина Катаева
