Русские Вести

Срезневский Измаил Иванович


Родился 1 (13) июня 1812 в Ярославле - русский филолог-славист, этнограф, палеограф.

Биография

Родился в семье профессора кафедры словесности древних языков и российского красноречия Демидовского училища высших наук Ивана Евсеевича, рязанца по происхождению. Когда Измаилу Срезневскому было всего несколько недель, отец стал профессором Харьковского университета, где также исполнял должность инспектора казённокоштных студентов и переселился из Ярославля в Харьков.[2] Главная роль в воспитании ребёнка принадлежала его доброй и умной матери, так как отец умер, когда мальчику было всего семь лет. Учёно-литературные наклонности сказались у Срезневского очень рано: ещё ребёнком лет 8—9 он начал писать стихи, а в 16 лет уже высказывал в письмах к родным желание посвятить себя учёным занятиям. Получив начальное и среднее образование дома, под руководством матери, Срезневский, 14 лет от роду, поступил в Харьковский университет на факультет этико-политических наук и через три года получил степень кандидата, представив диссертацию «Об обиде». Из университетских профессоров Срезневского (очень немногочисленных) особое влияние оказал на него И. Н. Данилович, читавший русское гражданское, уголовное право и уголовное судопроизводство в России.

Гражданская служба (в харьковском дворянском депутатском собрании, харьковском совместном суде и опять в дворянском собрании) нисколько не привлекала Срезневского. В свободное время он занимался преподаванием (в пансионе де-Роберти и частных домах) и литературными опытами, издав, между прочим, в 1831 году (вместе с Росковшенко), при участии местных писателей, «Украинскій Альманахъ», где было напечатано и несколько его стихотворений (под псевдонимом). Занятия его малорусской этнографией, историей и т. д. имели сначала любительский характер; серьёзно он изучал юридические науки, главным образом политическую экономию и статистику. В 1837 году Срезневский представил магистерскую диссертацию «Опыт о сущности и содержании теории в науках политических» (Харьков, 1837).

Защитив магистерскую диссертацию, в том же году, получил место адъюнкта профессора в Харьковском университете по кафедре политической экономии и статистики, на 1-м отделении философского факультета. Лекции молодого профессора выгодно отличались новизной взглядов, обилием данных, извлекаемых из иностранных сочинений, и увлекательным, живым изложением. О них говорили в городе; аудитория Срезневского всегда была полна слушателями, что не могло не возбуждать зависть со стороны его отсталых и бездарных товарищей, читавших по заплесневелым тетрадкам. В 1839 году вышла и докторская диссертация Срезневского «Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии» (Харьков). Обе диссертации свидетельствовали о начитанности, общем образовании, недюжинном уме и таланте их автора. Некоторые положения и отдельные мысли были очень свежи и оригинальны по тому времени и до сих пор не утратили этих свойств. Но именно новизна взглядов явилась причиной того, что большинством голосов двух факультетов диссертация Срезневского была забракована, и он не был допущен к докторскому диспуту. Особого практического значения эта неудача для Срезневского не имела, так как ещё раньше он принял предложение министерства народного просвещения отправиться в славянские земли для подготовки к званию профессора славянской филологии.

Занятия Срезневского украинской этнографией, историей, народной словесностью и т. д. начались очень рано. В предисловии к своему изданию «Запорожская старина» (Харьков, 1833—1838) Срезневский говорит о семилетнем собирании материалов для этой книги, начавшемся, следовательно, с самого поступления его в университет. Поездки по Харьковской, Полтавской и Екатеринославской губерниям (большей частью на летние «кондиции») питали в Срезневском горячее увлечение народом, бытом, языком, нравами, поэзией Украины. Вместе с общим направлением украинской школы, а также с влиянием университетского учителя Срезневского, литвина Даниловича, это привело Срезневского к знакомству с польским языком и литературой, как изящной, так и учёной. В эти годы Срезневский много работал над изучением малорусского наречия и даже допускал существование отдельного малорусского языка, имеющего право на литературное самоопределение. Однако впоследствии взгляды его на этот вопрос существенно изменились. Так, в 1860-х годах он высказывался о развитии малорусского языка как о подающем надежды (не отрицая при этом, что русский язык есть достояние не только великороссов, но и малороссов в равной степени), но в 1870-х годах он уже считал малорусское наречие частью русского языка и утверждал, что «нет никакой нужды уничтожать или прекращать письменность этих наречий, но нет необходимости делать эту письменность самостоятельной, отдельной литературой, принадлежащей как бы отдельному народу»

Собирая малорусские думы, молодой этнограф-любитель встречался и с другим этнографическим материалом и не упускал того, что само плыло в его руки. Заезжие ходебщики-словаки познакомили его со своими песнями, которые он, не зная ещё словацкого языка, записал и издал («Словацкие песни», Харьков, 1832). Офени заинтересовали его своим тайным языком и дали материал для более поздней работы «Офенский язык в России» («Отечественные записки», 1839). С южным славянством юноша Срезневский знакомился по кое-каким книжкам Вука Караджича, по путешествию Фротиса в Далмации и т. д. Статья о «Сеймах» для «Очерков России» Вадима Пассека (писаная в 1837—1838 годах) дала ему повод ознакомиться с известными фальсификациями В. Ганки «Суд Любуши» и Краледворской рукописью, в подлинность которых он горячо верил в течение всей своей жизни.

Интересовался он и французской философией (Вольтер, Кондорсе, Бейль, Тюрго), религией Авесты у египтян, скандинавскими сагами и т. п. В 1839 году Срезневский выехал за границу, где провёл почти три года, путешествуя (часто пешком) по Чехии, Моравии, Силезии, Лужицам, Крайне, Штирии, Каринтии, Фриулю, Далмации, Черногории, Хорватии, Славонии, Сербии, Галиции и Венгрии, изучая местные говоры, собирая песни, пословицы и другие памятники народной словесности, знакомясь с бытом и нравами славян и других местных народов. Живые, нередко яркие, хотя иногда и беглые «Путевые письма» его к матери дают живое впечатление о разнообразии умственных его интересов («Путевые письма Измаила Ивановича Срезневского из славянских земель», 1839—1842, Санкт-Петербург, 1895; отд. оттиск из «Живой старины», 1892—1893 годы). Вернувшись из-за границы осенью 1842 года, Срезневский занял новую кафедру славистики в Харькове.

Ещё будучи за границей, Срезневский начал печатать разные статьи по своему новому предмету (отчёты министру в «Журнал Министерства народного просвещения», путевые письма в «Отечественных записках», журнале чешского музея и т. д.). Его блестящие лекции привлекли многочисленных слушателей достоинствами изложения и «панславистским» направлением. В то же время он написал ряд статей и работ по славянским литературам: «Исторический обзор серболужицкой литературы» (1844), «Очерк книгопечатания в Болгарии» (1845), «Взгляд на современное состояние литературы у западных славян. Вук Степанович Караджич» (1846), по славянской мифологии — «Об обожании солнца у древних славян» (1846), «О языческом веровании древних славян в бессмертие души», докторская диссертация «Святилища и обряды языческого богослужения древних славян по свидетельствам современным и преданиям» (Харьков, 1846), «Исследования об языческом богослужении древних славян» (Санкт-Петербург, 1847), рецензии на выдающиеся явления современной научной литературы и т. д.

Вскоре, однако, скудная научная обстановка Харькова заставила Срезневского мечтать о переходе в другие, более благоприятные условия. Весной 1846 года умер петербургский славист Прейс. Срезневский стал хлопотать о переводе на эту кафедру. Старания его увенчались успехом, и в 1847 году он перебрался в Петербург, где и прошла остальная половина его жизни. Рукописные сокровища старославянского и древнерусского языков тогда только что начинали приводиться в известность и делаться более доступными, благодаря печатным изданиям. В 1842 году явилось востоковское описание рукописей Румянцевского музея, в 1847 году — востоковское издание Остромирова Евангелия. К этому же времени относится появление работ Каткова, К. Аксакова, Билярского, Буслаева и других, посвящённых изучению русского и старославянского языков. К этому научному движению скоро присоединился Срезневский, со своими замечательными «Мыслями об истории русского языка» (1849), составившими эпоху в области исторического изучения русского языка и предшествовавшими «Опыту исторической грамматики русского языка» Ф. И. Буслаева. Срезневский впервые сформулировал требование исторического изучения языка в связи с историей народа и высказал мысли о времени образования русских диалектов.

Несмотря на крайне подозрительное отношение высших сфер к университетской науке вообще и к славистике в особенности, Срезневский, с первых же лет своего пребывания в Петербурге, привлёк к себе ряд талантливых молодых людей, проявивших себя впоследствии в науке и литературе. Учениками его были В. И. Ламанский, А. Н. Пыпин, Н. П. Корелкин, В. Я. Стоюнин, братья Н. А. и П. А. Лавровские, В. В. Макушев, А. С. Будилович, Д. Л. Мордовцев, Н. Г. Чернышевский, Д. И. Писарев и др.

В 1847 году он был приглашён в Главный педагогический институт и вступил членом в географическое общество. Одновременно он был назначен цензором санкт-петербургского цензурного комитета, но оставался им всего три года. В 1849 году II отделение Академии Наук избрало Срезневского своим адъюнктом, в 1851 году — экстраординарным академиком, в 1854 году — ординарным. В 1850 году он вступил в археологическое общество, деятельным членом которого был до самой смерти. Главная деятельность Срезневского делилась между Санкт-Петербургским университетом, ставшим при Срезневском как бы питомником молодых славистов, и академией. По его почину возникли «Известия Императорской Академии наук по отделению русского языка и словесности» (позднее — «Известия отделения русского языка и словесности Академии наук»), составившие собой крупное явление в тогдашней литературе славянской филологии.

Кроме различных критических и библиографических заметок и целого ряда исследований самого Срезневского и других наших учёных, здесь было издано несколько памятников народной словесности разных славянских народов. В приложении вышли шесть выпусков «Материалов для изъяснительного и сравнительного словаря», один выпуск «Памятников и образцов народного языка и словесности», семь книг «Учёных Записок II-го отделения». После прекращения «Известий» славянская филология не имела такого полного и разностороннего органа вплоть до основания ягичевского «Архива», а отделение русского языка и словесности возобновило издание «Известий» лишь с появлением в его среде А. А. Шахматова. Деятельное участие принимал Срезневский и в издании академического «Опыта областного словаря» и «Дополнений» к нему.

В начале 1850-х годов Срезневский задумал свой древнерусский словарь; с этих пор он поручает своим ученикам составление словарей к отдельным памятникам (словари Чернышевского, Пыпина, Корелкина, Лавровского к летописям Ипатьевской, Новгородской, Лаврентьевской, Псковской). Закончить этот труд, однако, не было дано Срезневскому: печатание его началось лишь через 10 лет после его смерти, под заглавием «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам».

С середины 1850-х годов окончательно определяется главное содержание и направление научной деятельности Срезневского, сосредоточивающейся на приведении в известность письменных памятников старославянских и древнерусского языков, их издании и их филологическом и палеографическом исследовании. Особенно плодотворно работал Срезневский во второй половине жизни над палеографией. В бумагах его после смерти оказалось огромное собрание палеографических снимков с древних и старых славянских и русских рукописей (более 900, в том числе более 700 снято вручную, путём калькирования). В истории дореволюционной славянской филологии Срезневский бесспорно занимал первое место, приближаясь по энергии и обширности своей научной деятельности к Миклошичу, тоже палеографу, лексикографу и археологу. Точность изданий Срезневского превзойдена позднейшими издателями, вроде академика Ягича, однако для развития русской славистики Срезневский сделал больше, чем кто бы то ни было.

Труды

  • Мысли об истории русского языка.
  • Русь Угорская. Отрывок из опыта географии Русского языка.
  • Роженицы у славян и других языческих народов. Москва
  • О древнем русском языке. Санкт-Петербург
  • Об изучении родного языка вообще и особенно в детском возрасте.
  • Замечания об эпическом размере славянских народных песен.
  • Древние памятники русского письма.
  • Из обозрения глаголических памятников.
  • Русские калики древнего времени.
  • Древние русские книги. Палеографический очерк.
  • Древние памятники письма и языка юго-западных славян.
  • Древние глаголические памятники сравнительно с памятниками кириллицы.
  • Обзор материалов для изучения славяно-русской палеографии.
  • Древние памятники русского письма и языка.
  • Древние славянские памятники юсового письма.
  • Замечания об образовании слов из выражений.
  • Сказания об Антихристе в славянских переводах.
  • Палеографические наблюдения по памятникам греческого письма.
  • Энциклопедическое введение в слав. филологию.
  • Фриульские славяне.
  • Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам.

Источник: 360yaroslavl.ru