Порядка 40% граждан РФ считают сексуальное просвещение детей за школьной партой «скорее необходимой», а 24% – «определенно необходимой» мерой. Категорически против этого выступают только 12%, еще 15% такую идею «скорее не поддерживают». Как нужно понимать эти цифры? Означают ли они, что наше общество готово пойти по пути Западной Европы? А если да, как далеко мы способны зайти?
В четверг многие СМИ, опираясь на результаты опроса ВЦИОМ, сообщили, что современные россияне выступают за введение уроков полового просвещения в средних школах. В этом есть некоторое лукавство или как минимум попытка представить сенсацией то, что не является ни сенсацией, ни, по большому счету, новостью. Ведь большинство россиян всегда выступали за школьный секс-просвет.
Социологические опросы на данную тему проводились с 1989 года, и число сторонников такой педагогической меры всегда превышало 50%, периодически достигая пика в 64–68%, а количество ее противников – это около трети и менее. При этом год опроса, как правило, не имеет принципиального значения. К примеру, в 2003-м Центр Левады давал цифру в 64% «за», а ФОМ – в 51% «за». В 2018-м у ФОМ и ВЦИОМ показатели одинаковые – те же 64% «за». И это не намного больше, чем было в 1991 году, когда «за» высказывались порядка 60% респондентов.
Попытки удовлетворить такой «спрос» предпринимались государством трижды. Впервые – еще в период 1920–1930 годов, но на всесоюзном уровне эта практика так и не заработала, а вскоре эксперимент сочли опасным – провоцирующим распространение венерических инфекций. Но факты таковы, что эпидемия сифилиса в стране нарастала со времен Первой мировой войны и оставалась серьезной проблемой вплоть до 1944 года, когда наконец-то началось массовое применение антибиотиков. При этом массовое производство презервативов в СССР (начатое, кстати, по приказу Лаврентия Берии) было запущено в середине 1930-х годов, то есть тогда, когда от идеи секс-просвета уже отказались.
Вторую попытку предприняли при Андропове – в 1983-м. Обязательными для советских школ стали курсы «Гигиена и половое воспитание» в восьмом классе и «Этика и психология семейной жизни» в старших классах, но продлилось это всего шесть лет – до распада СССР курсы не дожили. Школьное половое воспитание возродили уже в новой России, точнее – в пятнадцати ее регионах в порядке «пробы пера», но в середине 1990-х годов был свернут и этот эксперимент.
Спустя почти 20 лет, в 2014-м, Госдума ратифицировала Конвенцию о правах ребенка ООН, а она предусматривает в том числе половое просвещение в среде подростков. Однако воз и ныне там.
При всех попытках введения школьного секс-просвета у идеи находились активные и влиятельные противники. В 1920-х это был, к примеру, Антон Макаренко (да, тот самый – основатель советской педагогики), в 1996-м (как, впрочем, и сейчас) – РПЦ, в поддержке которой остро нуждался переизбиравшийся на второй срок Борис Ельцин, в 2014-м – теперь уже бывший детский омбудсмен Павел Астахов. «У меня спрашивают: когда у вас появится секс-просвет? Я говорю: никогда», – отрезал тогда он, сообщив, что подобное будет противоречить «нормам морали и нравственности», а также «традициям России».
Сейчас против школьного секс-просвета активно выступают не только депутаты вроде Виталия Милонова, но и профильный министр – Ольга Васильева. Интересно, что ее предшественник на этом посту, последний глава тогда еще объединенного Минобрнауки Дмитрий Ливанов, придерживался противоположного мнения, как и нынешний вице-премьер по социальной политике Татьяна Голикова.
Проще говоря, ситуация складывается следующая. В России есть устойчивое большинство граждан, считающих, что детям в школах нужно рассказывать как минимум о контрацепции и венерических заболеваниях, а в этом случае тяжело избежать разговора о сексуальности как таковой. В то же время существует крайне активное консервативное меньшинство, борющееся, по его мнению, с развращением детей. А благодаря обобщающей риторике в духе Астахова, у многих создается впечатление, что активное меньшинство – это на самом деле большинство, а не четверть населения страны, пытающееся навязать свой подход всем остальным или, как говорят блогеры, натянуть кондом на глобус.
Но какова альтернатива школе? Из каких источников дети должны узнавать о сексе? Более 80% россиян, по данным соцопросов, считают, что лучше всего узнавать «про это» в семье. В то же время большинство из них (более 65%) признаются, что с ними самими родители о сексе не разговаривали, а от трети до четверти респондентов подчеркивают, что не готовы и не будут поднимать подобные темы в общении со своими детьми. Получается, семейное просвещение – подход желательный, но универсальным его назвать нельзя. Тем более что уровень познаний рядовых россиян в области секса оставляет желать лучшего.
Разумеется, детей мы делать умеем. Но вот пример из другой области: в начале года тот же ВЦИОМ провел опрос, из результатов которого следует, что о вирусе папилломы человека (ВПЧ) и о том, что он передается половым путем, знает лишь каждый пятый мужчина и 39% женщин. О связи между ВПЧ и онкологическими заболеваниями – и того меньше.
Идем далее: за последние годы в России значительно сократилось количество абортов, тем не менее наша страна по-прежнему входит в число мировых лидеров по этому показателю. Крайне велико в РФ и количество подростковых беременностей. Также медики указывают на разрастающуюся эпидемию ВИЧ – то, что о ней стали меньше говорить, не означает, что ее удалось обуздать.
Помочь в исправлении ситуации и призвано половое просвещение в школе. То, что оно в подобных случаях помогает, – установленный факт: человечество придумало такую меру не вчера, уже имеет значительные наработки, а у исследователей предостаточно данных для сравнения и статистики.
Началось всё, как считается, со Швеции, озаботившейся вопросом школьного секс-просвета еще в 1950-х годах. В 1970-х их примеру последовали голландцы, и теперь в Нидерландах один из наиболее низких показателей подростковой беременности и заболеваемости ЗППП в мире. А к настоящему моменту половое просвещение введено в школах большинства стран Европы, а кое-где (например, в Германии) подростки даже сдают соответствующие экзамены.
Ситуация по миру в целом неоднозначная. Уроков полового воспитания не существует в китайских школах, но они есть в индийских, против чего периодически протестуют местные религиозные консерваторы. В большинстве развитых стран Юго-Восточной Азии школьный секс-просвет – норма, а вот в мусульманском мире – исключение, и в числе таких исключений, например, Египет, где власти озабочены проблемой перенаселенности. Эпидемия ВИЧ заставила перенять европейскую практику некоторые страны Африки (как правило, им в этом помогают международные благотворительные организации), а в ряде государств Латинской Америки и в Польше этому активно препятствует Католическая церковь, имеющая там сильные позиции (католики осуждают контрацепцию просто по факту – как таковую).
В России же, как было сказано выше, в СМИ и в блогах уже десятилетия не смолкают споры на тему школьного секс-просвета, но, к большому сожалению, споры беспредметные:
«консерваторы» обвиняют «либералов» в желании развратить молодежь, «либералы» «консерваторов» – в попытке уйти от реальных проблем, спрятав голову в песок духовности.
Меж тем существует и компромиссное решение, которое давно опробовали англосаксы. Ссылки на их опыт в России традиционно нравятся не всем, но из любого опыта нужно стараться извлечь пользу, тем более из чужого опыта.
В США единой системы школьного секс-просвета нет – всё зависит от конкретного штата, населенного пункта и зачастую от конкретной школы (частных учебных заведений там гораздо больше, чем у нас). Как правило, между собой соревнуются две концепции – «половое просвещение» и «половое просвещение, ограниченное воздержанием». Вторая – сугубо консервативная: до подростков доносится информация о семейной жизни, но подчеркивается, что для половой практики нужно вступить в брак, а за пределами брака секса быть не может. Количественно побеждают сторонники более современного подхода, когда на вопросы секса смотрят шире, а не только через призму семьи, – их порядка 90%. Несмотря на это, консерваторы прочно удерживают свои позиции в небольших, часто сельских населенных пунктах.
В Англии и Уэльсе подход похожий – есть два типа курсов, обычный и для религиозных семей, но ни тот, ни другой не носят обязательного характера. Какой курс выбрать и связываться ли с ними вообще, в конечном итоге решают родители.
С точки зрения статистики абортов и подростковых беременностей Британия и США выглядят гораздо хуже, чем страны Западной Европы. Но лучше, чем Россия, где подобная демократия могла бы пригодиться. Тем более что некоторые внутренние обстоятельства прямо вынуждают нас отказаться от универсального подхода.
Так, опрос ФОМ 2013 года выявил, что сторонников полового просвещения в школах гораздо больше среди тех, кто относит себя к православным (69%), чем среди мусульман (47%). Можно предположить, что некоторые республики Северного Кавказа, где особенно сильны позиции традиционного общества, в обозримом будущем не согласятся на школьный секс-просвет ни под каким соусом, а принуждать их чревато, да и не нужно – со статистикой абортов и ЗППП там дела обстоят гораздо лучше, чем в среднем по России. Однако это вовсе не означает, что уроков на тему полового воспитания не должно быть в школах средней полосы РФ или на Дальнем Востоке.
Если все-таки сойтись на том, что компромисс возможен, можно было бы уйти от бесконечных обвинений друг друга в «мракобесии» и «растлении», сделав дискуссию более конструктивной. Но, даже признав необходимость школьного секс-просвета, мы упираемся в другие сложные вопросы – чему учить, когда и кто этим будет заниматься.
По вопросу «чему учить» россияне свои пожелания ВЦИОМ уже высказали. Вот их приоритеты в порядке убывания: «нравственная сторона ранних сексуальных отношений и воспитание чувства ответственности за свои поступки», способы предупреждения венерических заболеваний, методы контрацепции, «влияние ранней сексуальной жизни на здоровье будущих родителей и детей».
Примечательно, что вопросы контрацепции и ЗППП теперь волнуют в разы большее число респондентов, чем в 1991 году.
Дело за методическими пособиями, которые должны отталкиваться от общего направления курсов и методики преподавания. Мировой опыт предлагает богатый выбор: где-то детей начинают посвящать в сексуальную проблематику даже с 5 лет (например, в Португалии), где-то – с четырнадцати (например, в Италии). Характер курсов зависит именно от этого, но выбор облегчает тот факт, что сторонников секс-просвета в младшей школе в РФ крайне мало – не более 2–3% от общего числа респондентов, так что португальский подход пока что стоит отложить в сторону – к нему общество очевидно не готово.
Наконец, кадровый вопрос – кто именно будет рассказывать о сексе в школах? Подавляющее большинство опрошенных ВЦИОМ (69%) предпочли бы видеть в роли сексуальных просветителей медиков, еще 23% – школьных психологов. Показательно, что россияне не хотят доверять это дело «обычным» учителям – в пользу их уроков высказались только 4%. Возможно, респондентам видится эдакий преподаватель ОБЖ, который заходит в класс, выкладывает инструмент на стол и начинает просвещать, потому что из центра велели, а бюджетник – человек подневольный. И нельзя сказать, что для подобных образов нет оснований: школьный секс-просвет 1983–1989 годов заглох как раз из-за недостатка компетентных кадров. Таких кадров в достаточном количестве нет и сейчас, их необходимо специально готовить – и не один год, так что проблема эта многоплановая.
В любом случае, с чего-то начинать придется. Если раньше недостаточно просвещенных в плане секса подростков просвещала улица, то теперь ей на смену пришел интернет, и оградить детей от «стыдных вопросов» стало значительно сложнее (тем более что в блокировках и анонимайзерах современные дети зачастую разбираются лучше своих родителей). В этом смысле вполне уместна метафора, которую любят использовать сторонники сексуального просвещения в школах США:
Если у вас есть дети и бассейн на заднем дворе, вам придется либо сделать ваш бассейн недоступным для детей, либо научить детей плавать. Второй способ надежнее.
